В авестийском (древнейшем засвидетельствованном иранском языке, на котором написана «Авеста») слово «конь» звучит как aspa-, что является закономерным отражением ПИЕ *h1éḱwos. «Авеста» неоднократно говорит о конях, отмечая в первую очередь такие их качества, как быстрота, сила и красота. Некоторые иранские божества, в т.ч. Апам Напат («Внук вод») (Ардвисур-яшт 5.72 и др.) или Солнце (Хуршед-яшт 6.1, 4, 6, 7), именуются «быстроконными» (aurvat̰.aspəm). У богини Арэдви Суры «прекрасные белые руки, более сильные, чем (ноги) коня» (srīra vā aŋhən bāzava / auruṣ̌a aspō.staoyehīš) (Ардвисур-яшт 5.7). Молящиеся обращаются к ней и к Митре с просьбами о «быстроте коней» (āsu.aspīm) (Ардвисур-яшт 5.86, Михр-яшт 10.3).
Авестийское название колесницы raϑa- (как и индоарийское rátha-) восходит к одному из общеиндоевропейских названий колеса *róth2os, образованному от глагольного корня *reth2- «бежать». Наряду с ним в авестийском было ещё одно название колесницы – vāša- (< *varta-), образованное от ПИЕ глагольного корня *wert- «вертеть». Образованное от того же корня при помощи суффикса *no- название колесницы или повозки засвидетельствовано и в других иранских языках – согдийском (wrtn) и осетинском (wærdon) (< *wert-no-). В пехлевийском эти два термина отражены как rah и wardyūn. Авестийское название колеса čaxra- (как и индоарийское cakrá-/cakrám) произошло от другого общеиндоевропейского названия колеса *kʷekʷlóm (< ПИЕ *kʷel- «вертеться»).
Слово vāša- могло обозначать любую колёсную повозку, либо же выступать в качестве синонима raϑa- в узком значении «колесница». В «Авесте» чудовище-младенец Снавидка хвалится, что если бы был взрослым, «сделал бы землю колесом, небо сделал бы колесницей» (ząm čaxrəm kərənavāne / asmanəm raϑəm kərənavāne) и запряг бы в неё Святого духа и Злого духа, чтобы «они тянули мою повозку» (tē mē vāṣ̌əm ϑaṇǰayā̊ṇte) (Зам-яшт 19.43-44).
Из других колесничных терминов авестийского языка на основании сочетаний hąm.iuuā- (< *ham.yuguuā-) «двойное иго» и yuiiō.səmī- (< *yuguuā-samī-) «иго и шип» можно восстановить название ига как *yuguuā- (индоар. yugám). Вторым компонентом второго сочетания выступает слово samī-, означающее шип для крепления ига к оглобле (индоар. śamī). Колесничная оглобля называлась словами upairispāt- (ср. эпитет Вайю hupairispāt- «имеющий хорошую колесничную оглоблю») или aēša- (индоар. īṣā́). Иго крепилось к оглобле при помощи ярёмных гужей – yaoxəδra- (< *yauxϑra-, индоар. yoktra-), ср. эпитеты Вайю dərəzi.yaoxəδra- «имеющий крепкие ярёмные гужи» и Даэны fraspā.yaoxəδra- «которая отвязывает ярёмные гужи», т.е. приносит мир.
Часть оглобли впереди ига должна была называться словом *frayuguuā- (оно не засвидетельствовано в «Авесте», но восстанавливается на основании индоар. prayuga- и данных современных иранских языков). Иго крепилось на конях при помощи постромков, которые могли называться mrāta.čarəman- («кожи») (Ард-яшт 17.12) или *<si>mōiϑra- (< *maiϑra- < ПИЕ *mey- «соединять») (Михр-яшт 10.125). В сложном для понимания отрывке (Михр-яшт 10.125) упоминается слово aka-, которое могло означать кольцо, через которое продевались вожжи (ąxnah-). Помимо вожжей, конями управляли при помощи бича или стрекала (aštra-). Упряжка коней называлась hita- (< hai- «связывать»). Езда в повозке обозначалась глаголами vaz- («везти») и ϑaṇǰ- («тянуть»).
