И тут Франция задумалась: а зачем нам король?

Два раза "ку", мои малиновые штаны. Вы могли заметить, что, в последнее время в нашем цикле статей про Великую Французскую Революцию всё было несколько сумбурно. И это, не в последнюю очередь, связано с тем, что период между неудачным бегством короля Людовика и его казнью был, поистине, сумбурный. Без ста грамм не разобраться, почему разваливающаяся Франция объявляет войну не тем, кто ей угрожал, и каким образом король, которого поймали за руку на побеге вдруг стал кем-то там командовать. Давайте сделаем небольшую передышку и вместе с кафедрой Бакланологии и Прикладной Долбодятлистики соберём мозги в кучу.

Что за ужас здесь творится?!

Этим вопросом мы задавались чуть раньше, когда размышляли о причинах, по которым Франция вообще решилась кому-то войну объявлять. Как выяснилось, не то, чтобы много было у Франции вариантов. Решение о войне оказалось на удивление изящным. Вот только этот красивый финт исполнялся избитым хромым бедолагой, а не бодрым поджарым фехтовальщиком.

А разбирая события между неудачным бегством короля и отставкой министерства Жиронды мы уделили неоправданно мало внимания политике умеренных, которые крайне хитро оформили задним числом побег, как похищение.

Кроме того, обсуждая очередной "классный митинг" с унижением короля и бухачем, мы даже не подумали, что он может быть косвенно связан с событиями, которые привели к отставке министерства Жиронды. Каким образом? Ну... митинг прошёл, буквально, через день после публикации королевского вето на размещение под Парижем военного лагеря, в котором были бы бравые молодчики, способные "классный митинг" разогнать.

Неудивительно, что Лафайет к тому моменту уже волосы на голове рвал. Вы знаете моё отношение к Лафайету. Не будь этого мужика, Франция катилалась бы в выгребную яму куда быстрей и веселей. Лафайет был таким классным, что вот вам аниме-арт правила 63 на Лафайета!

Явление Антилафайета

Из-за военных действий Лафайета не было там, где он был, действительно, нужен. И потому наш супергерой профукал появление достойного его антагониста, Пьера Верньо, человека настолько плохого, что на него даже правила 63 не существует!

"Именно от имени короля французские принцы пытались поднять все дворы Европы против нации; чтобы отомстить за достоинство короля, был заключён Пильницкий договор и создан чудовищный альянс между дворами Вены и Берлина; для защиты короля стеклись в Германию гвардейцы короля под штандарт восстания; спешат прийти на помощь королю эмигранты, добиваются назначений и получают их в австрийской армии и готовятся нанести удар своей родине прямо в сердце ... это во имя короля свобода подвергается нападению ... Но я читаю в Конституции, глава II, раздел I, статья 6: Если король встанет во главе армии и направит её силы против народа, или, если он не воспротивится против такого акта, совершаемого во имя его, он будет признан отрёкшимся от королевской власти."

(с) Пьер Верньо

И как таких земля носит?

Впрочем, давайте будем честны... время было неспокойное, так что, Пьер, всё же, имел все основания считать, что он делает правильные вещи. Это впоследствии Верньо станет автором знаменитой цитаты "революция пожирает своих детей", Но в тот период он просто боролся с внешними врагами Франции и с теми, кого считал их пособниками внутри страны. И отказ короля поддержать гонения на священнослужителей, недвусмысленно призывающих к развалу огрызков государственной стабильности, очков последнему не прибавил.

Меткое слово Верньо

И Верньо напомнил о королевском вето, беспорядках, вызванных этим в провинциях, и преднамеренном бездействии генералов которые открыли путь к вторжению; и он спросил в ассамблее, хоть и косвенно — не подходит ли Людовик XVI под оглашённую им статью конституции. Таким образом он ставил вопрос о низложении короля перед общественным мнением. Его речь, которая произвела огромное впечатление, был разослана ассамблеей во все департаменты.

Спасибо, Вики-тян.

Это были те самые звоночки, которых боялись монархически настроенные соседи Франции. Следом за США теперь и европейская держава всерьёз задумывалась, а нужен ли король. И тот факт, что ассамблея, буквально, саботировала королевское вето о создании военного лагеря, протаскивая под радарами армию, которая, как бы идёт на фронт, но, типа того, остановилась для проведения торжеств, подтверждает подобные настроения не словом, но делом.

В подобной ситуации даже Лафайетмен уже бессилен. Король окончательно был признан ярмом на шее нового правительства. Даже лоялисты действовали против его слова и намерений. Полноценная оппозиция якобинцам планомерно разваливалась, а те, кто остались, лишались возможности отстоять своё непопулярное мнение.