У каждой музыкальной композиции есть свой вкус и, соответственно, послевкусие. Какие-то песни или альбомы слишком «приторные». Какие-то очень «острые» или даже «горькие». Но самое главное — чтобы музыка не была пресной. Ведь тогда это будет означать, что никакого осадка в душе и сердце музыкальные экзерсисы той или иной команды, или исполнителя, попросту не оставили.
Алексей Румянцев — лидер группы «Пионерлагерь Пыльная Радуга» («ППР»), автор, музыкант, талантливый и прямолинейный человек, творчество которого точно потревожит ваши вкусовые рецепторы.
Столько абсолютно противоположных мнений, как о «ППР», мы не слышали ни об одной российской рок-группе. От полного неприятия до абсолютного восторга. Второго, к счастью, больше.
Творчество этой тверской группы — поток чистой энергии. А энергия, которая сметает всё на своём пути, не всем одинаково полезна. Но те, кто может принять её, поглотив разумом, сердцем и душой, навсегда остаются с музыкантами. За что группа, каждый раз выходя на сцену, благодарит их очередной порцией страсти, эмоций и термоядерных музыкальных взрывов.
Алексей, приветствуем тебя!
Как ты считаешь, 2019 год был успешным в музыкальном плане для тебя и группы «Пионерлагерь Пыльная Радуга»? Или же ты бы многое сделал по-другому в уходящем году, представься тебе такая возможность?
И самое главное: что ты с музыкантами планируешь сделать в 2020? Чего ждать всем поклонникам группы?
Я в этом году принял важное и тяжёлое для меня решение: расстаться с музыкантами, с которыми давно уже не складывалось общение нормально и, как следствие, творческий процесс тоже ехал тихонько по бороде. Мы были старые товарищи, а с басистом и вовсе друзья со школы, поэтому разрыв все переживали мрачно. Но за этим последовало реальное облегчение, поскольку я понял, что вышел из токсичных минусовых отношений и могу свободно вздохнуть и разогнуться. До кучи Вселенная подогнала мне таких музыкантов – и людей – что лучше и не пожелать. Мы много репали, поднимали материал с нуля, улучшая игру и дополняя саунд, к туру сделали несколько новых вещей, потом поехали играть, и это было в целом великолепно. Да, год крутейший. Менять бы ничего не стал.
Что планируем? Ну вот начали писать новое электричество, но не факт, что оно выйдет в этом году. Осенью ещё играть поедем – концерты, недоигранные этой весной из-за эпидемии.
Известно, что все альбомы «ППР» сводишь ты сам. Почему – понятно из твоих интервью. Расскажи, пожалуйста, о чисто технической стороне вопроса: как и где ты учился звукорежиссуре? Как происходит запись альбома? Какой подход у вас, в частности, к записи гитар? Снимаете звук с усилителя микрофонами или используете DI с плагинами, либо смешиваете оба подхода? Был ли опыт студийной записи «живьём», когда одновременно играет вся группа? Используете ли «копипаст», когда партия играется один раз и потом просто дублируется в нужные части трека?
Сводил я не всё сам, в случае со вторым и третьим альбомом мы работали в тандеме с Яшей Либготом. Но это было околоконфликтное взаимодействие и результаты, которыми я не сильно доволен. Лучше бы сводил сам, как минимум был бы сам во всём виноват. Нигде не учился, просто отрывочные сведения оттуда-отсюда, потом сопоставляю и проверяю на личном опыте. Я звукорежиссёр так себе, часто в голове слышу как надо, а как сделать не знаю. Записи грязные получаются, много ошибок, это слышно. При этом мне удаётся нужную атмосферу сохранить, что для меня важнее остального. Грязный звук, самодельный, но уникальный. Но я думаю в новом электричестве ненужной каши и ошибок будет меньше, так как за дело взялся великий и ужасный Никита Мирза, он сводит и инженерит гораздо лучше меня, плюс у нас есть взаимопонимание и любовь. Думаю, результаты всего вышеперечисленного очевидны по последним двум синглам. А будет ещё круче.
