- Эй, Адам, загляни ко мне, - крикнул Вольф из темной комнаты, - Тут что-то странное на твоих сегодняшних снимках!
- Сейчас! – я оторвался от печатной машинки, и хотел было уже пойти к нему, как меня усадил на место главный редактор.
- Адам, твои снимки подождут! – он сел напротив меня, - Есть очень важное и срочное задание для тебя.
- Опять важное, опять срочное! - я вздохнул и закрыл лицо руками, - Ты мне дашь этот текст закончить когда-нибудь?
- Ничего, ничего, Вильям закончит! Послушай, - он пригнулся ко мне, - Отовсюду ползут слухи, что города поглощает какой-то страшный туман. Природа его неизвестна. Всего одну ночь он клубится на улицах и вызывает смертельные болезни у тех, кто вдохнет его. Кажется, он скоро дойдет до нас.
- Что ты несешь! – удивился я, - Ты пьян?!
- Нисколько! Вся информация засекречена. Правительству не нужна паника. О том, что бы прятаться дома говорят только тогда, когда туман оказывается в непосредственной близости от города. Если ты разнюхаешь что-нибудь об этом, то мы будем первые, кто даст эту новость в номер!
- Но ведь информация засекречена! Ты хочешь, чтобы нас накрыли?
- Да Бог с тобой! Ты же знаешь о моих связях, там! – он многозначительно поднял палец, - Скажу тебе по секрету, именно они хотят, чтобы информация шла не от правительства.
- Хорошо! Но я даже не понимаю, с чего следует начать!
- Ты что-нибудь придумаешь, я уверен! – он похлопал меня по плечу и вышел.
Я задумался: у меня был один хороший информатор, частный детектив Эмиль, который знал многое о многом. Пожалуй, первым делом навещу его.
Я встал и пошел к выходу. Меня остановил Вольф:
- Вот твои странные снимки, я сделал тебе копии. На самой фотографии есть то, чего нет на пленке. Посмотри!
- Хорошо, спасибо! – я пожал плечами, положил конверт в карман пальто и отправился к Эмилю. По пути решил заглянуть в любимую кондитерскую, выпить кофе. Я сел за столик у стола и в ожидании официанта, достал конверт. В нем были фотографии, которые я делал сегодня в заброшенном парке. Вот старый фонтан с колоннами, кажется ничего не обычного. Я пригляделся и от удивления выронил снимок. Протер глаза, поднял его и увидел девушку в белом платье, которая выглядывала из-за колонны, и с нежной грустью смотрела на меня. Меня бросило в жар. Ее не было там, когда я фотографировал, да ее и не могло быть там в принципе! Я нашел пленку и поднес ее к свету, да, Вольф был прав, на пленке ее нет!
Дрожащей рукой я поднес чашку ко рту. Крепкий кофе освежил мои мысли. Последний раз я видел ее у портала неделю назад. С тех пор я дал себе слово больше не ходить туда и забыть о ней. Вдруг я услышал тихий внутренний голос, который с каждой секундой становился все громче и отчетливее. Это был голос моих воспоминаний.
«Я стоял за холодным стеклом и смотрел на дождь, который выстукивал рваный ритм по серому тротуару. Я приложил кончики пальцев к невидимой преграде и закрыл глаза. Я видел тебя. Снова и снова. Сколько раз я мысленно спрашивал: «Кто ты? Кто?». Но ты уходила, не давая ответа. Я пытался дотронуться до тебя, почувствовать тепло твоих ладоней. Но от них оставался лишь след по ту сторону стекла, а очертания твоей фигуры сливались с темными, дождливыми домами, переходящими в запутанные переулки. Я знал, что ты пойдешь их лабиринтами, будешь кружить под дождем без цели и смысла, а потом вернешься обратно к этой самой стеклянной стене, за которой я всякий раз ждал тебя.
Мы никогда не говорили с тобой, только смотрели друг другу в глаза, и они рассказывали нам истории, которым мы так жаждали услышать. Я чувствовал твою боль, она жила во мне, она пульсировала по моим венам, передавая моей душе тайное знание о твоем прошлом. Сколько раз я писал тебе записки: «Найди меня», «Подскажи мне, как мне найти тебя». Я прикладывал их к стеклу. Ты спокойно читала, по твоему лицу пробегала судорога сожаления, и ты качала головой: «Нет».
