Ракитин забрасывает спецназовцев на Северный Урал по воздуху – они спускаются на парашютах. Спустившись – переодеваются в советскую одежду. Цитирую его книгу:
«При десантировании агенты были облачены в штатные комбинезоны, обувь и шлемы, применявшиеся в наших воздушно-десантных силах, поэтому агенты перво-наперво переодевались в обычную для советских людей одежду. После этого в максимально возможном темпе они скрывали демаскирующие их признаки и покидали район высадки».
Где парашюты?
Но мне интересно: а куда диверсанты дели парашюты? Где спрятали гермошлемы? Куда запихали одежду, в которой вылетели на задание? С собой взять не могли – и неподъёмно, и демаскирует. Зарыли в снег? Но в таком случае парашюты, одежду, гермошлемы рано или поздно, да попались бы на глаза поисковикам или охотникам, или геологам, или манси. Снег не земля, стаял – всё открылось. Но нет парашютов. Нет и одежды. Нет гермошлемов.
По версии Ракитина, головорезы из ЦРУ были сброшены на перевал на парашютах. Однако простейший вопрос: куда они могли спрятать сотни квадратных метров парашютного шелка?
За десятилетия исследователи трагедии прочесали тот район досконально. Для манси-охотников окрестности Холат-Сяхыла и Отортена как дом родной. Уж они бы не пропустили огромные шёлковые полотна. Может, спецназовцы сожгли парашюты и одежду? Но облёты территории на самолётах и вертолётов обязательно бы зафиксировали след от костра. Да к тому же даже сожжённый шёлк всё равно оставил бы следы – попробуйте сжечь около 50 квадратных метров ткани, а если помножить на три парашюта, то получится 150 квадратных метров.
Слишком гладко у Ракитина проходит выброска парашютистов. Прыгали они, как он утверждает, с высоты километров 10. При прыжках с больших высот трудно управлять парашютом, десантник спускается медленно, и точность приземления невелика – их бы разбросало на километры друг от друга. Вдобавок ночь, ураганный ветер в горах, что добавило бы проблем бравым десантникам. Местность ракитинские спецназовцы хорошо знать не могли – тогда не было карт гугла. Искали бы в лесу друг друга месяца три – Дятлов и его группа раза два могли бы обернуться до Отортена и обратно в Свердловск.
Уж очень диковинную точку выбрал Ракитин для рандеву – именно это слово он употребляет. Он упорно стоит на своём: самое подходящее место для передачи вещей с радиоактивной пылью это отдалённый район Северного Урала. Уверяет:
«Для лучшего контроля окружающей местности и подъездных путей большинство личных встреч разведчиков осуществляется в малонаселённой местности – парках, лесопарках, заповедниках, районах отчуждения железных дорог, на пустырях и т. п.»
Да как раз ровно наоборот: разведчики назначают место встречи в людных местах! При скоплении людей проще, легче осуществить передачу вещей ли, документов. Знаменитый предатель полковник Пеньковский передавал фотоплёнки с секретными материалами в ГУМе, на дипломатических приёмах, на Цветном бульваре. На приёме в посольстве он должен был опознать связника по булавке в галстуке. Шерголд, автор британского плана действий, согласованного с американцами, вспоминает: «Если на официальном приёме, где будут присутствовать западные дипломаты, с Объектом кто-либо заговорит и упомянёт в разговоре имя Чарльза Пика, Объект будет знать, что этот человек – наш агент, готовый получить от него сообщение. Чтобы его легче было узнать, у него на галстуке будет прикреплена условленная булавка».
Советский разведчик Абель встречался в Нью-Йорке с завербованными агентами в людных местах – в подземке, в магазинах, в Центральном парке.
Разведчик Анатолий Максимов работал в Японии, Канаде, ФРГ, Швейцарии. Он рассказывал мне, что лучшее место для встречи с агентом и передачи разведматериалов это ресторан, бар, забегаловка.
(Иллюстрация – хорошо бы нарисовать картинку, иллюстрирующую передачу шпионских материалов).