В «Авесте» (Тиштр-яшт 8.18, Вэрэтрагн-яшт 14.9) встречается эпитет коня zaraniiō.aiwiδāna-. В других иранских языках родственные авестийскому aiwiδāna- слова означают узду или удила, поэтому указанный эпитет может быть переведён как «с золотой уздой» или «с золотыми удилами». Близкое к aiwiδāna- слово aiβiδāiti-, встречающееся в призыве к Хаоме «держать узду и вожжи священного слова» (drāǰaŋhe aiwiδāitīšča gravasča mąϑrahe) (Хом-яшт 9.26), может означать узду вместе с оголовком. Использующееся здесь в значении «вожжи» слово (*graβa-) восходит к ПИЕ глагольному корню *gʰreyb- «хватать». Глагол, произведённый от того же корня, может означать управление колесницей (vāṣ̌əm haṇgrəwnāiti) (Михр-яшт 10.68). Тот же глагольный корень с другой приставкой означает управление конём в «Ригведе»: «Я сдерживаю грядущую речь, / Как (сдерживают) уздой коня» (pratī́cīṃ jagrabhā vā́cam / áśvaṃ raśanáyā yathā) (РВ 10.18.14).
Звено авестийской колесницы состояло из двух человек. Колесничный боец назывался словом raϑaēštā («стоящий на колеснице»), которое точно соответствует индоарийскому ratheṣṭhā́. Этим словом обозначалось также в целом второе – воинское – сословие иранского общества (наряду с первым – жрецами и третьим – простолюдинами). Возничий колесницы назывался словом raiϑī (> пехл. rahīg «царский новик, паж»), которое засвидетельствовано уже в «Гатах» (Ясна 50.6). В «Авесте» raϑaēštā служит эпитетом воинских божеств – Митры, Сраоши, Атара и фравашей. Возничим Митры выступает Аши, которая «управляет его колесницей» (vāṣ̌əm haṇgrəwnāiti) (Михр-яшт 10.68).
Митра ездит «на высококолёсной стёсанной Духом колеснице» (vāṣ̌a mainyu.hąmtāšta / bərəzi.čaxra fravazaite) (Михр-яшт 10.67), его «белые скакуны / тянут запряжённую колесницу / с одним золотым колесом» (auruṣ̌a aurvaṇta / ẏuxta vāṣ̌a ϑaṇǰasā̊nte / aēva čaxra zaranaēna) (Михр-яшт 10.136). В свой ежедневный путь Митра выезжает из «светлого рая / на колеснице прекрасной, / соразмерно крепкой, всячески украшенной, золотой, / его колесницу везут / четыре скакуна, / белые, одноцветные, / питающиеся духом, неумирающие, / их передние копыта – золотые, / а задние – серебряные» (raoxṣ̌nāt̰ garōnmānāt̰ / vāṣ̌əm srīrəm vavazānəm / hāmōtaxməm vīspōpaēsəm zaranaēnəm / ahmya vāṣ̌e vazā̊ṇte / čaϑwarō aurvaṇtō / spaētita hamagaonā̊ŋhō / mainyušxvarəϑa anaoṣ̌ā̊ŋhō / tē parasafā̊ŋhō zaranaēna / paitiṣ̌muxta āat̰ hē apara ərəzataēna) (Михр-яшт 10.124-125). Сходным образом описываются кони в колеснице Сраоши (Ясна 57.27-29).
Молящийся восхваляет Митру «белоконного, с острым копьём, / с длинным копьём, / стрелка, издалека поражающего, / искусного колесничного бойца» (auruṣ̌āspəm tižiarṣ̌tīm / darəγaarəštaēm / xṣ̌viwiiṣ̌ūm parōkəvīδəm / hunairyā̊ṇčim raϑaēštąm) (Михр-яшт 10.102) и призывает его прийти на помощь, когда «высоко поднимают голос бичи, / дрожат ноздри коней, / свистят бичи, жужжат тетивы» (bərəzəm barāt̰ aštra vāčim / aspanąmča srifa xṣ̌ufsąn / aštrā̊ kahvąn ǰyā̊ naviϑyąn) (Михр-яшт 10.112). Митру «почитают колесничные бойцы, / склонившись к гривам коней, / прося силы упряжкам / и здоровья телам» (yazəṇte raϑaēštārō / barəṣ̌aēšu paiti aspanąm / zāvarə ǰaiδyaṇtō hitaēibyō / drvatātəm tanubyō) (Михр-яшт 10.11).
