Встречая в Сети или жизни совершенно сектантскую, клиническую незыблемость убеждений в торжестве американской мечты, нередко приходится думать: неужели вам столько платят, что вы готовы закрывать глаза на миллионы фактов, подтверждающих обратное, или речь о намертво вбитых в голову программах?
Ясно, что и первая версия работает, но пандемия нечаянно вскрыла-напомнила механизмы второй. Без четверти сотня российских детей без установленных личностей, как оказалось, застряла в США – никому больше не нужные в болеющей Америке школьники, грубо говоря, выброшены на улицу, а программа их обучения прикрыта.
Но умножает неприглядность ситуации тот факт, что об этой программе российским властям ничего неизвестно. Многолетняя программа обмена FLEX была закрыта в 14-м году, но, как теперь выясняется, российских школьников продолжили вербовать нелегально и тайно – давая частные визы и сочиняя мнимые предлоги.
И ладно бы это просто была селекция: железных занавесов нет, и родители в праве пытаться делать посильное, раз их чадо, очередная Оля из Уренгоя, хотела бы жить на Манхеттене и зачем-то делиться секретами с актрисой под шестьдесят. Но пусть она тогда и остается жить в сияющем холмограде! А не возвращается сюда после годичной накачки специально обученными тренерами, чтобы засесть в родном Уренгое за ноутбук или диджеем на радио и начать оттуда обильно делиться секретом, что «Рашка всё» с тысячами доверчивых россиян.
И мы нисколько не утрируем. Карусель перепрошивки сознания школьников началась еще в 92-м. Поначалу это маскировалось под красивым названием «обмен», «диалог культур», но очень быстро перетекло в единственно нужный США формат: односторонняя селекция потенциальных агентов влияния для ультимативного навязывания американской системы ценностей (слово «культура» попросило здесь самоотвод).
Программа уже полвека отрабатывалась на европейских странах (к вопросу о том, почему у их нынешних элит настолько несамостоятельная политика, часто в ущерб самому Евросоюзу), и у наших подростков, еще и в девяностые, когда разница в благополучии была не только фасадной, не имелось ни шанса устоять перед методиками перепрошивки.
Даже возраст неспроста был строго оговорен: 15-16,5 лет. Ровно тот этап заливки фундамента, когда удобнее всего навязать систему ценностей, ведь любое знание и причастность становятся пьедесталом для самоутверждения. Отправь подростка в военный лагерь – и он вернется в свой круг уже в образе прожженного вояки. Отправь на рок-фестиваль, и он будет утверждаться перед остальными роком, а рэперов считать классовыми врагами. Вывези на год в США – получишь классического урбаниста ВШЭ, едущего в «Ельцин-центр» на гироскутере, толерантно улыбаясь трансформерам всех мастей, с иконой Илона на руле, Дудем в наушниках и ненавистью к «этой стране» в голове, знающей толк в барбершопах.
За десятилетия этот конвейер подготовил тысячи активистов, которые затем, с удивительным проворством занимая места на облюбованных людных площадках, заражали вирусом американизма целое поколение россиян. И в сочетании с местными фабриками русофобии, которые и сейчас-то не все закрыли – мы получили агрессивное меньшинство, уверенное в своей правоте на уровне действительно сектантов.
И вот что с ними делать? И с ними, и с теми, неспящими сейчас в каком-нибудь Сиэтле брошенными ребятишками – тайными жертвами вируса американской мечты, ставшими явными лишь из-за другого вируса. Что возвращать – это ясно. А потом? На учет поставить и ярлык прикрепить? Или исцелять вакциной «Русской мечты»? А есть такая вакцина? Или пока по старинке: плазмой крови переболевших полечим, благо, доноров, так-то, все больше: у многих уже глаза открываются на гниль за фасадом американской мечты. Жаль, не у всех.
Еще больше интересного - в нашем Telegram-канале. Подпишитесь, чтобы быть в курсе последних новостей.