И таких примеров из практики любой разведки – американской ли, советской, шведской, израильской – можно привести десятки. И ни одного примера передачи шпионских материалов в малолюдных, отдалённых метах, не говоря уж о приполярных районах. Михаил Любимов, ветеран КГБ сказал в интервью «Комсомольской правде»: «Что касается технической стороны дела, то КГБ ни за что не пошёл бы на такую провальную операцию – тащить трёх своих человек в туристической группе, да ещё и при них одежда, заражённая радиацией. Это полный абсурд!»
Но Ракитин упорствует:
«Почитайте, где и как передают оптовые партии наркотиков курьеры. И удивитесь – это происходит не в городских парках возле фонтанов, и не в ресторанах, а в дальних местах, на просёлках, вне населённых пунктов».
Но причём тут наркотики?! Да и хотел бы я посмотреть на наркодилеров, которые передают партию опиума в районе горы Хантер – это штат Аляска. Если кто-то из них и разрабатывал такую хитроумную операция, но он явно повредился рассудком. Или накурился, так что ему по барабану, где назначать рандеву – в Гарлеме или в американском Приполярье.
Нет, хладный ум отказывает признать этот вариант логичным. Ветеран советской разведки Любимов по этому поводу говорит: «Со стороны американцев – это в те времена совершенно неподъёмная вещь. Во-первых, у них никогда ничего подобного не практиковалось. Во-вторых, зачем нужна целая группа диверсантов? Как и куда высадить эту группу? Как им сориентироваться на незнакомой местности? Как потом выбираться из лесу и пробираться в город? Это всё хорошо для художественного произведения, но не для серьёзных исследований. Любой сотрудник КГБ будет хохотать над такой версией».
Не только сотрудники КГБ хохочут над этой версией. Но есть и такие, что верят Ракитину.
Старички в походе
Поражает изумительная точность, с которой, согласно Ракитину, должны были прибыть обе группы в назначенный пункт. Он пишет:
«Для встречи было назначено некоторое «окно допустимого ожидания», т. е. временнЫе рамки, в пределах которых допускался сдвиг момента встречи (опоздание одной из групп). Тем не менее, опаздывать нашим туристам было крайне нежелательно, и группе Дятлова следовало явиться к месту запланированного рандеву в строго оговорённый момент времени – отклонение грозило если не срывом встречи, то возбуждением у противной стороны ненужных подозрений... «Контролируемая поставка» была запланирована именно на 1 февраля 1959 г. на склоне Холат-Сяхыл».
Но разработчики операции должны же были понимать, что две группы движутся друг к другу навстречу не на вездеходах. И навигаторов с ГЛОНАСС или GPS у них не было. И не курьерские поезда двигались по расписанию навстречу друг друга. Спецназовцы США никак не могли гарантировать прибытие в место встречи точно 1 февраля. Ракитин отправляет их на самолёте, который вылетел с авиабазы в Туле – это Гренландия. А случись погода нелётная? Да на несколько дней. И рушится план, высчитанный чуть не по минутам.
Ну, пусть всё с погодой в Гренландии благополучно. Самолёт вывел точно в назначенное время. Диверсантов сбросили на парашютах. Но тройку отважных могло разнести в окружности километров в десять. Пока они найдут друг друга, пока будут переодеваться, пока избавятся от парашютов. Ракитин утверждает, что передвигались они по тайге и горам не на лыжах, а на снегоступах. И вот пока они дотопают на снегоступах до Холат-Сяхыла, группы Дятлова успела бы вернуться в Свердловск… Да ещё и ураганные ветры, которые на Северном Урале могли зарядить на несколько дней. Как при таких неопределённостях ЦРУ отважилось назначить точное время встречи – 1 февраля, 17:00 по свердловскому времени?
То же самое и с группой Дятлова. Им могло не повезти с машиной до Вижая – опоздали бы, не поместились бы в неё. Пойдёт ли машина в сторону 41-го участка в тот день или через два дня от туристов не зависело. Добраться до Северного-2 им помог начальник лесоучастка – выделил дедушку Славу и лошадь с санями. А без лошади они пробивались бы не меньше двух суток. Да и на маршруте снег может быть глубоким и не очень. Можно случайно попасть на лыжню манси или нет. Кто-то мог, допустим, вывихнуть ногу – весь план сразу бы и обрушился. Факторов неопределённости много. Как их учесть заранее, за полгода, при планировании операции?
