Пасха - повод задуматься о важном, поговорить о ценностях и смысле того, что мы делаем. Предлагаем попытаться вместе с нами осмыслить то, для чего нужны законы и что не так с правом в России.
Вторым поводом стала недавняя новость о том, что Госдума утвердила новую дату окончания Второй мировой войны. Если честно, она нас возмутила. Вместо 2 сентября 1945, это теперь 3 сентября, а причина смешная не только для историка, но и для юриста: в этот день, оказывается, Верховный совет СССР принят указ о победе над Японией.
Что здесь не так?
Во-первых, как граждан нас возмущает то, что подобные штуки Дума вытворяет в разгар пандемии коронавируса и самоизоляции (как будто заняться больше нечем, сидели бы лучше дома или деньги нуждающимся выделяли).
Во-вторых, в международном праве как в договорном, волеизъявления одной стороны для окончания войны недостаточно. Нужно что-то с другой стороны. Капитуляция, мирный договор, вывод войск, решение о репарациях, контрибуциях, раздел территории.
Капитуляция Японии перед союзниками, включая СССР, состоялась 2 августа 1945 года, однако мирного договора между Россией и Японией нет до сих пор. Зато есть спорные территории 24 Курильских островов, по которым по-прежнему ведутся переговоры.
Но будем честны, это лишь поводы поговорить об отношении к закону и праву в России, проблема же назрела давно.
Отношение это, к сожалению, оставляет желать намного лучшего и характеризуется оно такими словами, как ханжество и лицемерие. Потому что говорим одно, а делаем другое. Потому что вообще-то нельзя, но если кому-то, обладающему властью, очень хочется, то ему можно. В итоге под маской легизма и позитивизма, совершаются беззакония и произвол.
Любознательный читатель возможно спросит: вы тут странные какие-то слова употребляете, словно Навальный какой-то, что еще за легизм такой?
Отвечаем. Вообще, легизм известен со времен древнего Китая (IV-III вв. до н.э.). Главная идея учения, выраженная в реформах Шан Яна звучит, казалось бы, прогрессивно и современно: все равны перед законом, закон обязателен для исполнения. Но помимо этого, данное учение требовало от чиновников слепо повиноваться государю, допускало прямую продажу должностей, агитировало за максимальную концентрацию власти в руках одного лица, а под законами понимало любой текст, исходящий от верховной власти. Такой подход помог объединить разрозненные царства древнего Китая, но закон без морального содержания стал правом сильного, усилились репрессии.
Ничего не напоминает?
Своеобразной реинкарнацией легизма можно считать правовой позитивизм, известный со времен Макиавелли и Гоббса. Считая источником права лишь верховную власть, сторонники этой теории не обращали внимания на содержание законов и их дух, отдавая предпочтение букве. В итоге помимо централизации власти они насаждали жестокость, коррупцию и произвол.
Держать народ в напряжении постоянно нельзя, поэтому время от времени влияние легизма снижается, и на сцену выходит натурфилософия, или как ее сейчас принято называть, теория естественного права. Это учение про содержание законов, их цель, ценности, и обычно оно про права человека. Сторонники натурфилософии предъявляют к самому закону такие требования, как: ясность, определенность, публичность, стабильность, справедливость, направленность на защиту личности и собственности.
Любопытно, что советская власть, внесшая большой вклад в освобождение личности (права женщин, национальных меньшинств, права внебрачных детей, всеобщее избирательное право, свобода совести и свобода разводов), в то же время, руководствуясь идеями марксизма, взяла на вооружение именно позитивизм, прямо провозгласив, что право есть воля правящего класса. К сожалению, это привело к застою в развитии правовой науки, а в сфере практики вновь к репрессиям и произволу.
Масштабы произвола и репрессий были таковы, что в какой-то момент закон потерял свой вес и свое значение. Людей расстреливали без суда и следствия, ссылаясь на уничтожение классовых врагов, независимо от вины и вообще при отсутствии деяния. В связи с этим можно вспомнить спор Шарапова и Жеглова про то, что "вор должен сидеть в тюрьме". Заметим, что Шарапов говорит не только о важности соблюдения закона, он говорит о честности.
Заметим также, что наше нынешнее руководство предпочитает и активно цитирует версию Жеглова, да и фильм "Место встречи изменить нельзя".
Что в итоге получилось?
С одной стороны, о важности законов не говорит в России только ленивый. Но что это за законы?