Как мы пишем? По-разному. В интервью секреты кухни нет желания раскрывать, да и повествование выйдет техническое, скучное. На конкретные вопросы могу ответить любому желающему при личном общении. Копипэйст не жалую. Писать всё вживую одновременно не люблю, люблю потреково сидеть и в каждой нотке ковыряться. Ещё и допридумывать что-то на ходу. На студии так не дали бы, там часики тик-так.
В одном из интервью, отвечая на вопрос о любимых книгах, ты рассказывал о том, как заново открыл для себя творчество Чехова, и там же рассуждал на предмет того, как школа убивает интерес к классике. Как ты думаешь, откуда это желание препарировать творчество на уроках литературы, доискиваться, что «хотел сказать автор», который на самом деле ничего не хотел сказать или наоборот – сказал глубже, тоньше и мощнее, чем сам хотел? Почему люди просто не могут воспринимать красоту и восхищаться увиденным, не пытаясь разглядеть под микроскопом, как именно технически рисовал Леонардо? Как, на твой взгляд, не убить в человеке интерес к литературе, музыке, живописи, если вся наша современная система образования, по сути, построена от противного (не зря ведь ты рассказывал о том, что бросил музыкальную, а затем и художественную школы)?
Надо каким-то образом наладить душевный контакт с учениками. Это пипец трудно, плюс для этого нужен талант, но профессия учителя подразумевает одну из самых серьёзных степеней ответственности, отсев и отбор должен быть крайне тщательный... В государстве, которое так наплевательски относится к учителям — помимо прочих — это, к сожалению, нереально. Материал так и будет подаваться по большей части скучно, принудительно и формально, а дети так и будут ненавидеть школьную программу. Хочу отметить, что, конечно же, есть удивительные, мудрые, самоотверженные люди, борющиеся за своё призвание и профессию, но это исключение из правил, как ни печально. А препарировать чьё-то творчество мне не кажется чем-то неправильным. Главное — как это делать. Если в человеке пробудить интерес и любовь к исследованию — это даст непременно крутой результат. Но да, техническая сторона — не главное, главное — необьяснимое чувство прекрасного, сидящее в художнике, его-то особо не попрепарируешь: надо почуять.
В этом же интервью ты рассказываешь о своём участии в фестивале «Живые поэты» и говоришь буквально следующее: «…я почему-то в стихи как таковые, без мелодии, не начиненные музыкальной энергетикой, не врубаюсь…». Скажи, пожалуйста, а как ты относишься к попыткам совмещения стихов и музыки – так называемой мелодекламации? Не так давно мы делали интервью с Владимиром Ерковичем, автором интереснейшего проекта «Строки на стенах», в рамках которого парни совмещают классическую поэзию с собственной музыкой, гитарной в своей основе. Слышал ли ты что-то подобное и если да, то какие остались впечатления? Насколько, на твой взгляд, такие вещи актуальны в принципе?
Слышал краем уха, не моё. Я по песням больше. Считаю, что текст песни должен создаваться уже на мелодию, мотив должен играть в голове в процессе создания. Они – текст и мелодия – должны быть заплетены в косу, взаимодополнять друг дружку. Только тогда песня – песня. Если поэт, сочинявший стихи, не подразумевал изначально взаимодействие с мотивом и гармонией – оно и не встанет в пазы, не заработает так, как песня.
Хотя у Лысикова вот местами мелодекламация очень круто получается, ей-богу. Но он-то сам сочинял всё вместе, видимо, в этом дело.