Благая Аши, служащая возничим Митры, описывается как «имеющая поющие колёса» (hvanat̰-čaxrąm) (Ард-яшт 17.1). Кто её чтит, «тех кони внушают страх, / быстрые, летящие в пространстве, / которые легко поворачивают колесницу, / тянут постромки / и везут отважного хвалителя / с быстрыми конями, с крепкой колесницей, / с острым копьём, с длинным копьём, / с быстрыми стрелами, бьющими издалека, / преследующего противника, / поражающего врага» (aēšąm aspā̊ŋhō baiieṇte / āsauuō rauuō.fraoϑəmanō / raom vāṣ̌əm vāṣ̌aiiaṇte / mrātəm carəma ϑaṇǰaiieṇte / taxməm staotārəm vazəṇti / āsu.aspəm dərəzi.raϑəm / tiži.arštīm darəγa.ārəštaēm / xšuuiuui.išūm parō.kəuuīδəm / vītārəm paskāt̰ hamərəϑəm / ǰaṇtārəm parō dušmainiiūm) (Ард-яшт 17.12).
Авестийский воин молит Арэдви Суру о покорении многих стран, «где фыркают кони, где скрипят колёса, где развиваются бичи» (fraoϑat̰.aspa čanat̰.čaxra xṣ̌vaēvayat̰.aštra) (Ардвисур-яшт 5.130), и обращается к ней с просьбой: «О двух скакунах я прошу – / об одном двуногом скакуне, / о другом четвероногом. / О таком двуногом скакуне, / который бы был скорым в походе / и хорошо управляющим колесницами в битвах. / О таком четвероногом, / который бы вражеского войска широкого / оба опрокидывал края – / левый и правый, / правый и левый» (dva aurvaṇta ẏāsāmi / ẏimča bipaitištānəm aurvaṇtəm / ẏimča čaϑwarəpaitištānəm / aom bipaitištānəm aurvaṇtəm / ẏō aŋhat̰ āsuš uzgastō / hufraourvaēsō vāṣ̌ā̊ pəṣ̌anaēṣ̌uča / aom čaϑwarəpaitištānəm / ẏō haēnayā̊ pərəϑuainikayā̊ / uva urvaēsayat̰ karana / hōyūmča daṣ̌inəmča / daṣ̌inəmča hōyūmča) (Ардвисур-яшт 5.131).
Конский образ могут принимать сами иранские божества. «Вид коней» (aspō.kəhrpąm) имеют воды (Хафт Амахраспанд-яшт 2.12, Тиштр-яшт 8.8). Божество победы Вэрэтрагна может выступать «в образе коня белого, / прекрасного, золотоухого, / с золотыми удилами» (aspahe kəhrpa auruṣ̌ahe / srīrahe zairi.gaoṣ̌ahe / zaranyō.aiwiδānahe) (Вэрэтрагн-яшт 14.9). Заратуштре Вэрэтрагна дарует «такое зрение, которым обладает жеребец, который в тёмную облачную ночь видит лежащий на земле конский волос, со спины ли, с живота ли» (Вэрэтрагн-яшт 14.31).
Так же и божество Тиштр (приносящая дожди звезда Сириус) принимает «образ коня белого, / прекрасного, золотоухого, / с золотыми удилами» (aspahe kəhrpa auruṣ̌ahe / srīrahe zairi.gaoṣ̌ahe / zaranyō.aiwiδānahe) (Тиштр-яшт 8.18). Противостоящий ему бес засухи Апаоша принимает облик чёрного коня, но Тиштр побеждает его в борьбе, чтобы потоки вод стали «мощными, как кони» (aspō.staoyehīš) (Тиштр-яшт 8.42), и дарует людям «изобилие коней, стада коней» (aspayąm īšīm aspayąm vąϑwąm) (Тиштр-яшт 8.19).
Божество Дрваспа («Имеющая здоровых коней»), покровительница коней и домашнего скота вообще, описывается как та, «чьи кони запряжены, чья колесница вертится, чьи колёса поют» (yuxta.aspąm varetō.raϑąm hvanat̰.čaxrąm) (Дрвасп-яшт 9.2). В доме того, кто чтит духов предков и божеств войны фравашей, будут «быстрый конь и крепкая колесница» (āsušča aspō derezrasča vāṣ̌ō) (Фравардин-яшт 13.52).