Тогда холодное небо затягивалось темным покрывалом, и уходил уже я, оставляя тебя одну. Я шел, не оборачиваясь, я знал, что ты приложила ладони к стеклу и впитываешь с себя следы тепла, оставшиеся по ту сторону. Я уходил в глубину таких же безрадостных переулков, я шатался по ним без цели и смысла. В этой части города тебя нет и быть не могло. Я возвращался в одинокую квартиру и садился к огню. Я смотрел в его глубину, и всполохи пламени напоминали мне о твоих глазах, насыщенных темно-зеленым светом.
Потом я наливал себе крепкого чаю с лимоном и садился рисовать твой портрет. Сколько времени я тщетно пытался закончить его! Мне всегда чего-то не хватало.
Да, вот они, твои глаза, живые, настоящие. Твой взгляд глубокий, печальный, строгий, а иногда – светлый и смеющийся. Твои губы, упрямо сложенные в тонкую полоску. Твои светлые локоны, струящиеся вдоль лица. Но чего-то не достает. Не хватало искры, которая дала бы жизнь портрету. Я стирал упрямые карандашные линии, рисовал их заново, где-то добавлял новые штрихи, но волшебства не происходило.
Я ставил мольберт в угол и открывал ящик стола, откуда на меня жалобно смотрели мои рукописи. Как много рассказов и одна повесть! Мои милые, славные и никому не нужные. Только призраки ночи читают вас, когда они проникают в полночь сквозь открытое окно в комнату. Они садятся вокруг стола, достают записи и водят своими длинными призрачными пальцами по неровным строчкам. А ближе к утру они исчезают, не сказав мне ни слова. Ни одного слова о том, что они прочитали.
Стряхнув с себя тяжелые размышления, я закрывал ящик стола и выходил в ночь. Дождя уже не было. Пахло мокрым асфальтом. Я шел в бар, в котором часто проводил время. Я садился за стойку, заказывал очень крепкий кофе и погружался в размышления о тебе. Что же это за портал, который разъединяет нас? Нас близких и равных? Я видел через него улицы и дома, они казались мне знакомыми, но в то же время они были чужими.
Частенько в бар заходил мой старинный приятель. Он отрывал меня от мыслей о тебе. Мы садились за самый дальний столик и начинали сбивчивую, жаркую дискуссию на творческие темы. Он часто жаловался на то, что на его спектакли приходят очень мало людей, говорил, что теряет с каждым годом энтузиазм и вдохновение. Я всегда отвечал ему, что мы должны творить, не смотря ни на что, идти вперед, разрушая стены. Но сам иногда я уже не верил в то, что говорил. Глупо и смешно было бы скрывать тот факт, что нам нужна отдача от того, что мы делаем, что нам нужно восполнять то, что мы отдаем. Нам нужна энергия других людей, которая давала бы нам силы. К сожалению, мы слишком зависимы от слов «признание» и «слава». Но ему я этого не говорил, я просто твердил ему о нашей миссии. Да, она трудна, но она наша. Он пил виски, голос его становился хриплым, он начинал смеяться и хлопать меня по плечу. «Все будет, друг! Я уверен, будет» - повторял он, счастливо заглядывая мне в глаза.
Я радовался его счастью, и я бы мог выпить вместе с ним, но мне не хотелось в который раз обманывать себя.
Около трех ночи мы обычно прощались с ним. Пьяной и нетвердой походкой он шел вдоль улицы и что-то напевал. Я же отправлялся домой. Приятен был этот свежий и холодный воздух после душного и прокуренного бара.
«Кто ты? Кто ты? Кто ты?» - бормотал я про себя, и мой голос терялся в шуме спешных шагов. Я уже не мог разглядеть черт твоего лица, они уже покидали мое сознание, и мне становилось невыносимо больно. Черный сгусток обжигающей холодом материи разрастался в моей груди и мешал мне дышать. Со слезами на глазах я прижимался к мокрой стене старого дома и молил о том, чтобы боль прошла. «Ничего, ничего» - говорил я себе, - «скоро я снова увижу тебя. Когда-нибудь ты станешь живой и настоящей для меня! И я смогу дотронуться до твоих волос!».
Тогда я садился в машину, проезжал пустой город и мчался по трассе. Скорость вдохновляла меня, в ней я растворялся, словно пытался догнать свое будущее. Внутренним взором я оглядывал свою жизнь. Сколько в ней было взлетов и падений, тоски и безрассудной радости, сколько раз я терял смысл и вновь находил его. Но всегда я был один – один в своем микрокосме.
