Рассказ участвует в литературном конкурсе премии «Независимое Искусство — 2019»
Посвящается этот рассказ Катюше – нянечке травматологического отделения
Сочинской городской больницы № 4 и всем сотрудникам этого отделения, ежедневно
совершающим подвиг во имя жизни!
Автор
Вещий сон
В этот день Иван Колесников впервые за много лет опоздал на работу. День не
задался с самого утра, а точнее с ночи. Ночью Ивану приснился сон, в котором он едва не
стал участником аварии. Чёрная легковая машина, на большой скорости неслась ему
навстречу. Иван на своей машине множество раз уклонялся от неё, тормозил, сворачивал
на другие улицы, но машина снова и снова оказывалась перед ним и казалось, что
столкновение неизбежно… В результате Иван проспал, встал с головной болью, с
ощущением чего-то нехорошего. Настроение настроением, а на работу идти надо…
Иван – водитель панелевоза – машины, на которой доставляются на
строительную площадку бетонные части дома; стены, плиты перекрытий и т. д.
Было уже три часа дня, когда, загрузившись очередной партией стеновых панелей,
панелевоз выехал с территории сочинского завода железобетонных изделий (ЗЖБИ).
Иван спешил на очень важный объект – строящуюся высотку в центре города. Работа
бригады монтажников на стройке расписана по минутам и подводить их не хотелось.
Но близился час пик и сразу от ворот завода машина попала в пробку. Краснодарское
кольцо в такое время предельно забито. Пятьсот метров до кольца панелевоз ехал
чуть ли не полчаса. Свернув на улицу Конституции, водитель облегчённо вздохнул, улица
в направлении центра была свободна. Редкий случай, когда днём на этой улице почти нет
машин. Иван прибавил скорость. Впереди, метрах в трёхстах по встречке двигался
рейсовый автобус, за ним несколько легковушек. Никто не собирался пересекать
сплошную и объезжать автобус. Расстояние до автобуса сократилось уже до пятидесяти
метров, когда вдруг из-за автобуса, как чёрт из табакерки, вылетел чёрный мерседес.
Водитель явно хотел проскочить между автобусом и панелевозом. Иван видел, что
мерседес не успевает и авария неизбежна. Он вынужден был тормозить и прижался к
обочине. В этой ситуации должны были экстренно тормозить и водитель мерседеса, и
водитель автобуса. Но водитель мерседеса, неадекватно оценивая дорожную обстановку,
лишь прибавил скорость, а автобусник не видел его в зеркале заднего вида, очевидно
отвлёкся, получая плату за проезд. Теперь угроза нависла не только над водителем и
пассажирами мерседеса, но и над пассажирами переполненного автобуса. В этот час в
спаренном Икарусе могло быть до ста человек. Доли секунды решали всё, и Иван изо всех
сил нажал на педаль тормоза. Панелевоз, прочертив на асфальте чёрные полосы, стал
останавливаться, уступая дорогу бешеному мерседесу. Казалось, что всё обошлось,
мерседес проскочит и машины продолжат своё движение, но в последний момент,
очевидно, не выдержали крепления панелей на платформе панелевоза, либо их просто не
закрепили при погрузке, и одна из панелей вдруг резко качнулась и стала падать на
проезжую часть. Экстренное торможение панелевоза не только ускорило падение панели,
но и придало ей дополнительную энергию. Семиметровая бетонная громадина теперь
летела в сторону автобуса и на всём белом свете не было силы, которая могла бы её
остановить. Можно только представить себе чувства водителя автобуса, перед глазами
которого разворачивалось это действие. Ни спасать себя, ни защитить пассажиров он уже
не успевал… А в этот момент чёрный новенький мерседес, победивший в своей последней
гонке и всё-таки успевший проскочить между панелевозом и автобусом, оказался перед
падающей панелью. Водитель его возможно и не видел, что происходит с панелевозом и
его грузом. Панель, скользнув по капоту мерседеса, как ножом срезала передние стойки
кузова и всех, кто находился в салоне, смяла крышу, перемешала и подмяла всё это под
себя. Но панели было мало мерседеса, она продолжала двигаться и остановилась, только
врезавшись в переднюю часть автобуса. Громадный бетонный монстр лежал неподвижно
поперёк дороги, похоронив под собой несчастный мерседес. Водитель автобуса открыл
двери, и пассажиры, давя друг друга, выбегали на дорогу подальше от ужасного зрелища.
