— Елена, сейчас такой дефицит хороших новостей, а это почти как дефицит солнца... Но мне почему-то кажется: если хорошенько подумать, у каждого найдутся такие новости! Вот Света Иванова в «Инстаграме» написала: «Для меня эта весна навсегда останется весной, когда мы завели собаку».
— У нас тоже появилась собака. Вернее, новый пес. Английский бульдог. Он еще малыш. Хозяева не могли его держать — аллергия. Хотели отдать в приют. Но мы пожалели, забрали себе. Он у нас почти два месяца.
— То есть вы такая «скорая помощь» для собак? У вас же уже есть спасенный «дворянин» Ярус. А нового зверя как зовут? И как он с другими собаками нашел общий язык?
— Общий язык нашел потрясающе со всеми. Он очень смешной, за всеми бегает, хочет играть. Правда, не очень ловкий. Он такой коротконогий, туловище настолько близко к земле, что он поцарапал себе живот об какую-то корягу на улице — рваное пузо заживало неделю. Так и зовем его — Рваное Пузо, другой клички пока нет.
— У вас сколько сейчас собак?
— Четыре. Рваное Пузо, Ярус, Алекс и Юстас.
— Откуда такая любовь к животным?
— У меня все время были какие-то животные. С детства. Папа был военным и с учений из тайги всегда кого-то приносил. Найдет ежика и тащит в дом. А я и рада. И собачки у нас были, и попугайчик, которого мы буквально с дерева сняли. Я всех животных люблю. На кошек смотрю и восхищаюсь их грацией. Как можно с пола запрыгнуть на огромную высоту? Я бы так тоже хотела. Но собак я обожаю больше всего. Преданности такой нет ни у кого. Жаль, что живут меньше кошек. Я тут недавно прочитала, что это из-за того, что у них очень чуткий сон. Они на каждый звук реагируют. Собаки дарят ощущение счастья, уюта. Сразу про все проблемы забываешь, когда они рядом.
— У всех благодаря самоизоляции неожиданно появилось свободное время, на которое никто не рассчитывал. Чем вы его заполняете?
— Я наконец-то добралась до уборки. Знаете, много удивительного в квартире нашла. И у меня даже какая-то мания появилась — захотелось половину всего, что накопилось, выбросить. После того как я это сделала, у меня стало так просторно! И в квартире, и в шкафах тоже. Я еще не до конца все убрала, но я не торопясь это делаю. Думаю, выброшу что-то еще. И тогда вообще будет прекрасно.
— Наверное, вы сейчас много читаете, смотрите фильмы?
— Когда начался режим самоизоляции, я сразу бросилась фильмы и сериалы смотреть, на которые раньше не хватало времени. Но я думала, буду больше и смотреть, и читать. Выбрала две замечательные книжки, но как-то не читается. И я пока безуспешно мучаю одну книжку. Трудно сосредоточиться. К такой жизни я не привыкла, не приспособилась. И я понимаю, что есть уже надо прекращать, потому что единственное, что в самоизоляции хорошо делается, — это естся. Я даже не думала, что я так люблю мороженое, съедаю по пять-шесть пачек шоколадного пломбира в день. Больше не буду его покупать. (Смеется.) А все потому, что не получается пока расслабиться, успокоиться. Каждый день думаю, что делать в данной ситуации. Потому что, не играя ничего, не изображая, оказывается, как-то скучно жить.
— Лицедейство уже стало частью вас?
— Оно всегда было у меня в крови. По семейной легенде, моя прапрабабушка — крепостная актриса. Не знаю, правда это или нет. Может быть, вранье. Но вот что точно: мама и отец были людьми артистичными. Мне кажется, мама актрисой хотела бы стать. У нее было огромное количество черно-белых фотокарточек наших артистов, я потом нашла целую коробку на чердаке. Когда мама уже вышла за отца, она пела и танцевала на всех мероприятиях в клубе военного гарнизона. А папа читал монологи Райкина. У нас была его пластинка, и папа все блестяще копировал. Дома сохранилась старая фотография: папа стоит на трибуне и у него нос как у Деда Мороза и усы приклеены. Очень он так на Райкина был похож…
— Вы в клубе с родителями не выступали?
— Нет. Я выступала дома. Как-то посмотрела фильм «Воскресение», и актриса Тамара Семина меня просто поразила в самое сердце. Помню, показывали сцену, как Нехлюдов сапогом оттолкнул Катюшу Маслову, а у нее слезы на глазах, и она произносит пронзительный монолог. И тут в дом заходит папа в военных сапогах. А они такие же, нехлюдовские! Не знаю, что меня толкнуло, но я со стула просто кинулась на эти сапоги и стала произносить монолог, который только что услышала в фильме. Когда дело дошло до: «Обрюхатил меня и бросил!» — родители обомлели… Я вообще любила разыгрывать представления, что-то изображать. Они меня называли «артистка». «Артистка, делай уроки! Артистка, ужинать! Артистка, купи молока и хлеба!» Или: «Ой, ну еще поплачь, артистка! Ой, покричи, артистка!» Это была такая шутка-прибаутка. Но они не предполагали, что я поступлю в Москве в театральный. А поступала я с монологом Катюши Масловой.
— Вы когда-нибудь рассказывали Тамаре Семиной о том, как ее роль повлияла на вашу судьбу?
— Много лет спустя мы с ней встретились на программе «Что хочет женщина», которую я вела на телевидении. Я разрыдалась и кинулась к ней. Рассказала ей эту историю, о том, что с детства помню ее глаза, слезы, страсть и темперамент…
— Вот так действует хорошее кино.
— Да. Я счастливо нашла свою профессию, которую так люблю. Хотя не все в ней так просто и радостно. Муки творчества тоже случаются. (Смеется.) Иногда ночью ложишься, закрываешь глаза и не можешь заснуть час, два, три. Мысленно репетируешь какой-то спектакль. Проигрываешь его от начала до конца. Просчитываешь, на какую реплику как нужно выйти из какой кулисы. Случается, это часами длится. Засыпаешь в изнеможении. И так может быть каждую ночь. Особенно перед премьерой. Но я эмоции люблю. Люблю ехать в театр, на площадку. Сейчас этого остро не хватает…
У меня как-то был период, когда я очень устала, была дико загружена и страдала. Я даже вам, помню, сказала: «Мне кажется, я и не жила». И это действительно была беготня как белка в колесе. А сейчас колесо остановилось… И я понимаю, как была не права. Как же хорошо знать: завтра у тебя спектакль, послезавтра спектакль, потом два дня съемок, потом еще проект, еще… А сейчас отменяются даже съемки, которые были запланированы на лето: на июль, на август. И непонятно, что будет дальше. Сидеть без дела — самое тяжелое. У меня никогда в работе не было простоев и пауз. Так что нынешняя ситуация — это для меня, конечно, шок. Без работы я схожу с ума. Так прекрасно: приехать на площадку, а там родные люди. И с ними можно поерничать, поиронизировать.