Играя, как ты сам определил в одном из интервью, «грязную страшную тяжелую эстрадную песню», ты говоришь о своей склонности к музыкальной эклектике, о том, что тебе интересны разные жанры и стили, тот же рэп в частности. Как ты считаешь, почему у наших отечественных слушателей всё часто делится на «чёрное» и «белое», «труъ» и «не труъ», причём подобный подростковый максимализм характерен не только для, собственно, тинейджеров, но и для тех, кому «глубоко за …дцать»? Правильно ли говорить о том, что это специфика наших российских слушателей? Если да, то почему, на твой взгляд, люди настолько невосприимчивы, закрыты, с трудом принимают что-то новое, даже понимая, что то, что они слышат, на самом деле здорово?
Это очень общий философский вопрос, тут тремя словами не отвяжешься. Но. Я такой тенденции не вижу, я вижу среди нашей публики людей совершенно разных возрастных и прочих категорий... Просто не тупых людей всегда меньше. Чем тупых. Не знаю, как в других странах, а у нас так. Поэтому аудитория у нас не широкая. Зато не тупая. Я горд идти голым творческим путём, делая искусство изначально независимое. Не усредняясь и не сгибаясь ни под какой формат, ни под какие клише, ни под чьи коррективы. Это в принципе возможно только когда ты не связан никакими обязательствами ни с какими представителями никакого шоу-бизнеса. Мы даём принципиально больше, чем развлекуху. И забираем принципиально больше, чем деньги. Задумайтесь об этом. А у тупой и приспособленческой музыки всегда шире аудитория. Об этом тоже задумайтесь. Привет Дубне.
Отвечая на вопрос о том, где ты берёшь формулы для творчества, ты говоришь: «…когда мир начинает в тебя валиться со всех сторон и втыкаться копьями — для меня это боевая творческая эйфория, но я ее испытывал много раз, я готов, я за этим охочусь, я это ищу, — но это вообще-то больно…». Скажи, пожалуйста, то состояние, о котором ты говоришь, ты в нём можешь находиться где и когда угодно или нужны определённые условия, обстоятельства? Как правило (и об этом ты тоже сам рассказывал в других вью), для этого очень важно одиночество. Насколько вообще это творческое состояние отражается на твоих близких? Находишь ли ты понимание с их стороны?
Да, у меня мудрая жена, она всё прекрасно понимает. Ну плюс привыкла, 12 лет уже вместе тусим. Я тоже пытаюсь по возможности уделять ей и дочери времени побольше. Порой, конечно, бывают мелкие конфликты, по понятным причинам: я им нужен, меня всегда мало. Но тут ничего не сделать, зато мы все друг друга очень любим. Нет, я не могу в этом самом состоянии создания песен находиться когда угодно, более того, бывает, что оно не приходит очень подолгу. Например, год. Это стрёмно, но я жду и набираюсь впечатлений от жизни, а пока жду – воплощаю то, что уже было сочинено. Запись, репетиции, концерты. Писать специально, из головы, непрерывно «производить контент» по какому-то плану – не моя история. Это не творчество, а дрочилово. Когда приходит, тогда сочиняю.
Когда к тебе приходит какая-то идея, нужно ли тебе обязательно как-то её зафиксировать? Дело в том, что большинство авторов, если этого сделать не получилось, тут же эту идею забывают, и потом пиши пропало. Ты рассказывал, что порой долго вынашиваешь свои песни. Как ты относишься к идее о том, что если вдруг возникла какая-то мысль, строчка, то стоит просто бросить всё и попытаться «раскрутить» произведение сразу и до конца, иначе потом его действительно можно воплощать очень долго, а можно и вообще не воплотить?
Я так и делаю в большинстве случаев. Всё бросаю и пытаюсь ухватить рыбу за хвост. Но и при таком раскладе редко бывает, что взял за раз и дописал. Чаще приходится поумирать несколько дней. Или недель. Или в случае с парой песен – несколько лет. Такой вот диапазон скорости создания песни. От 10 минут до 12 лет.
