Когда в детстве мне говорили о том, что добро и порядочность это проявление высшей добродетели, я верив в это, непоколебимо, самозабвенно, с полными слез, глазами несгибаемого человека желающего мир во всем мире. Я верил в то, что мир полон чудес, что в нем полно возможностей и что это место радости и всевозможных игр. И несомненно так и есть, с некоторым но, т.к. чудеса превратились в нелогичность и людскую глупость, возможности ограничились ситуациями и умением учиться и много работать для их нахождения, радость сменилась на слово «пофигизм», а игры стали набором сложных правил конкуренции и опять же обучения. Т.е. по сути все свелось к тому, что нужно много учиться и столько же работать.
Напялив на себя некое предназначение вселенского масштаба, присутствующее на планете земля, лишь для того чтобы учиться, я навсегда закрыл и поставил на полку, прочитанного книгу, с название «кто я и откуда – философия» и перешел к чтению «кто я и откуда – наука». И тогда я начал ощущать смену парадигмы мышления из агонирующего эмоциями, театрально постановочного спектакля под названием любовь, в сухую статистику доказательств, теорий и цифр с названием «выгода». Произошло это внезапно, и неожиданно даже для меня самого, учитывая, что я в детстве прочитал много художественной литературы, я любил смотреть фильмы наподобие «сумерек» и еще в 20 лет до сих пор верил в любовь, справедливость, родину, писал, стихи и пытался понять свое предназначение.
Изучая труды последних 100 лет в области изучения мозга, и поведения животных, я как-то автоматически стал сравнивать животных с людьми или людей с животными если угодно. И если раньше подобное сравнение казалось мне циничным, не достойным права на существование фарсом, то в процессе изучения, я все больше я стал вдеть параллели и делать выводы. И выводы эти были неутешительные для моей старой личности. Она сопротивлялась как могла и стонала, под напором понимания того цинизма, который показала ей наука в мире, где нет справедливости, логичности, образованности и перехваленного индивидуализма. В мире, где каждый бороться за свой кусок пирога ограниченных ресурсов. Ограниченность ресурсов, конечно, существует, но существует она лишь в рамках мышления, чем больше мышление тем меньше ресурсов и наоборот, для маленького мальчика мыслящего лишь одним днем, количество ресурсов, или если угодно возможностей, неограниченное количество.
Наблюдая по сторонам за поведением людей, я все больше стал замечать, что это поведение ни чем не отличается от поведения, например стаи шимпанзе. Если представить, что ты живешь в стае обезьян, ты человек, а все вокруг обезьяны, то все начинает складываться очень логично, цинично, но, несомненно, трезво. Другой вопрос, нужна ли кому-либо эта трезвость. На мой взгляд, не нужна, т.к. пребывание в иллюзиях защищает психику от перевозбуждения и напряжения, позволяет быть ведомым, делает безвольным и безответственным. Но во всем этом есть и положительные стороны. Будучи ведомым, тебе не приходиться париться за вопросы «что делать?» и «куда идти?» все делают за тебя. Тебе говорят - что нужно делать, и это конечно в некотором роде, своеобразная приятность, в которой не приходиться осознавать, что мы по своей сути одиноки, что мы лишь куски мяса с примитивным мышлением, и не приходиться нести ответственность за весь этот балаган под названием жизнь.
И если раньше когда я слышал нечто подобное, я действовал как улитка, которая вылезает из своей раковины. Я всовывал усик и чувствовал, всеми клеточками усика, как циничен и коварен и жесток мир и в страхе, снова прятался в свою раковину, в это теплое и уютное место, полное защиты и заботы. Вот именно в этом месте, теплом, защищенном и приятном, месте, где хотят очутиться большинство мужчин, и приходиться находиться, особенно тем, кто был лишен так называемого мужского воспитания и примера для подражания. Это теплое место служит светочем для существования человеческого вида и его единственным движущим символом. И это ни чем не отличается от животного мира. Они точно также хотят есть, спать и совокупляться, и в зависимости от вида, у них также есть социальные роли и места в иерархии стаи.
Если посмотреть на стаю обезьян то вожаком, как правило, становиться не самый умный, а самый громкий и сильный, тот, кто готов заявить о себе и эта, парой наигранная нескромность или если угодно смелось, даже в очень глупом обличье, несомненно, является более востребованным для толпы, нежели ум и эрудиция. Животное не мыслит вперед, оно есть банан, и играет социальные роли внутри своей стаи, совершенно не заботясь о том, откуда банан взялся и всегда ли так будет, стоит ли подчиняться тому вожаку, который на пьедестале бьет себя в грудь, и есть ли смысл вообще в этом существовании. С одной стороны эти вопросы не приведут тебя в приятное расположение духа и конечно они заставят психику биться в истерике и пытаться спрятаться в коконе устоявшихся норм и правил. Но скажите мне, разве было бы хоть какое-то развитие человека, если бы не появлялись личности, готовые бросить вызов устоявшимся запретам, нормам поведения, готовые оспаривать старые правила и взгромождать новые. Как бы мы развивались, если бы были подобны пандам, сидящим на дереве и жующим траву. И это важно понимать.
Поэтому вывод прост – большинство не решает ничего, большинство готово с легкостью подчиняться кому то более громкому и сильному, масс-медиа с детства, еще с мультиков, вгоняют в наши головы иллюзию любви мира во всем мире, а социальные роли, которые мы играем, точно такие же социальны роли, в которые играют животные. И это несомненно страшно для тех, кто не готов принять это, но на ум тут же приходят слова полковника Куртса:
«Ужас. У ужаса есть лицо…. И ты должен подружиться с ужасом. Ужас и моральный террор - вот твои друзья. А если нет, тогда они страшные враги. Это настоящие враги.»
(Из к/ф Апокалипсис сегодня)
Понимание что мы до сих пор обезьяны, те самые обезьяны которые человека, пытающегося дать наставления прибили к кресту гвоздями, проткнули штыками и одели на голову терновый венок, те самые обезьяны которые спустя 1900 лет после развития науки и живописи, искусства и чувства прекрасного, самозабвенно, толпами набивали газовые камеры и сжигали в церквях. И при этом, мы постоянно умудряемся заблуждаться в том, что теперь все по другому. По другому было в 1017, по другому было в 1941 и по другому было в 1991.
Но именно принятие того, что наша не уникальность, животность, простота, пусть со скрипом и болью в сердце, пусть ломая преграды нагромождённого социального пирога из культуры и религии, но все же пробивает дорогу к той самой свободе и осознанности, к той самой нирване и истине, к которой мы так стремимся, называя это необъяснимым словом счастье. Принятие свое ограниченности и падение с пьедестала наших юных представлений и надежд есть очищение , есть открытие глаз ото сна, есть выход из матрицы, и именно этот выход именно эта боль принятия голых и оголяющих нервы фактов способно менять, делать сильнее и имею силу нести за нее ответственность.