Если почитать сборники алтайских народных или авторских сказок и познакомиться с местными легендами, то обязательно найдутся таковые о медведе. Этнографические материалы свидетельствуют, что тотемический культ медведя был в прошлом очень широко распространенным явлением в религиозно-мифологических мировоззрениях различных народов Сибири и Казахстана. В то же время у якутов, шорцев, качинцев, киргизов, хантов, бурят, кетов, орочи, негидальцев, нанайцев имеются легенды о том, что медведь – это обращенный человек. Поэтому у этих и других народов медведя называют то «отцом», то «стариком», то «дядей». У шорцев медведя именуют «улу кижи» - старый человек; у якутов и тувинцев – «эссе» (дед), телеутов – «тай» (дядя), эвенков – «амака» (дед), кетов – «кыпь» (дедушка). Есть подобная легенда и у алтайцев.
«В одно время все звери хотели подражать ловкости человека. Это желание не миновало и Медведя (айу). Медведю захотелось иметь на своей лапе большой палец (эргек), как у человека. Он давно подметил, что человек уж больно ловко орудует этим самым пальцем. Имей такой палец, думал Медведь, я бы всю землю перевернул, всех зверей передавил! Пришел Медведь к Бурхану (Высшее божество), чтобы тот наделил его пятым пальцем. Но Бурхан предвидел, что Медведь с этим пальцем много наделает бед на земле, поэтому и сказал ему: - «Если тебе дать эргек, то ты передавишь всех зверей, переломаешь лес и исковеркаешь землю! Но, несмотря на все это, я, пожалуй, дам тебе эргек. Только тогда и собаке я дам ружье». Условие Бурхана явно не устраивало Медведя, и он отказался от эргека. И теперь, хотя и имеет Медведь пятый коготь, заменяющий ему большой палец человеческой руки, но он им не пользуется так, как человек, потому что помнит обещание Бурхана - «дать ружье собаке»».
Василий Иванович Вербицкий в сборнике «Алтайские инородцы», приводит следующую сказку о медведе.
«В человеческом естестве медведь был силен, но простоват и притом ел много, так что семья оговаривала его. Однажды, рассердившись на упреки семьи, он отправился с веревкою в лес за дровами, но домой более не приходил, а превратился в зверя. Веревка его и до сих пор висит на деревьях (переплетенные стволы хмеля). На передних лапах медведя, повыше когтей, есть якобы очевидные признаки шерстяных перевязок, которые он носил от ревматизма».
Но чаще медведь в алтайских сказках выступает в роли зайсана, хана, бая, как, например, в сказке, записанной Г.Н. Потаниным.
«Медведь был прежде ханом по имени Карабты-хан. Приказал одному сироте достать себе лисью шапку Ерлик-хана. Сирота спросил: «как я ее достану?» Карабты-хан сказал: «Иди как будто с войной на него; когда он выйдет к тебе, схвати с него шапку». Сирота пошел доставать лисью шапку Ерлик-хана. Подъехал к его юрте и закричал. Крик его был подобен крику ста человек, топот его лошади был подобен топоту ста лошадей. Ерлик-хан испугался и выскочил; сирота схватил с него шапку и поскакал прочь. Ерлик-хан закричал ему вдогонку: «Зачем ты унес мою шапку?» Сирота отвечал, что такое ему было поручение от Карабты-хана. Тогда Ерлик сказал: «Пусть же Карабты-хан станет медведем, его жена свиньей, а сын его - звездой»».
Приведу сказку, относящуюся к народным алтайским сказкам, название ее – «Обида марала», где медведь не главный персонаж, но и не второстепенный.
Обида марала
«Стал медведь стар. А у лисы только впервые мех засеребрился, пушистый хвост вырос. Вот пошла лиса к волку:
- Ах, дядя волк, какое горе, какая беда! Наш медведь-зайсан умирает. Его золотистая шкура поблекла. Острые зубы сгнили. В лапах силы нет.
-У-у-у! – завыл волк. – Кто теперь зайсаном будет?
- Я думаю, дядя, - проверещала лиса, - кто моложе, кто красивее всех, тот зайсаном должен быть. А сама лапкой шерсть чешет, языком охорашивается.
- Ладно! – сказал волк. – Собери всех зверей на совет.
Где девять рек соединились, у подножия девяти гор, над быстрым ключом стоял мохнатый черный кедр. Сюда все звери пришли на совет. Свои шубы показывают, зубы пробуют. Кто красивее всех – не могут решить.
- Всяк по-своему хорошо! – проурчал старик медведь. – Чего шумите? Я спать хочу. Пошли вон!
Звери поднялись, стали коней седлать. Уже хотят по домам ехать, но тут высоко на горе показался марал. Поднятые лапы зверей не успели опуститься, а марал уже под кедром стоит. От быстрого бега не вспотела его гладкая шерсть. Не заходили тонкие ребра. Спокойно сияют большие глаза. Розовым языком коричневую губу чешет. Зубы белеют, смеются. Все звери увидели тонкую морду марала. Уши его, как лепестки цветов. Рога, как бархатные стебли. Медленно встал старый медведь, чихнул, черной лапой глаза от солнца спрятал, разинул пасть, но ничего не успел сказать, потому что лиса выбежала впереди и затявкала:
- Хорошо ли живете, благородный марал? Видно, ослабели ваши стройные ноги? Широкая грудь, наверное, больна? К этому кедру белки первыми пришли, кривоногая росомаха давно здесь. Только вы, марал, так опоздали. От стыда марал низко опустил свою ветвистую голову. Потом поднял ее. Мохнатая грудь колыхнулась, и зазвенел его голос, как тростниковая свирель:
- Почтенная лиса! Белки на этом кедре живут, росомаха на соседнем дереве спала, а я девять хребтов миновал, девяносто девять рек переплыл.
