Саше не нравилось, то, что она видела. Отказывалась видеть. И зрение стало падать.
А кому в здравом уме захочется смотреть на облезлые безликие многоэтажки, грязное снежное месиво под ногами и испачканную пелену вместо неба?
Серая взвесь, скрывающая от глаз небесную лазурь - это ещё полбеды. Чаще небо просто падало вялой слоновьей тушкой на мокрые крыши, провисало влажными боками между домов, придавливая людей к земле. И тогда даже открывать глаза становилось тяжело.
Саша и не открывала. Так и брела по слякоти, прикрыв веки, машинально перебирая ногами. Маршрут заезжен, как надоевшая пластинка. Все эти заляпанные изморосью улицы знакомы до последнего чахлого деревца. До каждой брошенной где попало крышки канализационного люка.
Какая-то жалкая неприкаянность во всём, куда ни брось взгляд. Лучше не бросать.
И не слушать, как оказалось. Сашу передёргивало от каждого бранного слова. А тут пока дойдёшь до работы, в уши тридцать пять раз прилетит мерзкий ком отборного мата. Вроде, не в твой адрес, но всё равно внутренне скукоживаешься. Всё радужное настроение теряется по дороге по капле.
Тогда Саша надела наушники. И не снимала их все последние годы. Не хотелось. Пусть лучше в ушах звучит музыка, чем хриплая ругань, скабрезности и карканье ворон.
Любимый Cafe del Mar накатывал волнами, растворяя уныние. Легко и свободно становилось на сердце - появляются силы дальше месить ногами грязную шугу.
Так и жила - с закрытыми глазами, заткнутыми ушами, сжатым в малюсенький комок сердцем. Лишь бы не видеть, не слышать, не допускать внутрь всей этой убогости, отнимающей радость.
А потом Саша приехала на море. В поезде тоже спасали наушники. Зачем слушать безостановочный галдёж ни о чём?
Вышла из душного поезда, а над головой - небо! Самое настоящее. Чистое, без единого облака. Синее синего. И высокое - даже взглядом не охватить.
Так и стояла на перроне минут пять - не могла глаз отвести. Запрокинула голову, и смотрела, смотрела - насыщала изголодавшееся по краскам жизни сердце.
И улыбалась - потому что нельзя не улыбаться, когда столько пространства и света вокруг.
Подходя к гостинице, остановилась. Сквозь тёплые волны Cafe del Mar доносился неясный гул. Он нарастал, становился всё настойчивее. И от него почему-то сладко замирало сердце. Даже волоски на руках стали дыбом - как маленькие антенны, настроенные на особую, самую важную волну.
Это же море! Так шумит море. Это его рокот, никаких сомнений.
Саша сняла наушники. Совсем рядом, всего в каких-то нескольких метрах, шумело море. Самое настоящее. Живое. Оно звало и пело, пробуждая внутри неслыханный восторг.
Зачем слушать музыку, когда рядом шумит море?
Саша убрала наушники в чемодан и больше их не доставала.
Она смотрела на море, различая каждую деталь, каждый оттенок на горизонте. Чистая лазурь неба омывала её взгляд, расчищала дорогу к счастью.
Слух услаждали крики чаек, рокот набегавших на берег волн, шелест песка и ракушек, запутавшихся в морской пене. Солёные брызги на губах, запах моря, южный ветер, перебирающий волосы. Блаженство.
К Саше неожиданно бросился чей-то маленький терьер, и принялся радостно прыгать, тереться о ноги шелковистой шерсткой, повизгивая от щенячьего восторга.
Саша рассмеялась, присела - такое удовольствие тискать мягкие ушки, гладить смешную мордочку щенка.
Ах, вот ты где! Тери дон-жуан!
Подбежал хозяин - загорелый высокий парень с белозубой улыбкой. Его чёрные глаза лучились тёплым светом.
Саша заглянула в эти глаза и улыбнулась в ответ.
Внутри просыпалась радость.