Мы росли в доме у бабушки вместе - Петька и я. В молодой России начала 90-х с едой было не очень хорошо, и родители завели кур. Курам отвели целиком старый сарай, отец сколотил насесты и постелил соломы. С утра можно было проверить кладки в укромных местах и с восхищением найти несколько больших белых яиц. Курам полагался петух. Я не понимал, зачем нужен петух - он же не несёт яйца, бабушка в ответ улыбалась: "А как же без петуха? Так положено". Его назвали Петька. Большой, статный белый петух, с роскошным белым хвостом с длинными перьями полукругом и ярко-красным гребнем. Он важно расхаживал по всему участку на своих мощных лапах, что-то выискивал в траве. Заметив меня, он поворачивал голову боком, и внимательно меня изучал своим желтым глазом.
Петух меня восхищал, он казался каким-то красавцем из русских сказок, вдруг оказавшимся у нас в огороде. Мы молча наблюдали друг за другом, когда не были заняты своими важными делами. Я любил смотреть, как куры сбегаются на кормёжку, толкаясь. Петька всегда сохранял достоинство, наблюдая за порядком. Но всё изменилось, когда я стал пытаться ловить кур. Мне захотелось поймать и погладить курицу, но это оказалось непросто - при кажущейся неуклюжести эти смешные птицы удивительно быстро бегали. Позже я узнал, что у боксёров есть даже такое упражнение для развития скорости и координации - поймать курицу. Куры смешно разбегались в стороны, растопыривая крылья и кудахтая. Петька сразу замечал мои неуклюжие попытки и начинал меня преследовать, с воинственным хриплым "кхууу-кхууу", и однажды даже клюнул в ногу. Восхищение сменилось страхом. Я стал обходить петуха стороной.
На следующее лето я стал кататься на велике и тарзанке, кур ловить перестал и с Петькой установилось хрупкое перемирие: я делал вид, что его не замечал - он делал вид, что не замечает меня. Но Петька был всегда настороже, стоило мне глянуть в сторону гуляющих кур - Петька останавливался и желтый глаз, не мигая, пристально смотрел на меня. Иногда, издалека, я бросал в Петьку яблоки, когда никто не видел. За прошедший год я окреп и подрос, и вдруг заметил, что мои броски стали быстрыми и точными. Яблоки попадали в маленькое белое тело с глухим шлепком - Петька подпрыгивал и вскрикивал, но делал вид, что ему не больно. Петька стал меня бояться.
Я ликовал - победа. Я гонял Петьку по всему участку вокруг дома, он быстро убегал, смешно перебирая лапами и пригнувшись. Крик Петьки уже не был пугающим, он издавал странные гортанные звуки, похожие на сухой кашель и полные ужаса - чем только меня раззадоривал. Петька стал прятаться, едва меня завидев: вставал за куст смородины и не двигался. Конечно, его хитрость была бесполезна: ярко-красный гребень и белое тельце были прекрасной мишенью. Перья на хвосте уже не стояли гордым полумесяцем - обвисли и поредели. Я заливисто смеялся над глупым петухом. Стоило мне только наклониться за яблоком - Петька сразу убегал. Но от меня ему было не скрыться - очередное яблоко летело прямо в цель.
К концу лета куры куда-то исчезли, возле дома остался только одинокий петух. Он держался в дальнем конце сада, выискивал что-то в траве и делал вид, что меня не замечает. Осенью отец поставил топчан у гаража и сказал, что скоро из Петьки будет суп. Глупый старый петух больше не нужен. Осенним солнечным утром я проснулся поздно. Во дворе чего-то не хватало. Под знакомым кустом смородины никого не было. Топчан был в бурых пятнах и мелких белых пёрышках. Бабушка позвала обедать. На обед был суп. "Вкусный Петька?" - спросила бабушка. Горячая жидкость с пятнами жира и жесткими кусочками не лезла мне в горло. Я ответил: "Да".