Колесницы авестийские иранцы использовали не только для войны, но и для скачек. Наиболее известным событием такого рода является состязание между «героем арийских стран, основателем царства» (arṣ̌a airyanąm dax́yunąm xṣ̌aϑrāi haṇkarəmō) Хаосравой (Хосровом) и «злодеем» (mairyō) Нарьяманой. Перед его началом Хаосрава молит Арэдви Суру: «Чтобы из всех упряжек / я вёл бы первую / по долгому ристалищу / [которое составляет] девять поворотов леса / когда тот злодей Нарьямана / будет состязаться со мной на конях» (yat̰ vīspanąm yuxtanąm / azəm fratəməm ϑaṇǰayeni / ana čarətąm yąm darəγąm / nava frāϑwərəsām razurəm / yō mąm mairyō nurəm manō / aspaēṣ̌u paiti parətata) (Ардвисур-яшт 5.50). Из другого авестийского текста нам известно, что Хаосрава «на том ристалище, / которое долгое, [длиной] девять поворотов / леса, когда с ним злодей / Нарьям[ана] на конях состязался, / всех победил» (upa tąm čarətąm / yąm darəγąm nava frāϑwərəsām / razurəm yat̰ dim mairyō / nurəm aspaēṣ̌u paiti parətata / vīspe bavat̰ aiwivanyā̊) (Зам-яшт 19.77).
Замечательная параллель этим отрывкам из «Авесты» обнаруживается в руководстве по обучению коней митаннийца Киккули XV в. до н.э., из которого следует, что у митаннийских ариев исходная точка на ристалище обозначалась чётными числами, а точка поворота – нечётными, поэтому 9 поворотов (5 обозначаемых нечётными числами и 4 – чётными) составляли 5 полных кругов по ристалищу. Выражение nava frāϑwərəsām за исключением приставки fra- является точным соответствием выражению nawa wartanna из сочинения Киккули. Упоминание о лесе (razurəm – ср. рус. «лоза») можно объяснить тем, что авестийское ристалище было обсажено деревьями или что деревья служили метами для поворота.
Слово čarətu-, переводимое в вышеприведённых отрывках как «ристалище», засвидетельствовано в авестийском языке также в значении единицы длины, которую можно перевести на русский как «бег». «Бег», состоящий из двух «вёрст» (hāϑra-), равен 2000 шагов. Так, предупреждая Йиму о наступающей смертельной зиме, Ахура-Мазда приказывает ему: «Сделай Вар размером в бег (čarətu.drājō) на все четыре стороны» (Видевдат 2.25, см. тж. 33).
Помимо езды на колесницах, «Авеста» упоминает также и езду верхом на конях, которая обозначается глаголом bar- «нести» в среднем залоге. От него произведены позднеавестийские слова со значением «всадник» – bāṣ̌ar- (< *bartar-) и barō.aspa-. «Хом-яшт» упоминает троих «подлинно праведных» (haiϑīm aṣ̌avanō) – Быка, Коня и Хаому, которые проклинают человека за его прегрешения. Из них Конь проклинает всадника (bāṣ̌ar-): «Да не запряжёшь ты скакуна, да не сядешь ты на скакуна, да не обуздаешь ты скакуна – ты, который не взываешь к моей силе в многочисленном собрании на многолюдном ристалище» (mā buyå aurvatąm yūxta mā aurvatąm aiwišasta mā aurvatąm niϑaxta yō mąm zāvare nōit ǰaiδyehi pourumaiti haṇǰamaine pourunarayå karṣ̌uyå) (Ясна 11.2).
О царе Тахмурасе сообщается, что он триста лет ездил по земле «верхом на Злом духе, превращённом в коня» (barata aŋrəm mainyūm / framitəm aspahe kəhrpa) (Зам-яшт 19.29). Время, затрачиваемое на поездку верхом, могло служить для указания расстояния – так, говорится, что для объезда всех протоков и заливов моря Воурукаша требуются сорок дней пути для «всадника с хорошим конём» (hvaspāi naire barəmnāi) (Ардвисур-яшт 5.4).
