Воспоминания о голодном военном детстве жителя Лекаревки Уфимского района Башкирии.
Я, Иван Яковлев (на фото), родился уже после начала Великой Отечественной войны - 6 сентября 1941 году в д. Лекаревка. Отец Петр Николаевич Яковлев (1896 г.р.) прошел революцию, был участником Советско-финской войны. На войну 1941 года его не брали, а отправили на работу шорником, шить хомуты. Но он отказался и пошел добровольно на фронт. Говорил: «Две войны прошел, пойду и на третью». В 1942 году он пропал без вести. У нас, его детей, не осталось даже ни одного снимка отца.
Мама Пелагея Григорьевна Яковлева потом всю жизнь обижалась на отца: «Оставил меня одну с шестью ребятишками, а сам ушел добровольцем на войну».
Все мои братья и сестры выросли, достойно прожили свою жизнь, так нас воспитала мама. Старшая сестра Мария Петровна Яковлева (1926 г.р.) работала в Лекаревке. После войны ее посылали на работу в Караидель, где взрослые пилили бревна, а девочки обрубали сучья. Вторая сестра Екатерина Петровна (1928 г.р.) до свадьбы трудилась в Лекаревке. Третья сестра Евдокия Петровна (1931 г.р.) работала в колхозе, в бригаде, жила до конца жизни в Лекаревке. Брат Александр Петрович (1935 г.р.) в послевоенные годы работал в бригаде, пас свиней за кусок хлеба. Средний брат Михаил Петрович (1938 г.р.) после войны возил сено и солому на быках. Он вспоминал работу с этими животными так: «Бык такая скотина, куда хочет, туда и пойдет или встанет». И самым младшим ребенком в семье был я - Иван.
Мой отец Петр Николаевич до войны работал пчеловодом. В Лекаревке имелась пчельня. Отец был хорошим и трудолюбивым человеком. Несмотря на свой невысокий рост, был крепким и ладным. Помню, когда я учился в 1-2 классах, увидел молитву, которую написал отец своей рукой. Почерк был ровный, красивый, как по букварю. Эта молитва, как оберег нашей семьи, лежала на божничке в красном углу.
Детства у меня не было, все - в работе. 1947 год - неурожайный, у нас ни коровы, ни овец не было. Тетка придет к матери и спрашивает: «Ванютка-то не умер?» Тетка эта жила с мужем лучше нас, но кусочка хлеба никогда не давала. А мама посылала меня на улицу: «Иди, хоть ветерком обдует». Я посижу на завалинке, меня немного обдует, а потом иду домой голодный.
Мама принесет с фермы жмых - это выжимки от свеклы, который давали на корм скотине. Его мы и ели: сосешь, сосешь, а проглотить нельзя - жёсткий. И после войны жили голодно. Я с голоду опухал. Куснешь свежую лебеду и лист липы, из-за рта пена идет - страшно вспомнить. Хлеб пекли из свежих листьев липы и лебеды, откусишь кусок, а хлеб рассыпается.
Я с 10-12 лет работал в колхозе. Опахивал помидоры, капусту. Я был маленький, на лошадь не мог забраться, и вот что придумал: животное к дереву подведу, залезу по стволу на крупную нижнюю ветку и сажусь на лошадь, позади которой установлен плуг. Еще мы пасли свиней, за работу вечером давали 200 гр. хлеба. Но мы были такие голодные, что съедали его сразу. Стадо свиней пасли большое, хряк был такой сильный, что даже мог гонять волков.
Раненых лошадей с фронта отправляли в колхоз. На полях работали маленькие трактора – натий назывались – колеса металлические, шипы на них 10 см. Были трактора без кабины. Потом пошли гусеничные трактора. Их заводили вручную, много рук было поранено.
Когда я подрос, летом целыми днями мы пропадали в лесу. Сначала поспевал щавель, дикий лук, потом ягоды лесные, черемуха. Было много орешника, орехи ели свежие – и в одно время с ними овес поспевал. В лесу было много малины, смородины. Все это мы, ребятня, с радостью поедали. Лес был чистый, колхоз нанимал людей, которые выкорчевывали все кустарники, пни. Всё это они несли домой на растопку, а лес рубить было нельзя. Грибов было полно.
После войны в Лекаревке был свинарник. Курятник, коровы и лошади находились там, где сейчас Школьный переулок. Я до армии работал в колхозе, на трудодни давали 3-4 мешка пшеницы. Возле полей на сено скашивал траву колхоз, а для себя разрешали косить в лесу, около кустов. Картошку сажали под сабан. Три семьи соберутся и шесть баб парами тянули плуг, а Александр Зотович Агафонов, которого все звали дядя Саня (он был хромым) сабан держал.
Школа в Лекаревке было до 4 класса, потом дети ходили пешком в Таптыковскую школу.
Я хорошо помню многих односельчан, вернувшихся с Победой с фронта. Я горд тем, что лично их знал, общался с ними. Назову их поименно: Андриянов Петр Алексеевич 1923 г.р., пулеметчик, с медалями, орденом Красной Звезды, орденом Славы 3-ей степени; Федоров Михаил Иванович 1923 г.р. разведчик, награжден орденом Красной Звезды и другими наградами; Ермолаев Алексей Егоров 1925 г.р., 2 ордена Красной Звезды и другие награды; Евлентьев Евстарьев Александр 1923 г.р.; Агафонов Михаил Сергеевич 1918 г.р. и другие.
На престольные праздники в Лекаревке: Рождество, 28 августа на Успение, на троицу выходила вся деревня в лес, к реке Дёма, гармошка играла, все пели, девчонки плели венки и пускали в Дёму, пацаны катали девчонок на лодках. На праздники всегда пекли пироги. Детей за стол не сажали, гости уйдут, только тогда ели за столом ребятишки. В деревне все помогали друг другу – печь поставить, дом срубить. Люди были добрые, наверное, потому что тогда все жили одинаково бедно.
Когда я вышел на пенсию, вместе со своей супругой поселился в родной Лекаревке, дети, внуки, правнуки часто приезжают нас проведать.
Людмила Павлова, Наиля Семичева, члены Таптыковского краеведческого общества.