Я и сейчас человек интересующийся, и интересы мои разнообразны - от теории торсионных полей до выращивания цыплят в домашнем инкубаторе. Ну, а в юности время шло медленней, соответственно, и интересов было еще больше. В том числе увлекалась я чтением книг на старославянском языке. Ну как книг... "Слово о полку Игореве" - единственная книга, которая тогда была мне доступна.
Поломала язык, прочитала. Думала и все на этом, никогда не пригодится. Ну просто удовлетворила свой интерес.
А через несколько лет довелось мне стать крестной. Вообще-то в крестные прочили моего старшего брата, поскольку крестили дочку его лучшего друга. Друзья давно договорились стать крестными у детей друг друга. Но вот батюшка в церкви дал строгое указание - у девочек должна быть крестная мать. Все как-то быстро произошло, думать некогда было, меня в крестные и взяли.
Немного отступая от темы, надо сказать, что у брата было ко мне несколько снисходительное отношение. Он всегда считал меня не только младшей сестрой, но и не слишком одаренной умом. Короче, серой посредственностью, ни на что не способной.
И вот в назначенный день и час мы стояли в церкви небольшой компанией: родители моей крестницы, мы с мужем, мой старший брат, ну и сама виновница события, годовалая Анастасия. Кроме нас народу в тот день была целая толпа. К нам вышел кто-то из служителей церкви и распорядился крестных со своими крестниками пройти в другое помещение, а сопровождающих ожидать здесь. Мне, 20-летней новоявленной крестной мамаше, вручили Анастасию, которую я, надо заметить, видела первый раз в жизни, и мы прошли туда, куда нам указали. Там нас всех выстроили в ряд и к нам вышел батюшка.
О, батюшка этот заслуживает отдельных строк! Он был прямо как из старых фильмов. Роста, пожалуй, двухметрового, с широченными плечами, статный, могучий. Густые волосы с проседью ложились на плечи,
окладистая борода спускалась на грудь. Одеяние не слишком роскошное, без излишеств. Огромный серебряный крест на толстенной цепи. И в довершении всего - жесткий властный взгляд серых глаз из под нахмуренных густых бровей.
Он заговорил и мне показалось, что все присутствующие вытянулись по струнке, как перед боевым генералом. Голос был под стать его внешности - тяжелый, властный. Я не помню, что он говорил нам, меня больше беспокоило, чтобы Настя, которая видела меня первый раз в жизни и не наблюдала по близости папы и мамы, не расплакалась и не навлекла на себя и на меня заодно гнев этого церковного исполина.
Настя вела себя вполне дисциплинированно, я немного расслабилась. В это время батюшка спросил: "Кто из вас умеет читать?" Все завороженно смотрели на него и молчали. Мне это показалось глупым и я ответила: "Дык...все...умеют..." Батюшка посмотрел на меня сверху вниз испепеляющим взглядом и сунул мне лист формата А-3, на котором красовались выведенные черной и красной тушью буквы и прогремел: "Ну вот и читай, раз грамотная! Только ударения ставь правильно и слова не коверкай!"
Мне хотелось стукнуть себя по голове, но на правой руке у меня сидела Настя, а левой я пыталась удержать бумагу, которую подал батюшка.
О, язык мой - враг мой! - думала я. И чего не стоялось молча, как всем остальным. Ну и что, что глупо, зато вот теперь они молчат и посмеиваются надо мной...
Не знаю, решил ли батюшка дать мне фору или просто его задело общее молчание, но еще несколько минут он что-то вещал своим громовым голосом. Этих минут мне вполне хватило, чтобы пробежать по письменам глазами, вспомнить "яти" и учесть ударения, ведь письмена были на старославянском.
То ли с испугу, то ли ангелы мне помогли, но я без запинки прочитала то, что было написано. Когда протянула бумагу батюшке, успела увидеть слегка приподнятую от удивления бровь.
Дальше прошел обряд крещения, и мы, наконец, вышли к ожидающим. Я отдала крестницу ее настоящим родителям и выдохнула.
И тут произошло небывалое. Старший брат, который вечно подтрунивал надо мной, не сводил с меня удивленных и почти влюбленных глаз. "Я и не знал, что ты так на старославе шпаришь!" - восторженно произнес он. "А я еще и на машинке могу" - усмехнулась я в ответ.
С тех самых пор в наших с братом отношениях произошел переворот. Он не только перестал надо мной подтрунивать, но и стал спрашивать моего мнения и даже совета.
Вот так неожиданно мой враг язык сослужил мне добрую службу.