Когда моя мысль подходила к этому моменту, я сбавлял скорость и останавливался у придорожного кафе. Невозможно постоянно думать о своей жизни, невозможно искать ответы на бессмысленные вопросы: «Почему все так? А не этак?», невозможно постоянно погружаться в себя и бродить темной, душной чащобой. Всю свою сознательную жизнь я вел дневники, в которых описывал свои чувства, ощущения и мысли. Реже – события, которые происходили со мной. Примерно раз в полгода я перечитывал их, негодовал, смеялся, нервничал, полностью погружался в былое. А затем приходили мучительные размышления: «Как я мог быть таким? Таким глупым, легковерным? Как я мог так безумно ошибаться? Как я мог позволять своему безумию брать верх надо мной? Как я мог так жестоко ошибаться в тех женщинах, которых я, казалось, любил?» Черная дыра размышлений затягивала меня и оставляла неприятный осадок.
А совсем недавно я вдруг понял, что не должен больше вести дневники. Все хватит! Такое скрупулёзное слежение за собой, за своей душой говорит только о том, что я помешан на себе и своих переживаниях. Не смотря на то, что некоторые записи вызывают у меня отвращение, я все равно дорожу ими и храню эти толстые тетради как зеницу ока.
Так на меня повлияла встреча с тобой, через какое-то время я понял, что не хочу, чтобы ты была в этом царстве теней, я не хочу, чтобы ты встала в один ряд со всем моим болезненным прошлым».
- Еще кофе? – голос официанта оторвал меня от внутреннего созерцания.
- Да, пожалуй! – я вздохнул, посмотрел на фотографию и улыбнулся: - Ты решила найти меня? Неужели!
Я перестал приходить к порталу неделю назад. А все от того, что я решился забыть тебя. Ты не совершала никаких движений мне навстречу. Ты не пыталась преодолеть эту стеклянную стену. И твое «Нет» и скорбное покачивание головой начали причинять мне слишком много страданий. И вот теперь ты сама находишь меня! Вся обида исчезла куда-то в один миг и показалась мне до ужаса глупой. Я не могу и не хочу быть без тебя. Да и я бы не выдержал дольше недели, я все равно бы пришел. Туда, к нашему порталу, к нашему миру.
***
- Дружище, я сматываю удочки из этого города, - такими словами встретил меня Эмиль в своей конторе, он нервно курил и швырял дела из картотеки в большую сумку.
- Из-за тумана?
- Ты уже знаешь, - он недоверчиво посмотрел на меня, прищурившись.
- За этим я и пришел, чтобы разузнать как можно больше. Шеф хочет сенсацию!
- Какая к черту сенсация! – он плюхнулся в кресло, жестом предлагая мне сесть напротив, - едва ли он успеет что-нибудь опубликовать.
- Что ты имеешь в виду, - насторожился я, - Расскажи мне, наконец, что происходит!
- Я видел его, - в его глазах отразился страх, - На Восточном побережье. Он медленно и верно ползет к нам. То, что он из себя представляет, никто объяснить толком не может. Кого-то он делает больным, на кого-то совсем не действует, кто-то пропадает, едва попадет в него, - он понизил голос. - Он даже меняет облик городов! Некоторые здания исчезают, и непонятно откуда появляются совсем другие.
- Эмиль, ты ли это говоришь! – я с недоумением посмотрел на него, - Это же какая-то околесица.
- Не хочешь, не верь, твое право! Но я буду бежать от него! Он орудует, когда опускается темнота, всего одну ночь он стоит над определенным городом, потом идет дальше.
- Хорошо, а если запереться в квартире и не выходить?
- Это все прекрасно! Ты запрешь все окна и двери, он не сможет заползти. Но будешь ли ты уверен, что проснешься в этом же доме. Куда исчезают люди вместе с их домами? А?
- Ты можешь рассказать подробнее? Честно говоря, я вообще ничего не понимаю!