Лишь у некоторых любопытство победило ужас, и они подходили к бетонной плите. Один
из них и услышал стоны и негромкие крики о помощи, доносившиеся из-под плиты. Там,
в мерседесе кто-то был живой. Спасателям пришлось ждать не менее сорока минут, пока
подъехал кран, и милиция смогла освободить для него проезд. Голос из-под плиты уже
замолчал… Как только кран поднял плиту и перенёс её на обочину, к мерседесу
бросились спасатели. Им пришлось срезать остатки крыши. Страшное зрелище потрясло
тех, кто это видел. Из ужасающего месива из частей человеческих тел, обшивки салона и
ещё каких-то деталей, спасатели извлекли тело человека. Он был без сознания, весь в
крови, но главное, был живой. «Живой! Живой!» – закричали в толпе. Человека с великой
осторожностью положили на носилки и понесли к машине скорой помощи…
Виктор в этой аварии был единственным выжившим из пятерых молодых людей.
Он был старшим из них. В тот момент ему было уже двадцать пять лет. А вот водителю
чёрного мерседеса было всего девятнадцать. Все пятеро, представители «золотой
молодёжи», золотой не в смысле своей интеллектуальной, или ещё какой ценности, а в
смысле богатства их родителей. И старшинство в этой компании определялось не от
возраста, а всё от того же богатства. Поэтому старшим в компании был как раз
девятнадцатилетний водитель. Пока родители вкалывали, зарабатывая свои миллионы,
деточки, подрастая на всём готовом, не знали, чем занять свои буйные головы. Они
собирались в разных местах; за городом, на объездной дороге, тогда ещё не до конца
сделанной. Каждый на своей, весьма недешевой машинке и обязательно с подружкой в
салоне. Договорившись заранее, молодёжь могла поехать на дачу, летом на пляж…
Дороги на побережье Чёрного моря очень сложные; закрытые повороты, крутые подъёмы,
спуски. Даже опытному водителю ошибка может дорого стоить, а тут молодые ребята,
бесшабашные и почти всегда не совсем трезвые. Каждое передвижение по городу этих
дорогих авто приносило головную боль сотрудникам ГАИ. Бесполезно, да и небезопасно
для дальнейшей карьеры, было останавливать машины, несущиеся на огромной скорости
и нарушающие все мыслимые и немыслимые законы…
Шестисотый по шоссе шелестит покрышками,
Шестисотый Мерседес весь набит мальчишками.
Все мальцы, как на подбор, тот ещё мальчишник!
У того папаша – вор, у того – гаишник.
Ну а этот – за рулем, сын миллионера,
У парнишки всё при всём; стать, прикид, манеры…
И откуда всё берут? Папы постарались…
Только несколько минут им пожить осталось.
Метров сто до перекрёстка, лобовая – гром и звон!
Все равны теперь подростки, раздаётся чей-то стон…
Кто-то, может быть, и выжил, на всю жизнь вкусив урок.
Кто-то, может быть, и выжил, но не этот паренёк!
Он, конечно, мог трудиться бизнесменом, как отец,
Мать могла бы им гордиться, но истории конец…
В этот день парни решили прокатиться на новом Мерседесе, а заодно и пообедать в
ресторанчике «Кавказский аул» за городом. Компания с включенной на полную громкость
музыкой ехала по городу. Ребята шутили, веселились и только Виктор, у которого после
вчерашней попойки болела голова, прилёг на заднем сиденье и не участвовал в веселье.
– Витёк! Потерпи! Сейчас в Ауле тебя подлечим, будешь как огурчик, – говорил
кто-то из парней.
Ехать нужно было недалеко, на объездную через Краснодарское кольцо и там.
И только тихоход-автобус на улице Конституции не позволял набрать скорость. Не
привыкший тянуться за кем-то, водитель нажал на педаль газа и чёрный мерседес выехал
навстречу панелевозу…
Травматология
Виктор очнулся уже в тот момент, когда носилки занесли в машину скорой
помощи. Он, не поняв совершенно в чём дело, даже попытался встать.
– Лежи и постарайся не двигаться, – остановил его врач.
– Что произошло, где ребята? – спросил Виктор, оглядываясь и по возможности
осматривая себя.