К тому же Ракитин не бывал на перевале, потому не представляет, насколько это огромное пространство. Назначить там точную точку для встречи – практически невозможно. В наши-то дни с навигаторами эта задача трудновыполнимая…
Сосредоточимся на встрече группы Дятлова и агентов ЦРУ, которых забросил на Северный Урал Ракитин. В описании он сам себе противоречит. Он пишет:
«Разведчики противной стороны, заблаговременно выдвинувшиеся в район рандеву и 31 января уже находившиеся на вершине Холат-Сяхыл, безусловно, обратили внимание на странную группу туристов, вышедшую из леса, поднявшуюся по склону, а потом возвратившуюся обратно в лес».
Почему странную? Они же, согласно Ракитину, именно её и ждали. И дальше:
«Действия группы выглядели подозрительно. Во-первых, туристы появились на сутки раньше назначенного срока, а, во-вторых, численность группы оказалась 9 человек, вместо 10, как ожидалось изначально. Юдин вернулся с маршрута, о чём встречавшие группу иностранные разведчики не знали».
А откуда они прознали о количестве туристов? Кто, когда и как сообщил, что будет десять человек? Уж не говоря о том, что если бы некоторым, кто собирался пойти с Дятловым, не помешали обстоятельства отравиться в поход, то численность группы могла быть и полтора десятка.
Что сразу насторожило бы дятловцев при встрече с незнакомцами? Первое – снегоступы. Они произвели бы на советских туристов такое же впечатление, как появление перед ними негра – передвигаться на сколь-нибудь значительное расстояние на снегоступах в условиях Северного Урала мог только совершенно двинувшийся головой человек. Нет. Пожалуй, и такой не мог… Или так: мог бы, но далеко от Вижая он не продвинулся бы.
Вот ещё что насторожило бы дятловцев – возраст встреченных людей. Ракитин пишет об агентах, которых вербовали для заброски в СССР:
«…система отбора кандидатов и их подготовки была ориентирована на жёстких, бескомпромиссных антикоммунистов, членов эмигрантской партии Народно-трудовой союз».
То есть диверсанты – это были люди сильно в возрасте. Если оказались за границей после гражданской войны, которая закончилась в 1922 году, и им тогда было, ну, лет по 20, то к 1959 году, им было уже под 60. А в Советском Союзе туризмом в 50-е годы увлекались молодые – в основном студенты, старшие школьники. Вспомним, что и в поисковой операции участвовали сплошь молодые. В тогдашнем туристическом движении редко кому было 30.
И вот дятловцы видят людей пенсионного возраста. Цитата из Ракитина:
«Просто-напросто была неожиданная (якобы «неожиданная»!) встреча на склоне Холат-Сяхыл с некими симпатичными туристами, которые вывалились из сумеречной снежной мглы с криками «Привет, братишки! Вы откуда?» или что-то в этом роде. Последовал спонтанный разговор, вполне доброжелательный на первый взгляд, с общими расспросами, кто, откуда и куда идёт…»
Наверняка бы у Игоря и его товарищей возникла настороженность: а что это за подозрительные старички? Да ещё и кидаются из снежной мглы с дурацким восторгом: «Привет, братишки!» Группу Дятлова до посёлка Северный-2 подвозил литовец Валюкявичус, которому было 56 лет, и они называли его дедушкой. А тут 60-летние. И чего-то корчат из себя молодых? Да притом изображают своих в доску братишек. О шпионах дятловцы подумали бы в последнюю очередь – не было у них подозрительности жителей приграничных районов. Но насторожённость к возрасту прорезалась бы.
Ракитин, правда, уверяет нас:
«Разведчики имели типажи, полностью соответствовавшие времени и месту, они были отлично легендированы и в ходе простого разговора, обнаружить нестыковки в их рассказах было совершенно невозможно. Какую опасность для них таила случайная встреча с группой туристов? Да никакую, нулевую… Это, в общем-то, очевидно».