- Думаешь, я что-то понимаю! То, что происходит – это безумие, оживший сон сумасшедшего художника. Так вот, слушай! Недели три назад один политик заказал мне собрать кое-какую информацию. Я мотался по всей стране, и в одном городе услышал вечернее предупреждение о тумане: «Не выходите на улицу. Закройте все окна и двери». Я остался в номере гостиницы и спокойно лег спать. Подумаешь, какой-то туман! А утром, когда вышел на улицу, то обомлел. Повсюду царила паника. Говорили о том, что некоторые, кто не успел спрятаться - заболели. Но самое страшное состояло не в этом: жилой дом, который стоял напротив гостиницы, просто-напросто исчез! Ты понимаешь?! – он всплеснул руками и схватился за голову.
- Как исчез? – удивился я.
- Вот так взял и исчез! А люди, которые в нем находились, обнаружили себя в лесу, в пяти километрах от города. Я покинул эти места и поехал дальше, по заранее разработанному маршруту и везде встречал подобные последствия. И хочу тебе сказать, что он движется на нас. Скоро он будет здесь. А я, честно говоря, не хочу провести еще одну ночку с ним. Я бегу и буду кружить так, чтобы не попасться ему в лапы. И тебе того же советую. А статью вы просто не успеете выпустить! Так и знай! – он протянул мне руку, давая понять, что аудиенция окончена.
Озадаченный я вышел на улицу. Все это выглядело так нелепо, что с трудом верилось. Наверное, она что-то знает об этом, раз явилась мне сегодня. А что если туман поглотит портал? Неужели наша связь оборвется? Мне стало тяжело на сердце, и тревога закралась в душу. Я не хочу тебя терять. Не хочу. Пока еще светло, а встречаемся мы в тот момент, когда стемнеет. Мне стало страшно. Я пойду туда сейчас же и буду ждать вечера, возможно морок не успеет добраться до места нашей встречи. А пока надо кое-что сделать.
Я зашел в телефонную будку и позвонил знакомому полицейскому. Я рассказал ему все, что знал. Он не принял меня за больного, до него тоже доходили скупые сведенья. Он пообещал мне, что через полчаса по радио и громкоговорителям объявят о наступление чрезвычайного положения.
***
Я подошел к стеклянной стене. Еще немного и настанут сумерки, и ты придешь. Из транспарантов уже доносились тревожные призывы: «Оставайтесь дома! Плотно закройте окна! Оставайтесь дома!». Я чувствовал в воздухе какой-то странный незнакомый мне запах. Ветер приносил его откуда-то с востока. Я присел на бордюр и закурил. В сердце начали стучаться воспоминания о моих снах о тебе. Они разрывали мне душу. Я решил восстановить их в своей памяти в хронологическом порядке, ведь приходили они ко мне несвязанными друг с другом отрывками. Я напрягся и полностью растворился в них.
В первый раз я увидел тебя на главной площади города. Ты пела на сцене. На тебе был черный, брючный костюм. Ты держалась уверенно и строго, и была бесконечно очаровательна. Внизу стояли призраки, они покачивались в такт музыке как на волнах, но глаза их были пусты и бесстрастны. Они совсем не понимали того, о чем ты поешь. Хотя они и подпевали вслед за тобой.
Но самое странное, что я не слышал твоего голоса, будто бы какие-то сильные энергетические волны не давали мне проникнуться им. Да, да и так было во всех наших последующих встречах в других снах. Я помню содержание наших разговоров, но я совершенно не помню твоего голоса.
Затем я встретил тебя в полупустом зрительном зале, он на треть был занят призраками, сцена была слабо освещена, по ней нелепо двигались дергающиеся марионетки. Ты сидела наверху, в углу за пультом осветителя. Я поднялся к тебе и сел рядом. Поначалу мы молчали, а потом начинали говорить обо всем подряд. Мое сердце бешено билось, мне очень хотелось крепко обнять тебя.
Я попросил тебя показать мне ладонь, мне нужно было рассмотреть линии твоей судьбы. Ты улыбнулась, и смело протянула мне руку. Я бегло оглядел тонкие, едва заметные линии и понял, что они очень похожи на мои.
В другой раз мы сидели в том же зале, но уже как зрители. Что-то происходило на сцене, что-то, не имеющее к нам никакого отношения. Призраки суетились вместе с марионетками. Они пытались изобразить жизнь, но это у них не очень-то хорошо получалось. Ты облокотилась на мое плечо, а я всем телом поддался в твою сторону. Нас связывала нежность. Глубокая, крепкая и дивная. Мне казалось, что нежность – это дерево, а мы – его ветви. Корни дерева уходят глубоко-глубоко под землю и питаются живительной влагой холодных ключей.
