Крашу яйца. Я люблю крашенные в луковой шелухе яйца. Это воспоминание из детства.
Мы приезжаем в деревню на Пасху. Все идут на кладбище. Пропалывают траву на могилках, подкрашивают ограды, расстилают белые льняные скатерти с вышивкой.
На нее выкладывают блины, крашеные яйца, свежие огурцы, помидоры, колбасу, сало, лучок, конфеты. Режут черный хлеб, прижимая буханку к груди. Ставят водку, стеклянные стопарики.
Всплакнув в первые минуты, начинается тусовка. Все давно уже городские, деревенских очень мало, старые бабушки и реже дедушки. Ходят от могилы к могиле, дети бьются на яйца, - вот так держи, вот сюда бей, не получилось, ну ладно, не расстраивайся, возьми еще одно яйцо. Пьют водку, закусывают салом и блинами. Обсуждают кто и где лежит, представляют в очередной раз, кто это приехал, чья дочь, сын, кум, сват:
-Ну это же Нюркина дочкА,
- А вон как вымахала, не узнать, хотя волосы, как у матки, но на батьку больше похожа. Не дожила матка, чтобы увидеть...
- А че Сяргей не приехал? А где Колька?”
- Сяргей работает три через три. Колька помер прошлой осенью, на стабенском кладбище похоронили.
- Молодой же еще был
Пропалываются от сорняков заброшенные могилки, чьи родственники тоже почили, ухаживать некому, но на деревенском кладбище не бывает чужих могил.
Именно в такие дни можно было увидеть весь свой клан родственников ближних и дальних, узнать много интересных историй из жизни предков, познакомиться с братьями и сестрами.
Через пару часов всем становится веселее, воспоминания обращаются к тем временам, когда были все моложе, здоровее, радостнее. Все возвращаются по избам, там продолжаются посиделки, пока становится не пора в путь.
Раздухарившиеся, подвыпившие все отправляются в город. 10 км пешком до автобусной станции, потом минут 40 на автобусе. Повезет, когда попутка встречается - школьный автобус или грузовик.
Нет уже тех многих деревень, дома разобраны на стройматериалы, памятники отнесены на цвет металлы, дорожки и тропинки заросли, мошкара заедает так, что никакие репелленты не помогают. Все чаще старшее поколение совершает тур по разным кладбищам без компаний, так, помянуть, почтить, вырвать траву, подкрасить оградку. Мать и отец - в одном месте, сестра и братья с мужьями и женами - по другим. Дороги забываются, геометок нет.
Все больше волнения, кто же будет приходить и ухаживать? Все дальше мы от родовых захоронений, где ощущается некая сила и спокойствие, все ближе к тесным городским участкам, где горестно и тоскливо.
Скоро забудем, как красить яйца луковой шелухой. Хотя в мире что-то возвращается. Кто-то снова учится топить печь, доить коров и коз, вести домашнее хозяйство. Печь блины в печи и жить настоящим.