Усмехнулся старый медведь, сгреб мохнатой лапой красную лису и перекинул ее через восемь гор.
- Эта лиса, - сказал медведь, - в моем аиле хочет жить, кривоногая росомаха тоже в красавицы лезет. Пожалуйста, благородный марал, займи ты почетное место.
Повернул марал голову. Его рога в лучах солнца будто прозрачные стали, словно маслом налились. А лиса уже здесь:
- Ох-ха-ха! Марал большой чин получил. Это довольно стыдно. Сейчас-то он краcив, а посмотрите на него весной! Голова безрогая, шея тонкая, шерсть висит клочьями, сам ходит скорчившись, от ветра шатается.
Бурый марал слов не нашел. Из черных глаз упали жгучие слезы. Эти слезы прожгли щеки до кости, и кости погнулись.
В память той горькой обиды у потомков марала под влажными глазами темнеют две глубокие впадины».
Следующая сказка принадлежит устам П. В. Кучияка и напечатана она в сборнике сказок -«Танзаган – отец алтайцев». На первый взгляд эта сказка из разряда «Сказок о животных», но, если вчитаться в полный вариант сказки, то она наполнена и воспитательным, и культурологическим смыслами и может относиться к «сказкам – мифам». Я часто рассказывала полную версию этой сказки детской аудитории на уроках, внеклассных мероприятиях и экскурсиях в природу.
«Медвежий подарок»
«Как-то раз, проснулся медведь после зимней спячки и, сильно отощав, решил поискать пропитание. Вскоре он вспомнил о своем соседе – бурундуке, который чрезвычайно запаслив, набивает свои норы съестными припасами. Долго не мешкая, решил медведь полакомиться из кладовой зверька и, будучи в благодушном настроении после трапезы решил выразить свою благодарность и признательность старательному хозяину. Вытащил он бурундука из норы и принялся его благодарить:
- Благодарю Вас, почтенный. Спасибо, уважаемый. Пусть закрома ваши никогда пустыми не стоят, пусть желудок ваш от голода не урчит. Позвольте обнять вас, к сердцу прижать. Неслабеющим, крепким будьте, под урожайным кедром живите, пусть дети ваши, и внуки, правнуки нужды-голода не знают…
Бурундук по-медвежьи разговаривать не учился, медвежачьих слов не понимал. Как увидел когтистую лапу, закричал, рванулся из последних силенок и выскочил. От пяти черных медвежьих когтей заструилась по спине бурундука пять черных полос. С той поры и носит бурундук нарядную шубу».
Приложил свою «лапу» медведь и к облику кедровки, вот что рассказывает легенда.
«В густой непролазной тайге, среди бурелома жил старый медведь Жизнь научила его быть запасливым, и у него постоянно были орешки. Как-то раз над жильем медведя пролетала огромная черная птица - кедровка. Она была очень голодна, так как в лесу зимой не стало пищи. Птица сверху увидела вороха кедровых шишек у медведя. Птица знала, что запасливый медведь не поделится с ней шишками, и пошла на обман. Она опустилась на землю и говорит медведю: «Хочешь, я покажу тебе место, где столько орехов, что тебе хватит на всю твою оставшуюся жизнь». Медведь поверил птице и скорее побежал в ту сторону, куда указала птица. А хитрая птица тем временем склевала весь медвежий запас кедрового ореха. Кружил, кружил по тайге медведь и не нашел ни птицы, ни ореха. Кое-как добрел медведь до берлоги, а там одни пустые шишки. Разозлился медведь на птицу за такой обман и воровство и проклял ее. И в ту пору из красивой черной птицы сделалась маленькая серая птичка. Иногда в пении этой птички слышится: «Хо-о-чешь орешки-и». Это кричит кедровка».
Считается, что на Алтае обитает среднерусский бурый медведь, относящийся к группе европейско-сибирских медведей. Русское название – медведь, алтайское – айю, аю.
Первые упоминания о медведе на Алтае мы находим у П. С. Палласа еще в 1771 году. П. И. Спасский в 1818 году сообщил, что в западной части региона местные жители активно охотятся на медведей. Позже, вплоть до 30-х годов прошлого века, об этих зверях в разных частях Горного Алтая упоминали в своих публикациях многие исследователи природы региона. Началом более или менее серьезного изучения биологии медведей, наряду с другими видами промысловых животных, были 30-е годы XX в., когда начал функционировать Алтайский заповедник. Свои наблюдения опубликовали П. Б. Юргенсон в 1938, Г. Д. Дулькейт в 1964 годах и другие авторы. С конца 60-х годов и до начала XXI в. активное участие в изучении медведей принимал Г.Г. Собанский, результаты его труда изложены в книге «Звери Алтая. Крупные хищники и копытные». - Научное издание. – Барнаул, ГИПП «Алтай», 2005 г. 373 с.
Ольга Шадрина, фото Сергея Горских, Ольги Шадриной