Традиционный вопрос хит-парад. Назови свой топ-5 современных российских поэтов или поэтов-песенников, чье творчество тебе близко или же просто задевает определенные струны твоей души?
Так-с, современных. Я чисто поэтов, увы, вообще не знаю, пойдём по песенникам и рэперам. Дима, конечно же, Кузнецов. Саша Макаров из группы «Такой Макар», город Рыбинск. Поля Яблокова, город Нижний Новгород. Макс Рогов, группа «2-й Сорт», Питер-Екат. Валентин Суходольский из группы «Чемодан», но не весь, а то, что он делал несколько лет назад. Ягодин из «Курары». Остальное - очень выборочно.
Известно, что ты, как и большинство музыкантов, постоянно находишься в поисках «мифического звука». Как ты считаешь, этот поиск вообще конечен? Есть ли у тебя внутри чётко сформулированное для себя представление о том, к чему нужно стремиться? Или это всё же перманентная эволюция?
Не мифического, а легендарного. Да, представление есть и уже давно весьма чёткое в основе своей. Но ни разу не достиг того чего хотел, поскольку на практике не хватает оборудования, но в большей степени – рук и мозгов. Звукорежиссёр-то я в целом на три с минусом. Но, повторюсь, в лодке появился чел, который сводит гораздо лучше, и что, пожалуй, ещё важнее – отлично понимает меня. Так что есть надежда на то, что пятое электричество понравится даже мне.
В интервью ты говоришь о том, что в студию группа не идёт, не в последнюю очередь потому что вы не хотите «влияния извне», а именно – вмешательства видения звукорежиссёра в вашу музыку. А как ты считаешь, насколько наличие саундпродюсера в принципе оправдано для андеграундной группы? Может ли знающий и разбирающийся в музыке человек привнести какую-то свежую струю, не затронув какие-то фундаментальные, концептуальные вещи?
Надо чтобы человек понимал, что нужно. А никто нифига не понимает, вот и всё. Они могут сделать хорошо, но не то, что нужно. Просрав дух всей истории. Поэтому саундпродюсер – я. Но мне нужен хороший инженер. Теперь он у меня есть, о чём я уже упоминал. Какую нам надо струю – это только мы сами можем понять и решить.
Как ты считаешь, насколько принципиально важно для человека отказаться от работы со стабильным доходом в пользу чистого творчества? Дало ли лично тебе это какой-то качественный скачок? Возможно ли вообще находить баланс работа/творчество или неизбежна необходимость выбора чего-то одного?
Скажу так, для андерграундного музыканта или артиста более естественно как раз-таки сочетать творчество с какой-никакой работой, чистое творчество без расчёта на прибыль крайне редко приносит средства к существованию. Мне вот повезло, но и то приходится играть много концертов — это тоже, считай, работа, а порой весьма нелёгкая. Я бы лучше вместо этого в звукозаписи ковырялся или книгу писал, а концерты давал бы ну, например, раз в месяц. Многие не выносят суету и напряжённый концертный движ, занимаются спокойно себе честным творчеством, а деньги зарабатывают какой-нибудь работой. Это логично и честно. Ну, можно ещё на шее висеть у богатой подруги или богатых черепов, такое тоже бывает, но, к счастью, не со мной. Одно ещё добавлю: стабильность – не ориентир при выборе. Кто всю жизнь долбится за стабильность, вцепился в неё и не отпускает – к сожалению, жизни не увидит и ничегошеньки не поймёт. И в творчество тому тоже не надо.
Ты рассказывал о том, что в школе побывал в шкуре жертвы. История, в общем, не новая. Как ты думаешь, неформалами (то есть теми, кого так или иначе не принимает общество) рождаются или становятся под давлением этого самого общества? Возможно ли как-то уберечься от насилия, уберечь своих детей? Или такова человеческая природа и детская жестокость неизбежно будет проявляться посредством выплеска агрессии на тех, кто более слаб или просто интуитивно «не такой»? На твой взгляд, люди (человечество в целом) вообще меняются? И веришь ли ты в то, что когда-нибудь наступит время, когда жизнь в обществе не будет напоминать гонки на выживание в формате 24/7?
