“Ну, что? Как вам? Заселяться будете? Или поедем другую квартиру смотреть?” – торопила меня молодая особа. Эти риелторы вечно торопят. Боятся, что я могу успеть разглядеть недостатки и отказаться. Пожив уже больше двадцати лет на съёмных квартирах, я столько могу рассказать и о риелторах, и о квартирах.
“Дайте мне осмотреться-то. Что вы меня гоните галопом по Европе”, – возразил я.
“Ванна совмещённая. Есть стиральная машинка. Кухня стандартная, хрущёвская. Ну вы один. Вам, наоборот, будет удобно пожарить, разогреть”, – как ни в чём ни бывало продолжила она.
“Да”, – спокойно и коротко, чтобы не вступать в диалог, ответил я. В этом городе я оказался по работе. Предполагалось, что на пару месяцев, не более. Все мелочи по контракту были выполнены, осталось решить вопрос с жильём.
“Ну, с ванной всё понятно, – отвечаю своей собеседнице. – Только что-то она обшарпанная какая-то?”
“Мы и так сильно цену скинули от рыночной”, – не задумываясь, но примитивно парирует она.
Я молчу и прохожу на кухню. О боже! Неужто в таком месте мне придётся провести эти два месяца. Сюда не только гостей стыдно пригласить, а самому тошно будет возвращаться после работы.
Было видно, что кухню собрали из остатков разной мебели. Такое ощущение, что её сначала держали на улице под дождём. Фанера местами вздулась, местами вовсе потрескалась. Обеденный стол был в таком состоянии, что за него не то что кушать не хотелось садиться, а страшно было прикасаться. На столешнице нацарапали чьи-то имена. Имена уже не различались, осталось только “равно” и “любовь”.
“Вот она, запротоколированная рукой влюблённого, правда жизни”.
“Что Вы сказали?” – переспросила моя собеседница.
“Я говорю, нас уже никто не вспомнит по имени, а любовь будет вечна. Как Вы думаете?” – ответил я.
“Я не совсем Вас понимаю”, – изобразив подобие улыбки, ответила она.
“А что, пепельницы нет?!!”
“Здесь никто не курил. У нас запрещено.”
“Нет, просто такое ощущение, что окурки тушили прямо о стол. Табуреты все разные. И разного роста, и друг к дружке никак не подходят. Так и должно быть?”
“Я не знаю, как должно быть, – начала было тараторить моя визави, – но цену я не скину”.
Резкий звук, похожий на автомобильный гудок, прервал наш разговор.
“Что это? Так и заикой можно стать”, – от неожиданности воскликнул я.
“Не знаю, – ответила риелтор, побледневшая от неожиданности, и пошла открывать дверь. – Я никого не жду. Может быть, это к Вам, первый гость. Кто там?”
В дверях стояла Ирина. Она ещё днём предложила свою помощь в выборе квартиры.
Мой приезд на завод удачно совпал с запуском нового проекта. По этому случаю во второй половине дня в КБ организовали фуршет. Там и решено было представить меня коллективу. В основном моя работа подразумевала плотное общение с руководством завода и конструкторским бюро. Но во время знакомства я почему-то сразу почувствовал недоверие с их стороны. Они казались какими-то зажатыми или даже запуганными. Следующие, с кем меня познакомили, это переводчики разных мастей и художники. Ирина работает в художественном отделе. А творческая интеллигенция у нас всегда была не от мира сего.
Ещё до того, как нас представили друг другу, я заприметил её в общей массе серо одетых в строгие пиджаки сослуживцев. Она, словно игнорируя дресс код, надела ослепительно белую блузку и свободную юбку. В то время, когда все выглядели неживыми, с восковыми масками вместо лиц, она шутила и мило улыбалась.
После того, как нас представили, она не смогла сдержать своего любопытства и первая начала расспрашивать меня о том, откуда я, кем работал до этого, и какие у меня ближайшие планы. Во время разговора как бы невзначай касалась моей руки. При этом она сама явно волновалась.