– Не знаю! Авария. Мы только подъехали, загрузили тебя, а твои друзья очевидно в
других машинах. Как ты себя чувствуешь, где болит? – спросил врач, пытаясь снимать с
него одежду, всю залитую кровью.
Врач не стал рассказывать пострадавшему, что для остальных скорая помощь не
нужна и их тела, а вернее части их тел, спасатели сейчас достают из того, что ещё час
тому назад было новейшей моделью мерседеса. Виктор объяснил, что никакой боли нет и
спросил, что у него с ногами, которые он не чувствует.
– Скорее всего есть травма позвоночника, но видимых повреждений по телу вроде
бы нет, ушибы. Ты долго лежал зажатый в корпусе машины, – опытный врач уже понял,
что случилось возможно самое страшное для молодого человека – Может восстановится?
Сделают рентген, тогда ясно будет. А сейчас успокойся!
В больнице машину уже ждали, переложили Виктора на каталку и увезли в
реанимацию. Всё время, пока его раздевали, мыли, протирали, возили по кабинетам, он
был в сознании, но в какой-то момент, очевидно от всего, что произошло, просто
отключился – заснул…
Виктор спал и видел во сне большую поляну, залитую солнечным светом.
Ромашки, ромашки, ромашки – они были вокруг в огромном количестве и он, ещё совсем
маленький, изумлённый этим великолепием, бегал по поляне за бабочками, ловил руками
кузнечиков, они щекотали ему ладошку, а он отпускал их и снова ловил. Бесконечная
поляна и бесконечное счастье было в этом сне. Мальчишка захотел поваляться на травке,
разбежавшись, крикнул: «Эх поваля…», но не договорив, поскользнулся и упал. Полянка
оказалась заболоченной, и подстилка под травой была пропитана водой. Витя лежал в
грязной жиже и смеялся…
Когда Виктор проснулся, рядом были отец, мама, брат Юрка. В напряженной
тишине больничной палаты они ждали пока он проснётся.
– Что со мной? – спросил Виктор, открыв глаза – Ребята как?
– У тебя перелом позвоночника, а ребят твоих нет, все погибли, – ответил отец.
– Как погибли? Что произошло? Я ничего не помню, – он напрягся, пытаясь
вспомнить – Нет! Помню, как мы ехали по улице Конституции. Мне было плохо, сегодня
не очень хотел с ними – дурно ещё со вчерашнего, но пацаны уговорили. Я лег на заднее
сиденье, поближе к коврику, боялся, что вырву. Не хватало ещё новую машину изгадить.
Ехали быстро, а потом этот удар и в одну секунду меня зажало чем-то. Было почти
невозможно дышать, и я, наверно, потерял сознание, а очнулся уже в скорой.
– Всегда ругал тебя за твои пьянки с друзьями, а теперь счастлив, что ты у меня
такой пьяница, – продолжал отец – Если б ты в машине сидел, как они, то и тебя бы уже
на свете не было. Бетонная плита на ваш мерседес упала с машины. Ты бы посмотрел, что
от него осталось, даже колёса полопались. А уж где ты там уместился и уцелел, я вообще
не могу понять.
Таким отца Виктор прежде никогда не видел. У него тряслись руки, при разговоре
рот неестественно кривился и было такое ощущение, что он вот-вот заплачет. Но, если
отец и брат ещё как-то держались, то мама просто присела на краешек кровати, держала
сына за руку и, ничего не говоря, безмолвно плакала. Слёзы текли по её щекам, а в руке
лежал промокший насквозь платок.
Родители и брат ушли и вскоре в палату к Виктору зашел врач.
– Здравствуй! Я через день буду тебя оперировать. При аварии ты получил перелом
позвоночника, произошло защемление нервных окончаний, но на снимках все выглядит не
так уж плохо. Твой случай не самый тяжелый, но радоваться пока нечему. В настоящий
момент уже хорошо то, что ты сразу не умер от шока. Ты Виктор взрослый человек и
должен реально понимать свои перспективы. Мясо на человеке быстро зарастает,
восстанавливается, а остальное зависит от тебя самого, от длительной реабилитации, как в
больнице, так и дома.
