Карандаш начальника Генштаба, генерала армии Жукова, двинулся к обрезу карты и остановился около нанесенной крупным шрифтом надписи «Смоленск». Звук отодвигаемого стула прервал доклад. Наступила пауза, Сталин поднялся. Не торопясь, приблизился к столу с разложенной картой с другой стороны.
— В районе Смоленска, в течение вчерашнего дня продолжались тяжелые бои.
Голос Жукова оставался ровным. Говорить спокойно стоило больших усилий. Генерал жил здесь до отбытия на Халхин-Гол.
— Под напором ударных соединений второй танковой группы Гудериана к исходу вчерашнего дня наши войска оставили город.
— Как оставили?!
Карие глаза председателя Государственного Комитета Обороны смотрели в упор. Темнеющее лицо говорило о подступающем приступе ярости.
— Согласно донесению, товарищ Сталин, шестнадцатая армия генерала Лукина оставила Смоленск и ведет бои с превосходящими силами противника восточнее города, — глуше обычного сказал Жуков.
Он в числе немногих особенно глубоко понимал значение города в оборонительной системе прикрывающей Москву. С военного аэродрома Смоленска время подлета немецких бомбардировщиков до Москвы меньше часа.
— Почему раньше не доложили?!
Сталин распалялся, повышая голос.
— Что предпринимает маршал Тимошенко, чтобы вернуть Смоленск?
— Маршал Тимошенко сообщает, что вчера парашютный десант противника перерезал автомагистраль Минск—Москва, захватив город Ярцево, в шестидесяти километрах восточнее Смоленска.
Карандаш генерала уткнулся в новую точку на карте.
— С севера на магистраль ведет наступление третья танковая группа Гота. Его седьмая дивизия под командованием генерала фон Функа рвется от Духовщины на соединение с десантом.
— Маршал Тимошенко продолжает линию генерала Павлова и скоро приведет немца в Москву!
Жуков молчал. Молчали сидящие за столом члены Политбюро ЦК.
— Генштаб не руководит действиями фронтов, а регистрирует поражения!
Приступ ярости нарастал.
— Немедленно направить директиву Тимошенко и предупредить, что если армия Лукина не отобьет Смоленск, то пощады не будет! Виновные в сдаче города пойдут под трибунал!
Раздался звонок. Сталин замолчал, с удивлением глядя на столик с телефонами. Казалось, не мог понять, откуда взялся наглец, посмевший прервать его. Потом достал спички и начал раскуривать трубку.
К аппарату подошел Молотов. Задал вопрос и, выслушав ответ, пригласил Жукова. Через полминуты начальник Генштаба опустил трубку на рычаг.
— Товарищ Сталин, по последним данным немцы овладели только левобережной частью Смоленска. Генерал Василевский доложил, что соединения армии Лукина продолжают удерживать Заднепровье.
Он даже не заметил, что сказал «Заднепровье». Не «северную часть города», не «правый берег Днепра», как положено начальнику Генштаба. Сказал, как говорят смоляне.
Сталин ходил по ковровой дорожке, успокаиваясь. Наконец, остановился у стола.
— Сюда, товарищ Жуков, надо приходить с точными данными. Директиву маршалу Тимошенко все-таки направьте.
* * *
Около вокзала «эмка» командарма наткнулась на малочисленный отряд. Небритый, с красными от бессонной ночи глазами, начальник Смоленского гарнизона полковник Малышев доложил о ходе вчерашнего боя.
— Кто дал вам право взрывать мосты, товарищ полковник? Как прикажете атаковать южную часть? Я предам вас суду военного трибунала!
Малышев смотрел на Лукина удивленно, без тени испуга.
— Право?! Обязанность! Ее возложил на меня Гудериан, товарищ генерал-лейтенант! Если бы мосты стояли, то сейчас здесь было бы несколько его танковых дивизий! В городе нет войск. У меня только отряд милиции и ополченцы.
Дерзкий ответ неожиданно успокоил генерала. Лукин почувствовал стыд.
— Понятно. Поднимайте личный состав. Нужно занять оборону вдоль Днепра в черте города. Рассредоточьтесь и постреливайте через реку. Пусть немцы думают, что здесь оборонительный рубеж. Выиграйте время!
* * *
Лукин отправил в центр города сто двадцать девятую дивизию генерал-майора Городнянского, которая с боями отходила из-под Витебска.
— Ну, что Авксентий Михайлович, из огня да в полымя?! Но ничего другого предложить не могу. Приказ Ставки — за Смоленск стоять до последнего вздоха. Участок обороны у вас самый ответственный. Вероятнее всего немцы именно на нем будут пытаться прорваться в северную часть города.
Лукин помолчал немного, потом продолжил.
