Кольская тундра - лучшее лето в жизни. (из рассказа бывалого геолога) (Часть 1)
Незаметно пролетели короткие каникулы, я весь ещё был там, в Вороньей тундре, и на окружающее смотрел как-то отчуждённо. Не волновали меня ни отношения между родителями, которые пока оставались напряжёнными, перестали волновать и крестьянские дела, которые, вроде бы, пошли на лад.
Уже 15 июля я снова был в Кировске, куда приехали все 15 человек, что должны были отправляться в Карелию. Мы сдали паспорта в милицию и на другой день получили пропуска в пограничную зону Лоухского района Карело-Финской ССР. Тогда без таких пропусков соваться в приграничную зону было бесполезно, это считалось уголовно наказуемым преступлением. Ширина этой зоны была различной на разных участках границы, а в указанном районе достигала сорока километров. Без пропусков нам не продали бы даже билеты до станции Алакуртти, что в Мурманской области, а оттуда нам до места назначения было ещё более сотни километров.
Недальнее, казалось бы, путешествие в 350 километров затянулось надолго. Сначала мы доехали до знакомой мне станции Кандалакши. Здесь пришлось ждать единственного транспорта на Алакуртти, короткого пассажирского поезда, раз в сутки двигавшегося по этому маршруту.
Поздним вечером мы приехали в Алакуртти, большой поселок, где почти все мужчины ходили в зелёных и голубых погонах. Зелёными были пограничники, голубой цвет принадлежал истребительному полку, что базировался на местном аэродроме. Через каждые пятнадцать минут с ужасающим рёвом над нашими головами взмывала в небо пара довольно неуклюжих на вид, но очень маневренных машин, через несколько секунд исчезающих из вида, но вскоре заходящих на посадку,
Командовал нами здесь комсорг Иван Захарин, я даже пожалел, что согласился на общую с ним практику. Долго мы искали на улицах без названий и номеров домов дом, который снимала для себя геологическая партия. Оказалось, что это маленький частный дом, где живёт одна старушка, и сюда, обычно - раз в две недели, приезжает завхоз геологической партии Сташуль. То, что Сташуль оказался завхозом, несколько нас разочаровало, он представлялся нам геологом. Но позднее я заметил, что, кем бы ни работал человек в геологической партии, он обязательно в рассказах называет себя геологом, так проще и понятнее. Не будешь же всякому объяснять, что ты работаешь заместителем начальника геологической партии по снабжению? Кому это интересно? А так - геолог, и геолог.
Сташуль, по расчётам бабки, должен был приехать вот-вот, может, сегодня, а может, и через неделю. Для бабкиных лет и неделя была - вот-вот, а для нас и несколько часов безделья казались вечностью. В этом дурацком посёлке, куда нас занесло, можно было сдохнуть от безделья, скуки, жары и комаров. Да ещё и эти проклятые самолёты, ни днём, ни ночью от них покоя нет!
На ночлег бабка растолкала нас по разным уголкам своего маленького домика, но у нас не было даже спальных мешков, поэтому приспосабливались, кто как может. Много раз я пожалел, что не взял с собой из Вороньей тундры хоть немножко диметилфталата, комаров здесь было во много раз больше.
Питались мы, в основном, всухомятку, запивая нехитрые продукты здешнего военторга бабкиным чаем. От безделья и долгого ожидания мы все переругались, иногда казалось, что мы тут никого не дождёмся, и только зря проедаем деньги.
Не знаю, во что перешли бы наши отношения, если бы ожидание затянулось на неделю, но на третий день вечером у дома остановились две довольно разбитые грузовые машины, и из кабины одной из них выскочил знакомый нам и такой же бодрый Сташуль. Нам не пришлось говорить ни слова, он один говорил за всех, и заверил нас, что завтра к вечеру мы будем в расположении геологической партии. Это несколько нас успокоило, и последнюю ночь мы проспали хорошо, да и «диметилом» с нами уже поделились.
Сташуль с водителями не стал здесь ночевать, а отправился «по бабам», наша бабка выразилась ещё конкретнее, по каким бабам. Утром мужики снова появились здесь, пьяные и весёлые. В облаках пыли мы колесили по улицам посёлка, получая со складов и магазинов макароны, тушёнку, сгущёнку, масло, картошку и хлеб. Три ящика с водкой Сташуль поставил сразу в кабину «своей» грузовой машины, от греха подальше. В довершение погрузки мы подъехали к одиноко стоящему в лесу сараю, окружённому колючей проволокой, где за воротами стоял хотя и вооружённый, но тоже пьяный человек.
Сташуля он приветствовал, как большого начальника, и даже порывался дать салют из своего ружья, но его удалось отговорить. Без обычной советской канцелярской проволочки, в машину мы погрузили шесть больших деревянных ящиков с надписью «аммонит». На чьё-то испуганное замечание, что это взрывчатка, и людей на этой машине везти нельзя, Сташуль ответил, что взрыватели повезут на другой машине, а взрывчатка без взрывателя не более опасна, чем хозяйственное мыло. Нам оставалось только слушаться опытных людей, хотя технику безопасности в техникуме нам тоже читали, а там написано было несколько иное.
Надо отдать должное разворотливости завхоза, он успевал получать товар, следить за погрузкой, время от времени опохмеляться и непрерывно говорить. Эта хохляцкая скороговорка уже стала мне порядочно надоедать, когда он, наконец, объявил, что сейчас мы отправляемся на Панаярви. Я уже знал к этому времени, что ярви - это большое озеро по-фински, лампи - маленькое озеро ( по-русски - ламбушка или лампушка), йоки - река, вара - гора. Это помогало ориентироваться на местности. Гора Кирунавара стоит около реки Кируна-йоки, которая впадает в озеро Кирунаярви. Кстати, кируна - это железо, и по-русски первые плавильные печи назывались кирицами. Труднее связать это слово с глаголом «кирять». В русском языке можно найти очень много угро-финских корней, и сама финская речь звучит хотя и не понятно, но очень благозвучно для русского уха. В этом могли убедиться абсолютно все русские, посмотрев фильм «Особенности национальной рыбалки».
Перед тем, как забраться в кабину грузовика, Сташуль проинструктировал нас, чтобы мы не совали ноги между ящиками со взрывчаткой и не курили в кузове, потому что мыло - мылом, а судьбу испытывать не стоит. Я выбрал тот грузовик, в котором были взрыватели, считая их почему-то безопаснее. Но на тяжёлых ящиках со взрывчаткой сидеть было удобнее, и они меньше болтались по кузову, чем ящики с продуктами. На одной из остановок я перебрался в другую машину. Оказалось, что плохо везде, и там, и там, лучше бы идти пешком.
Мы ехали на юг от посёлка Алакуртти, не встречая никаких деревень и других посёлков. По Ленинскому декрету 1918 года, при выходе Финляндии из состава России, вся эта территория принадлежала Финляндии, и дорога эта была до 1940 г. внутренней дорогой Финляндии. Алакуртти тоже был финским посёлком.
Дорогу, по которой мы ехали, никто так и не ремонтировал с тех пор, как ушли финны - местные жители, хотя ею регулярно пользовались пограничники, а позднее - и геологи. Впрочем, дороги тогда ремонтировали только в Москве
Продолжение следует.
Приглашаем Вас отправиться в удивительный мир рыбалки и охоты в любое время и в любую погоду. Узнай свой шанс на улов - воспользуйся сервисом "Прогноз клева" от Velesovik.ru