- Так что родительскую программу ты выполнила, теперь выдохнешь, придешь в себя – и будет у тебя уже нормальная семья!
- Стоп! – я, задумавшись о своём, немножко потерялась и не сообразила, что же втолковывает мне подруга. – Ты о какой это родительской программе? Брата я до среднего школьного возраста довела, и перед родителями себя обязанной не считаю.
Белка аккуратно хихикнула в кулачок.
- Ладно тебе! Ну сделай скидку на мое разносное состояние и повтори еще раз для тупых, если я, по твоему мнению, что-то не так поняла!
- Нычка, я тебе уже минут десять это втолковываю. Только не говори, что ты не замечала, что семья Петра и семья твоих родителей – словно близнецы друг друга? Правда, методы у народа слегка различаются, зато цели примерно одни и те же. Поймать и выдоить до донца.
- Слушай, тот факт, что и там, и там есть по малолетнему пацану, еще не означает, что они похожи.
- Да если б только пацан! – вздохнула Белка. – Что твой отчим Игнат, что Петя – они, прости уж за неприглядность, мужики лишь номинальные. Кулаком там по столу шлепнуть, да подарок на 23 февраля получить. А во всём остальном отдуваются за них бабы. Только свекруха твоя несостоявшаяся быстро смекнула, что к чему, и свою непочетную обязанность тащить сыночку и внука на своем горбу умело перекинула на тебя. И если ты скажешь, что этого не сделала твоя мама, когда родила твоего брата, то ты уж совсем очевидных фактов не замечаешь. Да и то, что оба пацана тебе не сыновья, а ты над ними больше родителей трясешься… Ну ведь один к одному же, согласись!
Ох, Белка ударила по больному. Да, я знала, что у Петра в прошлом неудачный брак и развод. Ребенка он благодаря своей матушке Элеоноре Ильиничне сумел оставить при себе. Я не слишком выпытывала подробности этого неординарного факта, единственное, что поняла – юная мать с самого начала не была заинтересована в сыне, да и родила-то исключительно потому, что на неё насели со всех сторон. В любом случае, когда мы познакомились с Петей, мамы у Олежки даже на горизонте уже не было, и с ней он за все эти годы ни разу не встречался. Так что излишне смелое предположение моего отчима, что я, вертихвостка, разрушила чужую семью и оставила пацана без матери – злостный гон. Я её никогда живьем-то не видела!
Олежка оказался достаточно скромным и не слишком избалованным парнем. По крайней мере, если сравнивать с моим братцем Гришей. И с математикой у него проблем не было. Зато вот с русским языком пришлось несладко. Зато полезно для нас обоих. Если раньше я писала по наитию, то после изучения справочника по грамматике и орфографии стала делать куда меньше ошибок в деловых письмах. И моё начальство этот момент, кстати, отдельно отметило. Своё повышение по работе, думаю, я получила во многом благодаря этому факту. А Олежка после наших вечерних бдений над учебниками начал получать первые в жизни четверки и почти позабыл про двойки. Хотя, конечно, и срывался иногда, было дело. В еде он тоже был довольно неприхотлив, и всё, что я наготовила, ел без вопросов. Так что, если и были у меня проблемы в этой семейке, то совершенно точно не с ним. Да и Макаренко я из себя уже даже мысленно не строила. Живем дружно? Чем могу – помогаю? Ну и славно. А то, что я для него тетя Вероника, а не мама, так мне, собственно говоря, от такого прозвища ни холодно, ни жарко. Даже если бы мы с Петром расписались, то я бы максимум стала для парня мачехой. Но точно не мамой.
Я тяжело вздохнула. Я не стала писать Олежке отдельное письмо. Не железная я, увольте. Объяснять десятилетнему мальчику, что он – хороший, и ничуть не виноват в том, что меня уже трясет от его отца и бабушки… Ну так себе вариант. Гнилой, если честно. А с другой стороны… молча уйти – тоже вроде как-то плохо. И опять я со всех сторон виновата получаюсь. Что ж за!..