Еще вчера старики были везде. Казалось, они занимали большую часть пространства — в транспорте, магазинах, аптеках, отделениях банков. Вечно спешащая молодежь недовольно бурчала под нос: и чего им дома не сидится, куда их все время несет? Пожилые не оставались в долгу, обвиняя младшее поколение в неучтивости. Дескать, нет в них ни почтения, ни уважения к благородным сединам. Однако внезапно все изменилось.
Перед лицом угрозы все вдруг стали человечнее. И стар и млад. Неожиданно пришло понимание: мы должны помогать друг другу. И в первую очередь — людям в возрасте.
Ведь сейчас они остаются дома. Не в угоду молодым, а в силу необходимости.
При полном параде
«Подождите три минуты, — в динамике домофона звучный голос Ивана Мефодьевича. — Мне парадный мундир надо надеть. Ну где он? Несешь? Готово, поднимайтесь. Из лифта налево». Знакомством с этой четой москвичей, много лет живущих в центре столицы, начинается моя волонтерская практика. Хотя короткое общение в условиях социальной изоляции знакомством можно назвать с натяжкой.
Согласно памятке волонтера, как «Отче наш» заученной на нескольких обязательных инструктажах, на передачу купленных бабушкам и дедушкам продуктов отводится от пяти до десяти минут. За это время нужно успеть связаться с менеджером из штаба «Мосволонтера» и сообщить, что находишься у подъезда. Затем обработать руки в перчатках дезинфицирующим средством, поправить постоянно съезжающую маску и позвонить тому, кому, собственно, и несешь пакет с провизией.
Кстати, на волонтерском языке человек, обратившийся за помощью на горячую линию, именуется заявителем или благополучателем.
Поднявшись на этаж, следует найти квартиру, повесить сумку на ручку двери, нажать кнопку звонка и отойти на полтора-два метра. Дальнейшее зависит от того, считается человек «контактным» или нет. Этот момент оговаривается заранее и указывается в заявке. Если благополучатель готов общаться, он открывает дверь, забирает пакет и рассчитывается с волонтером за покупку. В противном случае доброволец должен положить продукты у двери, удалиться на безопасное расстояние и только тогда, когда хозяин скроется в квартире, забрать оставленные на лестничной клетке деньги.
Повезло: мои первые подопечные оказались общительными. Более того, узнав, что к ним направляется волонтер-журналист, встречают меня по-парадному.
«Смотри-ка, час назад кряхтел, как столетняя развалина, а сейчас мундир ему подавай, — открывая дверь, смеется жена Ивана Мефодьевича. — Спасибо вам большое. Да, все вроде по списку купили. И даже овсянку моей любимой марки нашли. Замечательно. Сколько мы вам должны? А, да, согласно чеку. Можно перевести по номеру телефона?»
В дверях, позвякивая медалями, появляется сам виновник суматохи — в темно-зеленом кителе и синих тренировочных штанах. От души благодарит, но фотографироваться отказывается. Говорит: «Вот наступит День Победы, тогда пожалуйста». И перед камерой попозирует, и фронтовые сто граммов нальет. «Не знаете, выпустят нас к 9 Мая? — с надеждой в голосе интересуется ветеран. — Год-то юбилейный. Хотелось бы мундир еще хоть разок выгулять. Получится ли до следующего парада дожить, не знаю».
С термометром по жизни
Отработав премьерную доставку, направляюсь на Тверскую, 9, — в ресурсный центр «Мосволонтера», или головной штаб. Отчитаться о проделанной работе, отдать копию магазинного чека и подписанный заявителем бланк. Хотя онлайн я уже отрапортовала, что все в порядке, переслав менеджеру четыре фотографии — собранный в корзину продуктовый набор, чек, дверь с пакетом и заявку с росписью.
По пути замечаю, как изменилась Первопрестольная. На главной улице города — безлюдно. Редкие прохожие на широченных тротуарах чувствуют себя неуютно. Передвигаются ближе к домам, будто стараясь стать незаметнее. Посреди пешеходной зоны дефилируют полицейские и я. Вооруженная сразу двумя «оберегами» — пресс-картой и волонтерским бейджем — без опаски смотрю на патруль. Ведь режим самоизоляции я нарушаю не по собственной прихоти, а по долгу службы и порыву души.
В отличие от вымершей улицы, в волонтерском штабе царит оживление. Привезли очередную партию масок и обеззараживающих растворов, поэтому большинство сотрудников занимаются разгрузкой. За двигающейся по коридору башней из коробок обнаруживаю директора центра Дмитрия Покровского. Спрашиваю, кому отдать документы. Он кивает на другую приближающуюся гору ящиков, за которой скрывается менеджер Илья, и, удаляясь, бросает через плечо: «Не забудь померить температуру».
Согласно инструкции, с градусника должен начинаться каждый день волонтера. Ведь от его самочувствия, без преувеличения, может зависеть чье-то здоровье и даже жизнь. «Утром проснулись, измерили температуру, — трижды в день начинает инструктаж сотрудник «Мосволонтера». — Если показатели выше нормы, не откликаемся на заявки и вызываем врача. Помните: следя за собственным здоровьем, вы сохраняете здоровье других».
Если же термометр показывает обычные 36,6, волонтеры просматривают поступившие заявки, выбирают адреса и отправляются в штаб. «Сейчас в Москве действуют девять территориальных центров, почти во всех столичных округах, — поясняет Дмитрий Покровский. — Разделение по зонам позволяет сократить время на выполнение заявки и снизить риск заражения, минимизируя передвижение по городу». Хотя если на местах не хватает рук, волонтеры из других округов приходят на помощь и обслуживают даже отдаленные районы.
Утренний визит в штаб нужен для того, чтобы получить так называемый защитный набор — маски, перчатки, флакон антисептика. Кроме того, при необходимости волонтерам выдают наличные на покупку продуктов, за которые они потом отчитываются, и единый проездной. «К нам разные люди приходят, — продолжает Покровский. — Ограничения есть только по возрасту — добровольцам должно быть не меньше 18 и не больше 50 лет.
При этом образование, профессия роли не играют. Каким образом волонтер передвигается по городу, также не имеет значения. В наших рядах есть и автомобилисты, и велосипедисты, и самокатчики, и пешие. Как говорится, главное — чтобы человек был хороший. Для этого, кстати, и существуют очные инструктажи. Помимо прочего, мы должны визуализировать всех, кому вручаем бейдж. Это вопрос безопасности».