Теплый карамельный напиток обнимает сначала язык, потом уходит в горло. Я вспоминаю Сергея: "Как же душевно с ним было. Легко." Тоска одолела меня по нашим беседам, моим рассказам. "Он прекрасный слушатель", – и вновь глоток пролился в нутро. "И как мне теперь писать книгу моей жизни? Кому рассказывать животрепещущие истории? Я же не буду наговаривать свои истории на диктофон, когда рядом сидит серьезная женщина."
Я достала блокнот, ручку: "В машине ведь не всегда меня укачивает, может и в самолете я смогу хоть иногда писать." Прилегла поудобнее в разложенное кресло, укрылась любимым пледом. Мой нежный фиолетовый друг всегда со мной путешествует.
"Что сейчас в моей голове? Какие бури одолевают? Какие облака проплывают надо мной? Как-то и горестно, и в то же время спокойно. Будто начался новый этап моего полета. А ведь и правда это. Мы ж экватор только пролетели. Вот изменения и пошли.
Чтобы такого вспомнить об изменениях? Ничего не приходит на ум."
Я посмотрела в иллюминатор и увидела другой самолет. Он пролетал так близко, что вот-вот мы зацепимся крыльями. И мне вспомнился сон, который в итоге привел меня к осознанности во сне. Я испытала тогда непередаваемые ощущения. Это помесь страха и паники, неизбежности и фатальности: "Я вижу два самолета. Они летят противоположно друг другу, но по одной прямой. Я сначала смотрю на них внимательно. И вдруг в голове проносится мысль: "Они ведь сейчас врежутся!" И мне стало невыносимо страшно, ведь пролетают они практически надо мной! А значит упадут рядом! Прежде я была в каком-то огороде, и быстро побежала в укрытие, к дому, что находился недалеко. Я бегу и оглядываюсь на этих железных птиц, спотыкаюсь и снова оглядываюсь. Один из самолетов уже пикирует вниз! Мне жутко страшно! Я снова бегу и падаю, встаю, оглядываюсь! И меня одолевает новая мысль: "Я же сплю! Это сон! Я во сне! А самолет — это мой знак!" Страх сполз с моего лица. Его сменила улыбка и радость! А "птицы", как по щелчку пальцев исчезли. И не произошло ни взрыва, ни падения!"
Вот и сейчас, мы практически поравнялись с другим бортом, а в моей груди поселилось трепетное сомнение и ужас. Сердце бешено бьется! Будто сон повторяется! И в одном из тех самолетов, что я видела с земли — нахожусь я! Нет, этого не может быть! Нет!
ПОГРУЖЕНИЕ В НАДОЕДЛИВУЮ РЕАЛЬНОСТЬ
Я веду глазами встречный борт. В его иллюминаторах появляются люди, руки, много глаз. Меня накрыло сильным волнением. В салоне, будто падающие домино, разносились друг за другом испуганные вздохи и вскрики. И вдруг резко мы наклонились вправо, и я впечаталась в свое окно! Глаза передали мне вид, спокойно пролетевшего встречного борта, а мы выровнялись. По салону растеклись ароматы разлитого кофе, соков из апельсина, клубники, копчёной курицы и шоколада. Я почувствовала поступающую тошноту: "Глотнуть бы сейчас свежего воздуха". Шум и крики, жалобы пассажиров, свалившихся друг на друга, плач детей. Благо меня, такую тростиночку, никто не придавил!
Это конечно здорово, что мы все еще летим, а разве... "Уважаемые пассажиры, вас приветствует капитан этого судна, – мои размышления прервал голос из динамиков, и все замолчали, — надеюсь вы не переломали себе косточки и не испортили салон моего лайнера?! Кому нужна медицинская или психологическая помощь, обращайтесь к нашим бортпроводницам. Приятного пад-Полета!"
"Еще чего, одену парашют и была такова. Падать будете без меня, – иронично сказала я вслух, чем привлекла взгляд возмущенной соседки.
Пассажиры приходили в себя, искали по салону закатившиеся помады, ручки. Кто-то даже кота потерял, бедняга пожалуй залез в дальний-дальний, темный-темный ларец. Лишь у меня ничего не закатилось, не потерялось. Хотя как жеж? Вот глаза куда-то покатились аж, закатились. И я уже лечу с Анюткой с горки! Она визжит, радуется! Горка накатанная, длинная-длинная! Мы встали и смотрим, уже папа катится на снегокате огромном! Он такой большой, будто целый снегоход. И кричит: "Убери Аню, убирай скорей!" Аня не выходит с колеи, я ее стаскиваю и папа мимо пролетает! Уехал еще метров на 50 от нас. Вот думаю, что значит вес "саночек".
Повернулись с Анюткой, смотрим в его сторону, и хрясть! Раздался глухой громкий треск, и муж поплыл на огромной льдине! Я за ним бегом, он бросил свои "сани", бежит к нам! Перепрыгнул! И опять "Хрясь!", – откололся еще кусок! Муж снова бежит, перепрыгнул, поравнялся с нами и мы все вместе понеслись оттуда, сломя голову!
Он расстроился. Те "сани" стоили так тысяч 40, и их было уже не вернуть. Льдина, будто корабль на парусах, быстро унесла их в дали дальние. "Сам все знаешь? Учишься на своих ошибках? А, ну да, ты же не выбираешь легких путей, прыгаешь вон по льдинам, и в огонь, и в воду! Смени уже направление, ты идешь не туда. Как ты не понимаешь, что это все тебе знаки. Когда ты услышишь меня?" – муж все это время сверлил меня внимательным взором, и ничего не отвечал.
Я проснулась, картинка сна была еще свежа. Тишина в салоне предвещала спокойствие, но правда ли? "Милочка, ты могла бы больше так не пыхтеть? Причем не только во сне!" Моя соседка уставилась в журнал, и виду не подавала, будто что-то только что сказала.
Мои брови насупились и приподнялись:"Фак! Вернись Сергей обратно!", – взмолилась я про себя, – "Луна вроде растет, а что-то не похоже совсем." Лететь стало скучно и я вновь вспомнила последний сон. "Что же ты хотел мне донести, мой информатор?"