Они принимаются сотнями и тысячами, из-за чего Государственную думу уже несколько лет за глаза именуют не иначе как "бешеный принтер". И принимаются с огромной быстротой, часто сразу в нескольких чтениях под праздники, не оставляя времени на сбор мнений заинтересованных лиц, рассылку принятого субъектам законодательной инициативы или соблюдая это правило лишь формально. Вместе со стабильностью страдает качество закона, его ясность, определенность, справедливость. Но у нас же позиция "вор должен сидеть в тюрьме", помноженная на легизм (закон суров, но это же закон). Понимаете, к чему это может привести?
Руководство не слышит доводов натурфилософов-либералов, потому что для него понятия "качество закона" не существует, а есть воры и классовые враги, к числу которых будет быстро отнесен не в меру прыткий натурфилософ.
Такой подход игнорирует и то, что далеко не всё регулируется законом и то, что вполне качественный закон может неверно толковаться и исполняться. Тут вспоминается монолог покойного М.Н. Задорнова, где он упоминает, что в одном из штатов США число пи признается равным 4, а в другом ускорение свободного падения равным 10. "Что имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее хоть нет".
Для исправления ситуации в России новые законы в таких количествах не нужны, они даже вредны. Важно понимать, что можно регулировать, а где власть государства прекращается. Где нужен закон, а где важнее материальное обеспечение. Важно справедливо исполнять то, что уже принято. Важно привлекать профессионалов, заранее готовиться к возможным рискам, оценивать перспективы не только завтрашнего дня, но на годы, десятилетия вперёд, думать головой и не о том, как побольше денег положить себе в карман.
Если вы напишете, что работники в период самоизоляции при коронавирусе сохраняют заработную плату, этого недостаточно. Эти деньги должны откуда-то взяться. В данном случае встает вопрос "За чей счет банкет?" И если за счет стоящего предприятия, то в скором времени начнется череда банкротств и кризис неплатежей, причем государство в лице налоговых органов будет одним из кредиторов. Логично, что бизнесу стоило бы создавать резервы для таких случаев, но все объективно понимают, что у нас этого никто не делает, все живут, как в последний день, и государство не стимулирует обратный подход, не даёт людям чувства стабильности, не признает и не исполняет своих обязательств перед обществом, зато активно использует рычаги давления. Есть такое понятие в натурфилософии, называется общественный договор. Общество передаёт власть государству в обмен на защиту с его стороны. Если получить от государства помощь в трудной ситуации невозможно, люди будут стремиться избавиться от связи с ним.
Но и тут натурфилософ-экономист будет с позором изгнан из кабинета начальника-позитивиста.
В университете на юридическом факультете на третьем курсе студенты изучают речь Фердинанда Лассаля "О сущности Конституции". В ней говорится о том, что не важно, что написано в основном законе, если завтра он исчезнет, государство не умрет. Важнее то, каково действительное соотношение общественных сил. Его можно признавать или запретить законом, но оно существует объективно.
Теперь поговорим про лицемерие. Сейчас в чести формальное соблюдение закона, приоритет буквы над духом. Отсюда массовые "финты ушами", известные в юриспруденции как злоупотребление правом. Отсюда сплошное буквальное толкование в ущерб элементарной логике, когда коляски с сумками это уже не коляски, а потому облагаются по повышенной ставке налога, и чтобы это исправить, приходится дойти до Конституционного суда (речь идет о Постановлении Конституционного суда от 10.07.2017 №19-П по делу ООО "Мишутка", если вам интересно, дайте знать в комментариях, расскажем, что еще в нем не так).
Но как только это пахнет деньгами для государства, про злоупотребление правом тут же вспоминают. Возьмем те же нормы о дроблении бизнеса или гражданско-правовых убытках от налоговых правонарушений. Или ущербе служащим Росгвардии от пластиковых стаканчиков участников митинга в Москве. Вот оно, лицемерие, двойные стандарты, "все равны, но некоторые равны более, чем другие".
Самых вопиющих масштабов законорея (эпитет, насколько мы знаем, принадлежит выдающемуся российскому юристу Р.С. Бевзенко) и лицемерие достигли при принятии закона о поправках к Конституции. Об этом мы писали много и, вероятно, напишем еще не раз.
И напоследок. Эффективность всегда оценивается по цели. Не будем говорить, что качество законов портится осознанно, что неопределенным, запутанным текстом проще манипулировать. Понятие качество закона для позитивиста пустой звук. Скажем, что если вместо человека абсолютизировать что-то другое, например, деньги или власть, рано или поздно это приведет к произволу и раскручиванию маховика репрессий. Так было в истории множество раз. И не раз под этот маховик попадали его главные идеологи.