Я прекрасно помню свой первый раз: никаких болезненных или неприятных ощущений, лишь лёгкий дискомфорт, граничивший с состоянием слабейшего алкогольного опьянения. Произошло это во второй четверг июля, вечером, прямо во дворе дома. Я возвращалась с работы, и стала невидимой.
Сначала в воздухе растворились ноги, затем транспарентность, словно эпидемия, охватила верхние конечности и туловище, а в тонированных окнах припаркованных возле подъезда машин перестало мелькать моё уставшее от сведения дебетов и кредитов лицо. Бухгалтер – профессия, проклятая Богом.
Не сказать, что я была напугана или шокирована, но, смущённая своим новым физическим состоянием, я до полуночи просидела на диване, уставившись в старомодный бабушкин сервант, в зеркальных дверцах которого отражалась только накрытая бордовым покрывалом спинка дивана. А голодный Клёпа, высоко задрав пушистый хвост, как ни в чём не бывало, тёрся о прозрачную оболочку моих незримых голеней.
Первой моё исчезновение заметила мама и обвинила меня в том, что я стала меньше времени проводить с ней. Вторым спохватился мой начальник, невозмутимо потребовавший безотлагательно сдать ему очередной бесцельный отчёт. А потом объявилась лучшая подруга, спешившая поведать о новостях своей бурной интимной жизни.
Прошло время, и однажды я проснулась от подозрительных покалываний на коже, словно по моим телесам пробежала сотня пауков, страдавших избыточным весом. На прикроватном коврике уютно посапывал Клёпа, в ванной гудели старые трубы. В мягкой темноте, окутавшей душную комнату, проглядывались очертания моего вернувшегося из списка без вести пропавших тела. Я зажгла свет и взглянула в зеркало, вроде всё было на месте, даже брови зарасти не успели.
С неопределённой цикличностью эти нелепые метаморфозы повторялись, став для меня естественным физиологическим процессом, поддерживавшим здоровую жизнедеятельность моего самобытного организма. И даже в фазе абсолютной, стопроцентной видимости я оставалась невидимкой – одной из тех, что неисчислимыми множествами населяют этот элегический город видимых невидимок.