Я родилась в 1935 году. С 1975 года живу на Сморгонщине. В конце 1950-х и до начала 1970-х жила в деревне Евлаши Лядского сельсовета Щучинского района. Так совпало, что на моем жизненном пути попадались добрые и искренние люди, о которых можно сказать много теплых слов. Хочу поделиться воспоминаниями об одной необычной женщине, которая попалась мне в сложное время семейной жизни.
Мы жили с ней бок о бок почти 15 лет. В конце 50-х нас с мужем направили в Евлаши. Я преподавала язык и литературу, а муж – биологию. Как раз там вошла в строй новая школа. Одно помещение школьное – обычный дом на два конца, а второе – частный дом.
Школьный дом ушел под квартиры. Там разместилось три семьи – директора и две семьи учителей. Нам предложили квартиру в этом доме. По работе все шло хорошо, но как устраивать детишек. У нас были доченька и сынок, еще дошкольники. Нам обоим на работу, а за этими проказниками нужен глаз да глаз. Они же затейливые, везде влезут.
Хозяйка предложенной квартиры – одинокая 60-летняя женщина Бригида Иосифовна Дикевич. Мы сразу и обратились к ней с этим вопросом. Она согласилась помочь, но у нас было много вопросов о том, как все сложится.
Сама Бригида жила одна. У нее было две сестры, одна из них жила в Щучине, другая – в Польше. Мы поселились в южном конце дома, а в северном – хозяйка, которая взяла к себе жить еще двух одиноких учительниц.
В сельсовете заключили договор на аренду квартиры. Тогда сельсовет оплачивал жилье сельским учителям. Хозяйка сама получала те деньги в сельсовете.
В огромной комнате стояла одна печка-грубка. Мы с хозяйкой устроили плиту с лежанкой, разместили мебель, позавешивали шторами и разделили на кухню и две комнаты.
История дома Бригиды
Семья из пяти человек – родители и трое девушек – жила в небольшом доме. Отец Бригиды был мастеровой, делал окна, двери, печи. Задумал построить для семьи уютный дом из подручного материала. Многое накопил, подготовился. Но случилось непоправимое. Девушки еще подростки, а умерла жена.
Хозяин больше не женился, но замысел из головы не выбросил. Начал работу. Иосиф был уважаемый человек в деревне и нужный, поэтому легко находил помощников. Его так благодарили за работу. Стройка спорилась, за домом выкопали карьер, чтобы брать материал на дом. Здесь дети собирались и играли. Дом вышел на славу на высоком сухом месте. В доме большие комнаты, широкие подоконники, толстые стены.
Была и надстройка вместо чердака, которую использовали для хозяйственных потребностей. Под лестницей и коридором был подвал из трех отсеков, он даже сделал такие ступени, как полочки для заготовок и банок.
Дом был настолько удобный, что такого нигде не видели. Отдельно в загородках лежала картошка, овощи, отдельно стояли бочонки с кислой капустой и огурцами. Даже соседи хранили здесь капусту зимой.
Дочери подрастали, двух из них отец выдал замуж, остался с меньшей Бригидой. Вскоре умер и сам. Бригида осталась одна, сама вела хозяйство. Земли имела два гектара и небольшую полоску сенокоса. Держала корову, кабанчика и несколько курок. Подспорье давал дом, в котором разместили школу и квартирантов.
Бригида была болезненная, страдала эпилепсией. Припадки случались один-два раза в год. Первые несколько лет мы о болезни и не знали.
За этот дом Бригиду хотели раскулачить. Спасло только то, что был мизер земли, одна корова. Да и люди в деревне подписались, что при постройке Иосиф наемным трудом не пользовался.
Стала членом семьи
За время, что жили вместе с Бригидой, мы поняли, что это хорошая, трудолюбивая, умелая хозяйка, справедливая женщина, которая никогда никому не нанесет вред. К детям относилось строго, требования были конкретные, непослушания не терпела. Вместе с тем относилась сердечно, жалела, заботилась. Неодетых на улицу не выпускала. Они ее любили, по пятам ходили.
Часто играли в карьере, в плохую погоду прятались на втором этаже, там была их игровая площадка. Закон хорошего поведения вошел в привычку.
Бригида стала нам как член семьи. Зимой она часто вязала. Из колхоза ей привозили латать мешки. Была всегда дома, а дети при ней. А сколько знала сказок! Интересно рассказывала, а потом просила детей пересказать. Они пересказывали с охотой – один рассказывает, второй поправляет.
Театр теней
Когда дети пошли в школу, выспрашивала их, чему научились. Долгими зимними вечерами забавлялись в театре теней. Бригида так составляла пальцы рук, что на стене отражались тени зверька или птицы. Зайки шевелили ушками, волк клацал зубами, ворона летала, гусь раскрывал и закрывал клюв. А дети всему этому учились. Иногда удавалось вместе составить какой-нибудь сюжет. Мы с мужем пишем планы, а дети театр теней ставят.
Уже позже я нашла в журнале «Семья и школа» такие тени, но Бригида его не видела. На театр теней приходили и дети соседских учителей. В этом театре все были и исполнители, и зрители.