В заключение коснёмся вопроса о том, что говорит о конях и колесницах самая древняя часть «Авесты» – «Гаты», авторство которых принадлежит самому пророку Заратуштре. В «Гатах» упоминаются всего 11 личных имён, из которых 6 имеют компонент с названием животного, в т.ч. 3 – со словом aspa- «конь». Первое из них (Виштаспа) принадлежит царственному покровителю Заратуштры, второе (Джамаспа) – его зятю и одному из первых последователей и третье (Хаэчатаспа) – предположительно его деду.
В биографических строках Заратуштра осуждает «негодяя», который однажды отказался приютить пророка, прибывшего к нему зимою с двумя своими замёрзшими «ездовыми животными» (vāzā) (Яшт 51.12). Слово vāzā, встречающееся в «Авесте» всего лишь один раз, по всей видимости, является формой двойственного числа от vāza- «ездовое животное» (ср. индоар. vāhana- с тем же значением). К сожалению, из этого упоминания невозможно понять, путешествовал ли Заратуштра на запряжённой быками повозке или же на запряжённой конями колеснице.
В Гате, воспевающей Ахуру как творца мира, пророк задаёт ему риторический вопрос о том, кто ветру и облакам «впряг двух быстрых [коней]» (yaogət̰ āsū) (Яшт 44.4), предполагающий, что ветер и облака передвигаются на колесницах.
Самого себя Заратуштра называет «пророком, который возвышает свой голос» (mąϑrā vāčəm baraitī), и просит у Творца сделать его «колесничным возницей языка» (hizvō raiϑīm), чтобы он мог «запрячь быстрейших скакунов» (yaoǰā zəvīštyə̄ṇg aurvatō), которые бы завоевали «победами широкую похвалу» (ǰayāiš pərəϑūš vahmahyā) (Яшт 50.6-7). В другой Гате он обращается к Ахуре с вопросом: «как выиграю ту награду – десять кобылиц с жеребцом и верблюда?» (tat̰ mīždəm hanānī / dasā aspå arṣ̌nawaitīš uštrəmčā) (Яшт 44.18). Наконец, говоря о конце времён, когда Ложь будет сокрушена, Заратуштра обещает, что «быстрейшие [кони] будут впряжены» (asištā yaoǰaṇtē) для поездки к благим обителям (т.е. в рай) и «достигнут доброй славы» (zazəṇtī vaŋhāu sravahī) (Яшт 30.10).
Хотя эти упоминания и являются краткими и отрывочными, из них всё же складывается достаточно ясная картина общества, в котором важнейшую роль играют в целом кони и колесницы и в частности колесничные гонки. Уже по этой причине невозможно отнести деятельность Заратуштры к I тыс. до н.э., когда колесницы в восточноиранском мире были уже полностью вытеснены верховой ездой на конях. Наиболее вероятным временем жизни основателя зороастризма остаётся вторая половина II тыс. до н.э., что совпадает с поздним периодом Андроновской культуры.
К этому времени иранцами уже были заселены южнорусские степи и Средняя Азия, откуда они продвигались на юго-запад – на территорию нынешнего Ирана, где их присутствие впервые отмечают в IX в. до н.э. ассирийские письменные источники. Там иранцы создали множество мелких царств, часть из которых попала в зависимость от Ассирии. Ок. 670 г. до н.э. против ассирийцев вспыхнуло восстание мидян во главе с Дейоком, который основал независимое Мидийское царство. Его сын Фраорт (647-625 гг. до н.э.) завоевал персов и ряд других окрестных народов, но погиб в войне с ассирийцами. При сыне Фраорта Киаксаре (625-585 гг. до н.э.) наступил расцвет Мидии. Вступив в союз с Вавилоном против Ассирии, мидяне в 614 г. до н.э. захватили священный город Ашшур, а в 612 г. до н.э. – столицу Ниневию, положив тем самым конец существованию Ассирийской державы и взяв своеобразный реванш за уничтожение ассирийцами арийского царства Митанни. В 550 г. до н.э. сына Киаксара Астиага победил царь персов Кир II, основавший мировую Персидскую империю, которая просуществовала два столетия. Религией персидских правителей этой империи стал зороастризм, мессианский эсхатологический дуализм которого был в эту эпоху усвоен иудеями и позднее унаследован христианством и исламом, что сыграло важнейшую роль в религиозной истории человечества.