Дааа… Женщины… Своим поведением, жестами, мимикой, наконец, макияжем и одеждой, вы способны сообщать массу полезной информации о своих намерениях. И если бы мужчины чуть повнимательнее к этому относились, то удалось бы избежать столько досадных ошибок.
“Эээ..., девочка, не стоит так со мной, – подумал я. – С виду-то я спокоен. Но столько лет монашеской жизни может привести к необратимым последствиям”.
И вот сейчас она стояла в дверях, одетая так, как будто зашла осмотреть наше будущее гнёздышко, а потом она непременно едет в театр. Вечерний макияж. Явно уложенные волосы. Платье и украшения. Вот почему она опоздала.
“О, да. Если ты хотела меня впечатлить, то ты этого добилась”, – подумал я.
По сути все эти события не заняли и полторы минуты от того, как я рассматривал табуреты на кухне, до фразы, которую произнесла Ирина, перешагивая через порог: “Это я. Как и обещала. Даа, не айс, конечно. Но всё поправимо”.
“Мне бы её энтузиазм, – подумал я. – В конечном итоге, я сюда не для ремонта квартир приехал”.
Ирина бойко направилась на кухню.
“Вау! Красота - то какая!” – произнесла она.
Ирина, ты в своём уме? Девочка. Какая там может быть красота? Я, конечно, понимаю, художники мир видят иначе. Я технарь. Мне что-то прибить, починить, смастерить куда ни шло. Но увидеть здесь красоту – это явно не моё.
“О чём Вы?” – спросил я ещё раз, повнимательнее осматривая кухню. Всё то же самое. Те же табуреты. Тот же стол с “равно” и “любовь”. Та же плита, явно не отсюда. Может, она за окном что-то увидела? Я подошёл к окну. Нет. Обычный двор. Бегают дети вперемежку с собаками. Бабульки на лавочке. Ничего нет. Что она могла увидеть? Я даже осмотрел окна дома напротив. Не вижу никакой красоты.
“Так. Сколько хотите денег?” – обратилась Ирина к риелтору.
“Соглашайтесь”, – уже обращаясь ко мне, и, как бы невзначай поправив ворот моего пиджака, сказала Ирина.
“Я куплю материал. Обошью подушечками табуреты. У меня есть выкройки. Кстати, давно хотела это сделать. Выйдет просто прелесть. На стол постелим скатерть. Сюда можно купить фотообои. Ааа, нет. Сюда надо повесить вот тот шкафчик. Ему там всё равно не место. Вы сможете его повесить?”
Я утвердительно кивнул.
“Да, точно. Именно его и именно сюда”, – уже включив свою фантазию, начала выстраивать и формировать облик кухни Ирина.
“Вы не переживайте. Квартира действительно достаётся Вам недорого. Ткань и фурнитуру я тоже найду недорогую. Сделаю всё сама. Так что по карману не ударит”, – продолжала, уже переходя на финансовую составляющую, Ирина.
Вот же! Смогли вышколярить этих промышленных художников. Они и красоту, и перспективу видят. А ещё и смету рассчитывают. Не то что мы, технари. Всё у нас уклончиво как-то. Всё через сопромат, да упёк усушку.
“Ирина, я Вас оставлю. Посмотрю пока комнату”, – произнёс я, выходя из кухни, чтобы не спугнуть её музу, или кто там у женщин приходит в момент творческого порыва.
“Да-да. Идите, Константин Михайлович. Я здесь ещё немного помечтаю и прикину, во сколько эти мечты обойдутся”, – выпалила она.
Комната была совершенно пустая. Окно завешено старой тюлью.
“Нууу, сейчас до тебя доберётся Ирина, – с злорадством ухмыльнулся я. – Подожди чуть-чуть, и тебе кон-н-нец”.
Эта комната была как старый и выцветший лист ватмана. Я уже не сомневался в мастерстве Ирины. Она явно придумает, что нарисовать на этом ватмане.