Еще Бригида любила сочинять стихи, и детей учила подбирать рифму.
Однажды в колхозе было отчетное собрание. На таких собраниях присутствовали уполномоченные из района. Она выступила, чтобы выразить обиду на председателя, что дает ей норму сахарной свеклы, которую она не может обработать и имеет справку от врача. Свое выступление она завершила: прадсядацель упраўляе, на балезні не зважае, бальным нормы надзяляе.
Назавтра Председатель на нее набросился чуть ли не с кулаками: «Ты еще, кулацкая твоя морда, будешь стихи на меня сочинять!».
Молоко от коровы мы покупали, она всегда наливала деткам чашечки тепленького. За уход за детьми денег она не брала. Говорила, что она их не растит, а с ними веселее проводить время, да и помощники есть. Мой муж во многом ей помогал. Косил сено для коровы, рубил дрова, носил воду в дом.
У Бригиды была, как она называла, заведенка. Когда что-то впервые происходит в этом году, то это «новость», и поэтому нужно устраивать совместный обед. Например, когда первый раз насобирает щавеля, грибов, ягод, накопает картофеля. Делали вареники, ягоды с молоком.
Таких блюд каждый раз напридумывает, это же «новость». Общие столы были и на ее праздники – Сочельник, Рождество, Пасху, Троицу, на Петра делала сырники. Обеды были без алкоголя, кроме Рождества и Пасхи. На такие праздники она поднимает тост, приговаривая: «Ну, давай, брацішку, вып’ем па кілішку».
Колем кабанчика, вместе с ней держим, а потом делимся свежатиной. Любили печь пироги, это уже была моя инициатива. Я разводила, замешивала, выкладывала на противни, а Бригида топила печь, следила, чтобы накалилась именно для пирогов. А мой муж отвечал за то, как испекутся. И как он только умел осторожно местами переставить, и газеткой еще накроет.
Нужно, чтобы не подгорели, но и были не блеклые, а желтенькие и красивые. Доставал пироги из печи, брызгал водой, накрывал полотенцем и ждал, пока остынут. А дети были прекрасными официантами.
Бригида была хорошим кулинаром. Хоть и жила одна, но делала обеды из трех блюд. Всегда в печи были супы – борщ, щи, грибная похлебка, тушеная капуста или картошка, бабка из тертого картофеля, иной раз котлетки, печенья. На третье делала напитки – кофе из поджаренного ячменя с молоком, чай из трав, а иной раз прямо со свежей веточкой вишневого дерева.
Летом дети с ней ходили за травами, знали их названия. Когда попадались конфеты, то дети делились со всеми, обязательно угощали и тетю Бригиду.
Жили как одно целое
Листаю альбом. Обязательно вспомню, как она посреди детворы. А на этом снимке стоит с нашей семьей с улыбкой на лице, с цветочком в руке. Она и сама член нашей семьи. Мы жили как одно целое, заботились друг о друге.
Так и вижу ее в день, после того как Валентина Терешкова полетела в космос. Бригида забежала в нашу комнату с громким «Ура!» и продекламировала:
«У космас лятае! Караблі вядзе! Для вас, жанчыны, няма страху нідзе!». И так радуется.
У нее все было искренне, от сердца. Если радость, то уже от всей души. Открытость, правдивость – главные черты ее характера. В начале 70-х Бригида уже совсем занемогла. С сестрой из Щучина они были в хороших отношениях. Та тоже уже жила одна в простом крестьянском доме с маленьким огородиком. Муж Ядвиги умер. Два сына устроились с семьями. Один в Лиде, второй в Щучине.
Ядвига была сама доброта, всегда благодарила, что мы ухаживаем за сестрой. А ведь мы просто дружно жили вместе. Если Бригида болела, то или печку пропалишь, или чая подашь, но ведь это в одном доме все.
После колхоза дом стал бараком
Ядвига посоветовала, чтобы Бригида продала дом и переехала к ней в Щучин. Другого выхода не было, так и сделали. Дом купил колхоз, сделали ремонт, сняли верхние надстройки, сделали длинную крышу. Дом стал совсем никаким. Барак бараком. А мы перебрались в школьный дом, оттуда как раз выезжала семья учителей.
Бригида пробыла у сестры три недели, а после приезжает из Щучина и просится, чтобы пустили пожить.
– Борисовна, побуду я у вас, не могу там жить. Дома мне весь мир заслонили, поля не вижу. Не знаю, что делается на свете, сеют ли, жнут, косят. Не могу в городе жить, и все.
– Живите себе – говорю я – но ведь сестре может обидно будет.
– Пусть себе обижается, главное, мне тут договориться.
Через день приезжает Ядвига, как я и предвидела. Она слезно начала просить сестру вернуться, двоим же будет хорошо. А мало-помалу придет привыкание. Бригида поехала. Но мы постоянно держали связь. А когда умерла Бригида, поддерживали отношения с Ядвигой. Когда моя дочь поступила в могилевское фармучилище, Бригида прислала ей несколько писем. Писала по-белорусски латиницей.
Школу, где мы работали, закрыли, магазин разрушили, а дома опустели. Уже там ничего нет.
Источник: Евгения Кулевич, для «РГ»