На одном из форумов в рубрике «Проблемы с детьми» я увидела, как молодая мама обращается с проблемой «Дочка-первоклассница не хочет садиться за уроки» за советом к специалистам.
Мама приходит с работы в 18:00, девочка за уроки еще не садилась. Мама говорит, что пора садиться делать уроки. Дочка откладывает, играет, ест, пока уже не пора идти мыться и спать. Получается усадить к 20:30. Девочка уже уставшая. Мама злится, что она не слушается. Сначала держит себя в руках, просто постоянно напоминая, что пора делать уроки, под конец начинает "давить", угрожать ремнем и продленкой.
Далее в ответах специалистам она описывает, что девочка почти никогда ее не слушается, что всегда так было; только до школы у дочки не было обязанностей, а теперь уроки.
На первый взгляд, кажется, что проблема в девочке, в ее неготовности выполнять обязанности, в адаптации к школе и в школьной нагрузке. Но мама пишет, что девочка почти никогда ее не слушалась. И маму это злит. Из мер воздействия она выбирает угрозы и давление.
Как мне кажется, что дело здесь в контакте между мамой и ребенком, в том какая между ними эмоциональная связь.
То, как мама и ребенок адаптируются к новым условия, детскому саду, школе; на каком уровне стресса живут; какой уровень стресса могут выдержать не разрушившись, говорит о том, сформировалась ли между ними надежная привязанность.
В результате надежной привязанности у нас внутри появляется образ надежного острова, где нас ждут, любят, где мы чувствуем себя принятыми, увиденными, где есть все, что нам нужно. И мы точно знаем, что такой остров/отношения есть.
По косвенным признакам можно увидеть, на сколько эта связь крепка. Может ли мама регулировать свои эмоции, на сколько она чутка к потребностям ребенка, на сколько замечает его эмоции и реагирует на них, может ли поддержать, успокоить, утешить ребенка, как обходится со своими эмоциями, на сколько она последовательна в своих действиях и может ли находиться рядом с ребенком достаточно долго. Достаточно означает — столько, сколько нужно ребенку.
Если видно, что мама не справляется, то есть что-то, что ее перегружает. Это могут быть актуальные нагрузки, может она в кризисе, и/или в ней живет раненный брошенный ребенок.
Не следует осуждать мам за то, что они могут быть несдержанными со своими детьми, что не идут к психологам на личную терапию.
У такой мамы может быть недостаточно ресурсов. При столкновении с чувствами она часто ощущает себя незащищенной.
Ей нужна сначала поддержка и защита, а потом терапия.
Принцип Российско-австрийского подхода интегративной детской терапии – «Защита прежде всего»/«Защита прежде терапии».
Если мама сама находится в ситуации насилия, то сначала необходимо обеспечить защиту – социальную, юридическую.
И защиту от внутреннего критика, агрессора, тирана.
После этого уже важно, чтобы мама смогла прикоснуться к чувствам, которые живут в ней, не пережить чувства своего раненного ребенка, а только прикоснуться к ним, чтобы остаться устойчивой рядом с ними. Получить принятие от психолога и от символического защитника.
Далее идет работа, чтобы дать ее внутреннему ребенку то, в чем он нуждается.
Мы с уважением относимся к отказу мамы от работы со своим детством. Даем ей необходимое время.
Говорим откровенно, потому что знаем, что она хочет найти выход через пропасть, которая сложилась между ней и ребенком.
В своем тексте я использовала материалы вебинара Ирины Симоненко «Терапия привязанности в детском возрасте» от 11 декабря 2019г.