— Берегите артиллерию, генерал! Меняйте позиции дивизионов, маскируйте. Не дайте уничтожить орудия немецкой авиации и минометам. Если немцы прорвутся на правый берег, вам будет очень трудно сдержать танки Гудериана без артиллерии.
— Вы считаете, что немцы прорвут нашу оборону?
Городнянский вскинул брови, глядя на командарма с легким недоумением.
— Я считаю до десяти! Именно столько дивизий немцы могут сосредоточить в Смоленске. Поэтому прошу вас поберечь артиллерию. Не применяйте, когда можно без нее обойтись.
* * *
— … и еще, подполковник. Батарею УВС-ок расположите здесь.
Городнянский указал место на карте приблизительно в полукилометре от Днепра, напротив разрушенного старого моста.
Невысокий подвижный со смешной родинкой на щеке командир артполка попытался возразить.
— Товарищ генерал-майор, но тогда мы практически лишаемся одной батареи. Холмы справа и слева закрывают сектора обстрела.
Подполковник не понимал, почему приходится это объяснять комдиву. С такой позиции батарея может стрелять только вслепую. Но 76-миллиметровые пушки не гаубицы! Понятно любому младшему лейтенанту, выпускнику трехмесячных курсов РККА.
— Она не будет стрелять по левому берегу. Тщательно, подчеркиваю, тщательно замаскируйте батарею! Ее не должно быть видно ни с земли, ни с воздуха. Смотрите!
Генерал склонился к карте.
— В каком бы месте не форсировали немцы Днепр, их дальнейший удар будет идти через эту лощину между холмами. Танковый удар, подполковник! Против нас не пехотные дивизии, а группа Гудериана! Вам все понятно?
— Так точно, товарищ генерал-майор!
— Задачу батареи доведите лично до командира каждого орудия.
* * *
Как только стемнело, командир второго взвода лейтенант Олег Северцев отправился к четвертому орудию. Вылезая на бруствер, услышал приглушенный смех. По голосу узнал наводчика младшего сержанта Кольцова, штатного взводного балагура.
— Ну, что Дробин, — вкрадчиво говорил наводчик, обращаясь к ездовому, немолодому кряжистому рязанскому мужику, — понял, как лошадкам твоим военная служба дается? Теперь ежели чего, то тебя можно самого в передок запрягать.
Дробин, только что притащивший на позицию тяжеленный термос с кашей, незлобиво огрызнулся:
— А сам ты кто, лапоть воронежский? Забыл, как давеча со мной орудию тащил?
Вчера днем, когда дивизионная артиллерия занимала позиции, на батарею приехал командир полка. Под его командованием кружным путем батарея пришла к роще, метрах в трехстах отсюда. С наступлением темноты расчеты начали оборудовать позиции – насыпали бруствер над огневым двориком, оборудовали ниши для снарядов, вырыли ровики для расчетов. А вот лошадей и кухню отодвинули еще на полкилометра от Днепра к аэродрому. Казалось, этой ночью больше всего комбат боялся лошадиного ржания.
Орудия на позицию выкатывали вручную, молча, без обычного в таких случаях крика и мата. Тщательно маскировала позиции ветками и сеткой, снарядные ящики носили на руках. К утру батарея заняла боевую позицию, исчезнув от посторонних глаз.
Весь день за холмами гремел бой. Разрывы тяжелых фугасных бомб даже здесь отдавались легкой дрожью земли.
— Хватит вам спорить! – усмехнулся Северцев, спрыгивая с бруствера.
Лейтенант жестом остановил встающего командира орудия старшего сержанта Карася, молчаливого невысокого украинца, фамилия которого часто служила поводом для хорошего настроения бойцов батареи.
— Товарищ лейтенант, — приветливо сказал Кольцов, — поужинайте с нами. Каша горячая!
— Спасибо, я уже поел в третьем расчете.
— Так-так, — мгновенно среагировал наводчик, — в третьем расчете все люди, как люди, уже поели, по койками расползлись, а наш Дроныч где-то шлындает по лесам и перелескам.
— Да уймись ты, балаболка, — пряча усмешку в усы, отозвался ездовой.
Северцев присел на снарядный ящик.
— Сейчас ужин закончите, — сказал он, обращаясь к Карасю, — и отправляйтесь в рощу. Туда подвезли дополнительный боекомплект. Кроме того, на взвод выдано три ППШ, двенадцать дисков и десять противотанковых гранат. Нужно все перенести на огневые, тихо и аккуратно. А с утра опять – тише воды…
Уже подойдя к брустверу, Олег оглянулся.
— Да! А те бутылки с горючей смесью…
— Отнесли! Под пенек уложили, что вы показывали. Мы же понимаем — осколок попадет, сгорит позиция.