Обстрел осаждённого города продолжался 20 минут.
День войны. Ленинградская битва. 13 апреля 1942 года. На участках фронта под Ленинградом – существенных изменений нет, но «воля ленинградцев к сопротивлению, несомненно, растет». А житель блокадного Ленинграда пишет в своём дневнике: "Родные мои, может случиться, что мы проводим под одной крышей и даже в этой жизни вообще последние дни совместного существования…"
Из сводки Совинформбюро
На участках фронта под Ленинградом – существенных изменений нет. В сводке Совинформбюро – итоги предыдущего дня:
"За 13 апреля на всех фронтах подбито и уничтожено 70 немецких танков и самоходных орудий. В воздушных боях и огнём зенитной артиллерии сбито 40 самолётов противника".
А в Ленинграде
Из книги А. В. Бурова "Блокада день за днем":
"Обстрел Ленинграда продолжался 20 минут. В журнале боевых действий 768-го немецкого тяжелого артиллерийского дивизиона резерва главного командования (журнал попал в руки наших бойцов в дни снятия блокады) была сделана запись: "14.04.42 г. Активность артиллерии значительно повысилась. Наши батареи, ведущие огонь, немедленно подвергаются обстрелу со стороны противника. Артиллерийская разведка кажется реорганизованной или вновь организованной. Возможно, лучше осуществляется взаимодействие между артиллерией и разведкой. Создается впечатление, что под влиянием наступающей весны воля к сопротивлению нашей обороны получила новый импульс". Все здесь верно. Воля ленинградцев к сопротивлению, несомненно, растет…"
Сообщает автор и о том, что в апрельском Ленинграде свирепствует цинга:
"Решено увеличить ежедневный завоз хвои в город. Витамин С из хвои должен выдаваться во всех столовых. Предложено также начать продажу хвойного настоя во всех аптеках и аптекарских магазинах..."
Из блокадного дневника
А в дневнике профессора Ленинградской консерватории, музыканта и дирижёра Михаила Бихтера появляются записи как бы вне времени и, вместе с тем, тесно связанные с происходящим. Например:
"Истинная демократия заключается в том, чтобы, как можно меньше стесняя людей своим существованием, помогать им жить…"
А ещё – такие:
"Несмотря ни на что, по-прежнему много работаю, и работа приносит мне радости и огорчения. Самый лучший вид пропаганды какого-либо дела есть улучшение самого дела. Право на жизнь черпаю теперь только в той пользе, какую хочу принести людям…"
Но не оставляют автора дневника, страдающего от голода и холода в городе, постоянно подвергающемся обстрелам, и мысли очередного страшного дня войны:
"Родные мои, может случиться, что мы проводим под одной крышей и даже в этой жизни вообще последние дни совместного существования…"
Метроном продолжал отстукивать секунды, складывающиеся, по его словам, "в часы блокадного бытия…"