Как-то раз мы вдвоем стояли напротив зеркальной ниши, и я фотографировал нас двоих. Мое лицо было закрыто фотоаппаратом, и через объектив я видел, твою лукавую улыбку, и манящий взгляд, прожигающий меня насквозь.
Но больше всего мне запомнился другой сон, как мы лежали с тобой на траве, на холодной земле. Мои глаза были закрыты, я чувствовал твои нежные ладони, от них исходила сила, тепло и нежность. Но как только я открывал глаза, твои пальцы медленно выскальзывали из моих рук, и сама ты исчезала, таяла как призрачное видение. Но стоило мне только сомкнуть веки, как я снова чувствовал твою близость, и ты возвращалась вся – трепетная, сладостная и воздушная.
- Да, именно, воздушная, - произнес я вслух и посмотрел на портал. Невольно я вскрикнул и вскочил – за стеклянной стеной клубился туман.
***
Я прижался к стене и закричал:
- Где ты? Где ты?
Как ни напрягал я зрение, как ни пытался проникнуть взглядом в самую глубину этой пелены, все было безуспешно.
Около получаса я провел в тревожном ожидании. Ходил туда-сюда и курил одну за одной. Что же происходит? Неужели я теперь никогда ее не увижу? Она же была всегда! Всегда! Моя отрада в этом сумрачном мире, моя поэзия и мой голос. Если тебя не будет, я снова вернусь в свою мрачную пещеру отшельника, где буду говорить один на один со своим одиночеством, изнывая и умирая от боли. Я так устал от боли, так устал, если бы ты только знала насколько сильно!
Вдруг я увидел, что на стекле образовались трещины, и белый туман начал проникать сквозь них. Я побежал прочь, и услышал звон разбитого стекла. Я обернулся – портала больше не было. А бледный морок тем временем начал свое преследование.
Я скрывался от него, петляя по переулкам, он видел, чувствовал меня, не оставлял в покое. Зачем я бегу от него, ведь все уже потеряно! Не проще ли остановиться и покончить раз и навсегда с тем, что мы здесь называем существованием. Я не хочу, не хочу возвращаться обратно в свою темную пещеру. Нет, не проще. Я должен бороться, я не должен останавливаться.
Бар, который двадцать четыре часа манил огнями и был оплотом постоянства, сейчас стал темным и пустым. Табличка «Закрыто» уныло раскачивалась на ветру.
Мне стало страшно. Наконец я добрался до дома, с трудом поднялся по ступенькам и увидел какую-то бумажку, сложенную вчетверо, лежащую у дверей моей квартиры.
Я развернул ее, всего несколько слов, написанных ровным, красивым почерком. Я весь вспыхнул. Записка была написана твоей рукой: «На пересеченье четырех старых дорог. Ровно в семь вечера». Лихорадочно я начал вспоминать, где находится это место. Оно чуть дальше портала, параллельно ему. Я там никогда не бывал. На часах – четверть седьмого. Я успею!
Я закрыл половину лица шарфом и вышел через черный ход на стоянку. Тумана здесь еще не было. Сел в машину, плотно закрыл окна и поехал. Через какое-то время я перестал видеть дорогу, шел почти наугад, но фонари высвечивали номера домов и названия улиц, так было проще ориентироваться.
Наконец я достиг цели. На площади я увидел старое, мрачное здание с колоннами. Ступени облупились, асфальт вокруг него давно треснул, а штукатурка напоминала изжеванный лист бумаги.
Над воротами висела надпись «Концертный зал». Я зашел внутрь, в сумрачном холле никого не было, и я направился к дверям. Вошел в зрительный зал. Тяжелые пыльные портьеры закрывали огромные толстые стекла, которые на удивление крепко держались в потрескавшихся рамах. Огромную сцену с двух сторон украшал тяжелый занавес, грязный и весь в мокрых пятнах. Откуда-то из глубины доносились шорохи и скрипы. Я сел на первый ряд, который состоял из потертых временем бордовых кресел. Он немного покачнулся, но я не придал этому значения. Мне было все равно, я знал, что сейчас произойдет нечто очень важное.