В углу стоял шифоньер. Старый, с ключами в замочных скважинах.
“Хорошо, хоть не прокуренная квартира”, – подумал я, оглядывая свежепобеленый потолок с его главным украшением по центру, лампой “Ильича”.
“Ооо! Диван. Почему я тебя не заметил? Тебя же должно быть видно со всех сторон”, – начал было размышлять я, и осёкся. Я сел на него.
Что-то старое, давно знакомое было в этом диване. Как чьё-то имя, которое знаешь, но никак не можешь его вспомнить. И вот уже начинаются мучения. Оно где-то рядом, на поверхности. Но никак. Вот оно уже крутится на языке. Ещё, ещё. Ещё чуть-чуть.
“Диван. Диван-кровать”, – стал уже произносить вслух.
Почему я чувствую ключевое “Р”.
“К-р-р-р-ровать”, – озвучил я.
Да. Вот оно. Раскатистое “р-р-р-р”. Нет. Нужно долгое “ре”.
Ре, ре, родитель. Только сейчас я понял, почему мне так знаком этот диван.
Родители где-то достали по блату точно такой же диван. Тот же материал, и так же сделан. Тогда, в перестройку, сложно было не только с едой, но и с мебелью. Этот подарок был как нельзя кстати на наше новоселье. Мы с супругой уже отметили третью годовщину совместной жизни. Нам только что выделили ведомственную квартиру от института. И я, и она работали в нём, но на разных кафедрах. Квартира была ободранной и без мебели. Сделали ремонт и въехали. Сын спал на раскладушке. Мы первое время на матраце на полу. Всё, что зарабатывали, уходило на её учёбу в аспирантуре. Приходилось тратиться на всё. И на проведение экспериментов, и на закупку необходимой аппаратуры, и на аналитические исследования, и на хим. анализ. А ещё постоянно накрывать стол. Вечные приезды комиссии. Вечные проверки. Сами сидели на голодном пайке, а их кормили. Тогда оправдывали себя тем, что это надо для её дальнейшего карьерного роста.
Я помню, как мы с братом занесли этот диван в квартиру. Как выбирали для него место.
Это был праздник. И казалось, будто был куплен не диван, а квартира.
Спасибо родителям. Они тогда нас сильно выручили.
Уже через полгода наша семья прибавилась ещё на одного пацана. Мне пришлось уйти из института в коммерцию. Работал постоянно. Фактически жил на работе. Постоянные командировки. Разъезды. Новые знакомства. Не всегда хорошие. Работы было много, и разной. Иногда только постфактум понимал, что делаю что-то неправильное, за что потом будет стыдно. Постоянные встречи то с такими же, как и я, коммерсантами, то с бандитами, то с полубандитами. В моей жизни появился алкоголь в большом количестве. Хорошо, ума хватило не спиться. Но, отношения с супругой стали портиться. Мне казалось, что я приношу деньги, - и это главное. Деньги появились как-то сразу и легко. Я помню, как нужда в них пропала в одночасье. Стали покупать вещи себе и детям. Обустроили квартиру. Часть денег я стал оставлять себе на карманные расходы. Но, по-настоящему, у меня появилась женщина.
Да-да. Я, конечно, сволочь. И мне можно этого не говорить. Я сам это знаю. А ещё о том, что я сволочь, напоминают мои сыновья, которые не желают со мной общаться вот уже как двадцать лет.
Но тогда я думал другим местом.
Постоянные командировки нас сильно сблизили с Татьяной. У неё был муж, у меня жена. Но …
Мир разделился. На больший период в командировках с Татьяной, и меньший дома с женой. Мы с Татьяной настолько привыкли друг к другу, что уже решили снять квартиру в нашем городе. В квартире тоже не было ничего. Собирались в ней тайком от знакомых, которые могли сдать или её, или меня. В конечном итоге решили, что можно оставаться иногда на ночку - другую.