Очень трудно сказать, меняются ли. Порой кажется, что меняются, но в ху*вую сторону. Но, возможно, это моя мизантропия во мне говорит. Но. Подростковая среда всегда была жёсткой. А в обществе с уклоном в капитализм, да ещё в «муниципальных» слоях населения, точно будет жёстко. Всегда, в любой параллели будет юродивый-рохля-лунатик-чудик-слабак, которому достанется весь грёбаный ад. Теоретически понятно, что делать с этим. Нужно внимание, понимание и помощь со стороны семьи. То есть родителей. Но на практике, по факту, этого не происходит, поскольку как раз в этот момент данный персонаж находится в дисконнекте и с родителями тоже. Я вот с дочерью стараюсь контакта не терять. Пока получается, чего и вам желаю. Скоро нам в школу. Ну а рождаются аутсайдерами или становятся – становятся, я думаю. В процессе воспитания. Но если углубляться, то это не интервью, а книга получится.
В интервью порталу METALKINGS.ORG ты говоришь о том, что времени у тебя совсем нет и поэтому общаешься только с теми, с кем у тебя есть общие дела. Не испытываешь дефицит простого общения, не связанного с работой и творчеством? Не боишься ли ты, что при таком ритме жизни неизбежно наступит эмоциональное выгорание, что для музыканта, думается, гораздо тяжелее, чем, скажем, для офисного работника?
Оно и наступает порой. Но скорее просто от перегрузок. С общением-то нормально всё. Музыканты же не роботы, они друзья мои. Плюс семья. Плюс ещё пара просто друзей, с ними иногда нет-нет да встречаюсь. Плюс в турах почти в каждом городе уже есть знакомые и товарищи. Общения хватает. Когда выныриваю. А когда заныриваю – в творчество или в рутину – оно и не нужно. Но да, 90 процентов времени я общаюсь с семьёй и с теми с кем что-то делаю. Да с ними есть о чём пообщаться, крайне интересные люди ж все.
Когда ты последний раз плакал? Часто ли ты выражаешь эмоции именно таким образом, или же считаешь, что для мужчины это довольно постыдный способ выражения чувств?
Нет, я не отношу себя к маскулинным гомофобским дуболомам. «Вон из кожи лезущим, лишь бы их только педиками не назвали» (с). Если меня растрогал момент в фильме или вшторила какая-то волшебная музыка – ничего зазорного не вижу в том, что глаза мокрые. Бывает, что на собственных концертах за душу дёргает и слёзы душат, мешают петь. В целом то, о чём я сейчас говорю – это слёзы счастья. Надеюсь, что жизнь больше не подкинет мне поводов для слёз горя, заранее спасибо.
Какой Алексей Румянцев в быту? Для тебя повесить полку или собрать шкаф – не проблема, или тебе чужды эти, вроде бы, вполне типичные для мужчин занятия? Как ты считаешь, какие критерии лучше всего помогают отличить «мальчика» от уже состоявшегося «мужчины»?
Все шкафы дома собрал я. По собственным чертежам. Так дешевле, плюс ни у кого больше нет таких шкафов. При этом состоявшимся мужчинам передаю пламенный привет, но мне по жизни как-то важнее не про*бать в себе того мальчика. Мальчики тоже делают шкафы, но это не мешает им витать в облаках и верить в невероятное.
Беседу вели: Артём Гарькавый и Павел Краснокутский.
Фото предоставили: Алексей Румянцев, Дмитрий Буделовский, Евгений Несветаев, Василий Глухов и медиапроект Soundcheck.
Отдельное спасибо Матвею Кравченко за помощь в создании интервью.
Орфография и пунктуация собеседника по возможности сохранены.