Врач внимательно осмотрел Виктора и сделал записи в медицинской карте…
Целительница
Уже неделю Виктор лежит в больнице, неподвижный, как мумия. Он мумия не
только потому, что не может двигаться, он мумия и внутри, в душе. Cознание ещё не
свыклось, не смирилось с тем, что он инвалид, и скорее всего таким останется на всю
жизнь. Для него сейчас лучше умереть, чем жить дальше. Тело его, прекрасное тело
молодого, сильного, совершенно здорового человека, ему совершенно не нужно. Зачем
оно, сидеть в коляске около компьютера, звонить друзьям по телефону и узнавать, как
они там резвятся? Те четверо, что были с ним в машине, счастливчики, отмучались в одну
секунду, а он теперь за них всех будет отдуваться – жить, если это можно назвать жизнью.
«Нет! С этим нужно заканчивать!» – думает Виктор, оглядывая палату, стойку для
капельницы, выдержит ли она его вес. В палате с ним ещё один, такой же тяжелый, но тот
спит постоянно. Виктор подтягивается руками к стойке. Замечательная современная
кровать, ремешки для того, чтобы приподнимать своё тело, когда тебя, как младенца,
подмывают, переодевают, пеленают. Одного ремешка мало, второй рядом, если
отстегнуть и завернуть вокруг шеи… Он торопливо делает это, боится, что войдут,
помешают. Входит Катюша:
– Витя! Ты с ума сошел! В такой мясорубке побывать и в петлю…
Катюша – фактическая хозяйка тела Виктора, года на три моложе его – многое
видела за время работы в травматологии, но из петли больного вытаскивать ещё не
приходилось. Она заливается слезами, обнимает и целует его.
– Родненький мой! Что же ты надумал? А мама твоя, отец? Им как после этого
жить, – тоже в петлю? – Катя дрожит вся и не может никак успокоиться.
– Прости меня Катюша! Думал, как всегда, только о себе, – говорит Виктор, тоже
размазывая слёзы по лицу – А о маме? Вот же я урод, всю жизнь живу, как сволочь,
сколько ей гадостей сделал и напоследок добавить хотел. Ну прости!
Такими, обнявшимися, с мокрыми глазами, их и застаёт отец Виктора.
Смутившаяся Катюша, сняв ремешки с кровати и ничего не говоря, выходит из палаты.
– Не иначе как любовь у вас с Катюшей, – с грустью шутит отец – А я к тебе не
один сегодня. Познакомься!
И он подводит к кровати черноволосую, невысокого роста, пожилую женщину. Она
не русская, возможно какой-то из кавказских национальностей.
– Тамара! – представляет её отец Виктора – Она целительница. Сам не знаю, чем
она поможет, но мы должны всё перепробовать, чтобы ты встал. Слышишь? – он почти
выкрикивает это, как бы убеждая самого себя.
– А я просто молиться за тебя буду, – говорит Тамара неожиданно мягким,
бархатным голосом.
Этот голос вдруг возвращает Виктора на землю оттуда, куда совсем недавно он
собирался. Отец ушел поговорить с врачом, а Тамара, присев на стул около кровати,
достала из сумочки и поставила на тумбочку у изголовья небольшую иконку продолжила:
– Пусть Матерь Божия будет с тобой рядом, помогает тебе во всём. Не видев тебя, я
сомневалась, соглашаться мне, заниматься тобой или отказаться. Теперь я знаю, что через
три месяца ты будешь ходить. Господь дал тебе испытание, может быть даже наказал тебя
за беспутную жизнь, но и даёт тебе возможность сейчас повиниться. Молись! Благодари
его и проси помощи и, если с душой и верой будешь это делать, он поможет обязательно!
И я, чем смогу, тоже постараюсь помочь.
В другой ситуации Виктор посмеялся бы и просто прогнал бы женщину, не
поверив ни одному её слову. Какая молитва? Какая икона? Это в наше то время! Но голос
её, мягкий, как не от мира сего, каждым словом проникал ему в сознание, давал веру и
надежду.
– Ты мне не веришь. Все так сначала. Молодёжь ни во что не верит, кроме денег.
А ты научись молиться. Подумай, ведь молитва существует тысячи лет, значит нужна она
людям, помогает им – с этими словами Тамара достала небольшой листок – Это Отче
Наш, постарайся выучить наизусть.
читать дальше произведение этого автора на "Независимом Искусстве"