“У нас старый диван место занимает”, – обратился я не то с вопросом, не то с утверждением к супруге. Я иногда так делал, чтобы не брать на себя ответственность.
“Не знаю. Мне он очень нравится. И это подарок твоих родителей. Ты что-то решил с ним сделать?” – ответила супруга.
Эх, не удалось. Придётся брать “огонь на себя”.
“Он старый. Я решил его выкинуть”, – объявил свою волю я.
Вскорости диван, подарок моих родителей, тот диван, которому мы так радовались, диван, на который мы всей семьёй забирались и читали детям сказки перед сном, а потом я разносил их спящих по кроваткам, был осквернён.
Осквернён мной.
Так что я сволочь. Даже хуже. Уже тогда я понимал, что совершил непоправимую глупость. С Татьяной всё быстро закончилось. Через некоторое время супруга узнала о моей измене. Посчитал, что, если не признаюсь, то это будет полным свинством с моей стороны. Но она меня не простила, и настояла на разводе. Обещания, клятвы и уговоры не помогли. Мы расстались.
После развода для меня всё стало терять смысл. Развалился бизнес. Перестали приходить в голову идеи. В итоге упал доход.
Вот уже двадцать лет я один. Кочую со съёмной на съёмную. Сплю на чужих диванах. Нет, конечно, были отношения. Но они так и не переросли во что-то долгое и серьёзное. Возможно, из-за недоверия. Недоверия к себе, памятую о том, как я сам же всё разрушил в своей жизни. Дети от меня окончательно отвернулись. И в общем-то, они правы.
Год назад совершенно случайно встретил старого друга. Он каким-то чудом смог меня реанимировать. Помог с работой. Дал мне хорошие рекомендации. В общем, взял под свою опеку. Благодаря ему я воспрял духом. И с жадностью начал работать. Брался за любые проекты. Словно пытался наверстать упущенное. Сегодня я здесь. В чужом городе. На чужом диване. И боюсь. Боюсь, что новые отношения могу так же испортить. Я знаю, подобной ошибки я больше не совершу. Слишком дорога расплата. Познав всю низость интрижек, я боюсь обмануться в серьёзных отношениях. И как понять, что это зарождение чего-то важного в моей жизни. И как понять, что то, что происходит сейчас, всерьёз и надолго. Незаметно для себя я уснул, устав с дороги.
– “Константин Михайлович. Константи-и-ин Михайлови-и-ич. Ко-о-стя”, – поглаживая мои волосы, пыталась разбудить меня Ирина. Я притворился, что сплю. Её руки пахли кремом, масляными красками, и свеженанесённым лаком для ногтей. И мне кажется, она сегодня готовила что-то вкусненькое.
“Вста-а-а-вай”, – запнулась она. Потом еле слышно добавила: “те”.
“Ну, что? Если ты упустишь этот шанс, потом будешь горько жалеть”, – подумал я, и, резко открыв глаза, быстро поднялся.
“Всё хорошо. Просто я уже осваиваюсь”, – пытаясь отшутиться, сказал я, увидев недоумённый взгляд риелтора.
“Вас всё устраивает?” – спросила она.
Мы переглянулись с Ириной. Ирина улыбнулась и кивнула. Я уже был влюблён в эту улыбку.
“Да-да. В принципе, всё устраивает”, – пожимая плечами, почему-то ещё неуверенно ответил я.
“Хорошо. Тогда давайте оформлять сделку”, – с этими словами риелтор начала рыться в своей сумке.
“Константин Михайлович, на новоселье-то пригласишь?” – кокетливо улыбаясь, сказала Ирина, положив руку на дверной косяк.
О-о-о. Это жест хозяйки. Она уже мысленно расположила здесь свои вещи. Пожалуй, в этом городе я задержусь.
“А как же, – ответил я. – Тем более, ты обещала здесь навести порядок. Я, пожалуй, сразу один комплект ключей отдам тебе”.
Автор Petor Gartsev