Июньские сумерки неспешно укрывали землю. Лето не торопилось вступать в свои права и было прохладно и зябко. Алексей, вальяжно развалившись на облучке повозки, гружёной сеном, возвращался с полей. Солнце не спеша закатывалось за горизонт, впереди, за небольшим холмом, виднелась деревня. Запряжённая в повозку кобыла не спеша переставляла ноги, довольная тем, что её не подгоняют ударами кнута.
Алексей свернул самокрутку, закурил, небрежно придерживая вожжи одной рукой. Размеренный топот копыт убаюкивал, дневная усталость давала о себе знать и он всё чаще непроизвольно клонил голову на грудь. Повозка медленно въезжала на холм, за которым до деревни - рукой подать. С одной стороны дороги высились ели, с другой - склон, уходящий к реке. В надвигающейся вечерней темноте, в полудрёме Алексей не уловил лошадиного храпа, не заметил, как тревожно дёрнулись поводья.
Всё произошло очень быстро. На медленно идущую повозку, сзади запрыгнул человек. Он был худощав и не складен, но это не помешало ему быстро накинуть задремавшему Алексею на голову мешок и крепко затянуть верёвки. От неожиданности тот схватился за горло, самокрутка выпала из руки назад, моментально вспыхнуло сено в повозке. Чья-то рука опрокинула его назад, он попытался освободиться, но тут же почувствовал, что сухая мешковина на его голове занялась огнём. Охваченный паникой, он разматывал верёвки, затянутые на шее, ощущая, что сено по обеим сторонам от него уже пылает. Лошадь понесла и ветер моментально раздул пламя. Бедолага исступленно закричал, подобрался к краю повозки, перевалился через край, почувствовал, как по ноге его прокатилось колесо... и потерял сознание.
Николай, тяжело дыша, стоял в тени вековых ёлок у дороги, в пятидесяти метрах от него полыхало тело. Лицо молодого человека не выражало никаких эмоций. Сплюнув на землю, он медленно, но твёрдо зашагал в сторону деревни. Поднявшись на холм, он отчётливо увидел зарево от горящей повозки, людей, в панике выбегающих из своих домов и едва уловимые испуганные крики.
В доме было пусто, когда Николай вошёл в него под покровом ночи. Он развернулся, вышел во двор и забрался по лестнице на сеновал. Там он провёл остаток ночи, глядя на редкие звёзды, просвечивающие в щели меж деревянных досок и слыша то там, то тут исступленные причитания перепуганных женщин.
Продолжение здесь
Первая глава здесь
Любовь Милютина