После того, как местные алкаевские крестьяне свели со двора Ленина двух коров, а потом еще и лошадь, он сделал для себя парадоксальный вывод – нужно отдать все силы на дело борьбы за счастье трудового народа. Прямо таки Стокгольмский синдром какой-то.
Впрочем, не один Ильич испытал на себе аномальное влияние природы тех мест. Известный писатель - народник Глеб Успенский и вовсе попал в желтый дом, после того, как собирая в самарской глубинке материал о русской деревне, несколько лет общался с местными крестьянами.
Но, обо всем по порядку.
Вступив в Казанском Университете в подпольный кружок народовольцев, Владимир Ульянов, по мнению местного жандармского управления, и его матушки, Марии Александровны, пошел по скользкой дорожке. Арест и последующая за ним ссылка делу не помогли.
Мария Александровна, только что, потеряла своего старшего сына Александра и всеми силами пыталась добыть своему младшему сыну другой доли. Для этого, в мае 1889 года, с помощью будущего своего зятя Марка Тимофеевича Елизарова, приобрела в 50 верстах от Самары имение Алакаевка.
Не смотря на то, что Алакаевка, по воспоминаниям современников, была самой захудалой деревушкой волости, окруженной со всех сторон дикими степями, полями и оврагами, земля здесь стоила приличных денег. Тем не менее, Алакаевский хутор в 90 гектар земли, Ульяновым достался сравнительно дешево, за 7500 рублей ассигнациями.
Как ни странно, столь удачная покупка состоялась благодаря статусу Владимира Ильича - казенного государственного преступника, находящегося под надзором полиции. Эта странность объяснялась тем, что обширными землями в этих местах владел прогрессивно настроенный старообрядец, золотопромышленник К.М. Сибиряков, сам находившийся под надзором полиции. В 1887 году Сибиряков начал ликвидировать свои земельные владения и по низким ценам продавать их зажиточным народовольцам и группам студентов, исключенных из высших учебных заведений для создания сельских коммун.
Хутор, приобретённый Ульяновыми, представлял собой деревянный одноэтажный дом, со старым запущенным садом, участком пахотной земли, выгоном для скота и небольшой мельницей на речке.
Мария Александровна очень рассчитывала на то, что Володя займется управлением имением и забудет свои юношеские революционные игры. Поддавшись на уговоры матери, Владимир попробовал себя в качестве управляющего, но очень быстро к этому охладел.
Во-первых, возделывание овса и фуражной пшеницы на местных почвах, в виду низкой их урожайности, оказались крайне затратным занятием. Для ее увеличения требовались значительные финансовые вложения, да и просто профессиональные знания агротехники. А во-вторых, уже в июне из небольшого молочного стада коров, приобретенного Ульяновыми (то ли вместе с хутором, то ли уже самостоятельно), хозяева не досчитались двух буренок, а через месяц, еще и одной лошади. Грешили на местных крестьян, но полицейский розыск результатов не дал.
В итоге, Володя, по-христиански решил всех простить. Инцидент стал поводом к тому, чтобы бросить гнетущее его сельское хозяйство и с головой погрузится в грезы революционных идей.
С тех пор, Ульяновы, оставив себе только дом и часть сада, все остальное хозяйство сдали в аренду, получая от этого 400 рублей ренты в год. Сделавшись дачниками, они еще пять лет приезжали сюда на летние месяцы, а затем удачно, а главное, вовремя, продали хутор некоему Данилину, которого в первую русскую революцию расторопные алкаевские крестьяне подняли на вилы и пограбили.
И лишь после установления в стране Диктатуры пролетариата, Ильич, наконец-то сполна смог реализовать свою давнюю идею - освободить русское крестьянство и привести его к счастью. Правда путь к счастью через продразверстки, раскулачивание и коллективизацию был долог и тернист. Ну а как вы хотите, не надо было коров воровать.