Не очевидно, совсем не очевидно, Алексей Иванович. Ну, элементарный вопрос Игоря Дятлова: «А по какому маршруту вы шли сюда?» Разумеется, Ракитин готовил агентов ЦРУ к этому вопросу, потому они что-то бы наплели, но, скорее всего, вызвали бы ещё большее подозрение. Если они двигались по маршруту Свердловск-Серов-Ивдель-Вижай, то дятловцам обязательно кто-нибудь сообщил бы: а перед вами четыре дня назад на снегоступах трое туристов протопали в том же направлении. А каков ещё путь к горе Отортен? Есть другие маршруты – со стороны Пермской области, например. Но всё равно вызвало бы подозрение – оттуда прокладывать маршрут много сложнее.
И вот что ещё насторожило бы дятловцев – количество туристов. Ракитин пишет:
«Иностранных агентов не могло быть много, вряд ли более трёх человек, об этом можно вполне определённо судить по характеру их действий».
По правилам туристических походов тех лет в группе должно быть не менее шести человек. Ещё можно представить, что летом трое мужиков в предпенсионном возрасте предприняли вылазку на природу летом, но зимой?! Да в такой отдалённый район! Даже сейчас, в эпоху пуховиков, мембранных тканей, лёгких пластиковых ботинок, располагая навигаторами, не пускаются втроём в поход на лыжах зимой в те края. Слишком много надо успеть сделать за короткий световой день, чтобы обеспечить себе ночёвку в февральском климате. А если что-то случится с одним из троих – двоим его не дотащить до спасительного жилья.
И вот встреча с пожилыми туристами. «Дедушки, а вы в своём уме?! – воскликнул бы шутник Тибо-Бриньоль, – Нас девять молодых, и то нам трудно. Одна брезентовая палатка столько весит. Где, кстати, ваша палатка?» А дальше бы пошли интересные вопросы: почему вы не на лыжах, а на снегоступах? Как вы на снегоступах одолели такое огромное расстояние? И как-то интересно вы говорите – с акцентом… И одежда на вас какая-то ненашенская… Возможно, вслух эти вопросы и не задали, но подумали бы обязательно.
Так что не помогла бы легенда агентам, не помогла. И агентам именно в этот момент пришлось бы достать пистолеты и прикончить любознательных русских.
Согласно фантазиям Ракитина, Золотарёв попытался сфотографировать встреченных туристов. И это их сильно напрягло:
«Кто-то обратил внимание на попытки Семёна Золотарёва сделать фотографии в условиях явно недостаточной освещённости и нескольких сказанных по этому поводу слов оказалось достаточно, чтобы заронить в головах шпионах подозрения».
Непонятно, с чего вдруг американских шпионов могла насторожить попытка сфотографировать их? В разведшколе должны были научить: посиделки советских туристов у костра и завязывание знакомств в турпоходе обязательно включает фотографирование – коллективное, парами. А могли быть снимки просто спонтанные – люди сидят, разговаривают, просто молчат. Если шпионы не подозревали, что у туристов могут оказаться фотоаппараты, не предполагали, что знакомство сопровождается фотографированием, значит, Ракитин неважно их подготовил. Опасаться съёмки агенты не имели оснований – они же, согласно Ракитину, прекрасно легендированы, оснащены всем необходимым, имеют прекрасную боевую выучку. Любое фото им должно было быть до фени. Они же не боялись ничего – ни людей, ни милиции, ни военных, ни чертей, ни манси. В голове – легенда, под рукой деньги, за поясом стволы, в тайном кармашке яды. Чего они вдруг так всполошились, заметив, что усатый Саша-Семён щёлкнул затвором фотоаппарата?
Если попытка Золотарёва сделать коллективное фото послужила основанием для жестокой и безрассудной расправы, то следует признать: диверсанты в таком случае должны были убивать бы любого, кто видел их лица – прохожих на улице, кассира на вокзале, продавщицу в магазине, да всех, кого только ни встретят, ибо на основании показаний любого из встреченных мог быть составлен фоторобот или рисунок.
И другое: а КГБ-то зачем нужны фотографии шпионов? Лицо в темноте уже смутно различимо, шапки, натянутые по уши. Кому это нужно? Какую информацию можно снять с таких мутных карточек?