Сегодня сразу почувствовалось, что началась страстная седмица. Ветер переменился, усилился и поднимая пыль, порывами налетал на малейшее препятствие. Утром были в Вифлееме. В пещерке Рождества литургия Преждеосвященных даров. Арабское пение, как журчащий и бурлящий источник, неторопливое и эмоциональное. Но мирное внутри. Так часто бывает, снаружи яркое, а внутри тихое и простое. Но люди тревожные. Великий Понедельник решительно заявляет нам о нашей немощи. Страсти, страсти, страсти… Кто-то кого-то пытается оттеснить и опередить, кому-то досадно, а кому-то не терпится. Куда от них деться, от страстей. Радует только то переживание, что в этом тихом месте смирился и родился Сам Бог. Надо и нам здесь соответствовать.
После Вифлеема было Поле пастушков. И тут снаружи ветер, а в подземном храме тихо. Молимся, радуемся и снова терпим друг друга и друг об друга спотыкаемся. Потом монастырь Феодосия Великого и пещерка волхвов. Столько святых. Кажется, даже слишком много в одном месте. Стоим у гробниц и встречаемся с ними мысленно. Житие каждого – целый мир. У преподобной Марии, у преподобной Софии, у преподобной Евдокии и многих других, в сердце одна сильная мысль. Вы, великие матери, вырастили великих сыновей, помогите и нашим матерям, и отцам вырастить таких. Как их не хватает сейчас.
Потом лавра Великого Саввы. Здесь идет служба. Молитва, как стук сердца, проникает глубоко глубоко . Так легко на душе. Хочется побыть подольше. Помысел говорит, а как же там, наверху, за стенами монастыря наши паломницы (по уставу женщины в этот монастырь не входят со дня его основания), им-то перепадет хоть немного того утешения, что мы имеем внутри монастыря. Выходим наружу. Вот это лица, похоже им досталось больше чем нам. Велик ты Савва, преподобне отче наш! В конце дня - дубрава с Мамврийским дубом. У Праотца Авраама, как у гостеприимца, благодати в избытке. Жаль только, что местные насельники такие скупые. Помоги им, праведниче божий! Но мы не в обиде, русский участок, уж такие мы… Умел бы я, по-настоящему молиться, мир вокруг меня был бы другим, и они тоже. Прости меня, Господи…