Она вышла из-за кулис! Она настоящая, живая! Я впервые видел ее не за стеклом и не во сне! Она осмотрела зал пустым, отрешенным взглядом - так будто бы не замечала меня вовсе. Но я знал – она видит и чувствует меня. Она начала петь. Наконец-то я услышал ее голос! Она пела о боли, о тоске, о радости и о печали. О снежной буре, о дождливом ветре, об ураганах и морских приливах. Она отдавалась неслышной музыке, которую играли невидимые музыканты. Она передавала мне силу, уверенность, свет и страсть. А глаза ее был полны грусти и древней печали и блестели лихорадочным темным огнем.
Как только она закончила петь, то посмотрела прямо на меня, вспыхнув от радости. Я поднялся со своего места и вскочил на сцену. Теперь уже нет никаких преград. Я крепко обнял ее.
- Я всегда пою для призраков, - прошептала она, и ее интонация, тембр, манера речи всколыхнули мое сердце. Какой у нее глубокий, магнетический голос с легкой хрипотцой, - Их всегда было очень много, но сейчас они ушли, и появился ты, - она немного отстранилась и взяла меня за руку. Улыбка радости пробежала по ее лицу, и я заметил маленькие ямочки, которые появились на ее щеках.
- Теперь пришла жизнь, - я снова крепко обнял ее, - Твой голос как секретный шифр открывает во мне глубокое, синее море, которое пряталось за темными скалами реальности.
Вдруг стены начали трястись, стали появляться трещины, штукатурка падала с потолка.
- Бежим отсюда! – я схватил ее за руку и потащил к выходу. Буквально перед нами упала огромная балка, мы перепрыгнули ее и оказали в темном холле, под нашими ногами скрипели осколки взорвавшихся лампочек.
Мы выскочили на улицу, туман почти поглотил машину, но мы успели заскочить в нее. Как только мы отъехали на несколько метров – здание просело и рухнуло.
***
Я открыл ей дверь в свою квартиру. Она прошла в комнату и села в кресло. Я сделал ей кофе, со сливками и сахаром, тот который она любит.
- Ты знаешь, я так устала. Иногда мне казалось, что я умираю внутренне, и я нигде не могла найти покоя. Я постоянно вела борьбу со страданием, которое старалось полностью поглотить мою душу. На сцене я пыталась выразить себя, избавиться от боли, но призраки не очень-то хорошие зрители, они отдают лишь только пустоту. Потому я боялась выйти за стеклянную стену, вдруг, ты бы тоже оказался призраком. Мне было проще жить в наших снах и мечтах. Но когда-нибудь наступает час выбора: сны или реальность. И я выбрала последнее. И сейчас, сейчас мне хорошо и спокойно, и не смотря на то, что за окном бушует морок, я счастлива, - последние слова она произнесла очень тихо, чуть склонила голову и уснула.
Я смотрел на нее и никак не мог поверить, что она здесь, сидит в том же кресле, в котором обычно сидел я. Я разжег огонь в камине и внезапно вспомнил про портрет, который так и не дописал. Теперь я понял, каких красок мне не доставало – ее голоса. Светлого, стихийного голоса, который может уводить тебя в иные миры, делать чище, выше и счастливее. В нем огонь, вода, пламя и воздух!
Я поставил холст на мольберт и взял в руки карандаш. Оглянулся на нее, какое у нее спокойное, умиротворенное выражение лица! Стоит ли мне возвращаться к портрету? Ведь она сама уже здесь, рядом со мной. Портрет был лишь моей мечтой о ней. А если я закончу его, и она сама исчезнет?! Нет, что за глупости?! А все же! Пусть он останется памятью о том, как я искал ее. Я спрятал его в самый дальний ящик стола. Затем открыл другой – с рукописями. Я выложил их все на стол и любовно провел по ним ладонью. Я не отдам вас больше призракам, не отдам! И больше никогда не заточу вас в склепе стола. Теперь я не один, теперь – нас двое, и мы вместе будем бороться за свет.
Я сел в кресло напротив нее и погрузился в спокойный и сладкий сон. Через какое-то время солнечные лучи разбудили меня. Как? Уже утро? Туман рассеялся? Я подскочил к окну: мой дом никуда не исчез, он стоял на той же улице.
Она подошла сзади и обняла меня, мое сердце неистово забилось. Я положил руки на ее ладони.
- Туман ушел вместе с призраками, и мы успели убежать от них, мы не стали такими как они, мы никогда такими не будем!– ласково сказала она.
Она подошла к окну и распахнула его, и в комнату ворвалась торжествующая мелодия, которую исполнял струнный оркестр в городском саду.
26.07.2019 – 07.04.2020 от Р.Х.