Земский избирательный собор, который должен был выдвинуть на престол Московии наиболее достойного кандидата от всей Русской Земли, собрался в столице на праздник Крещения — 6 января 1613 года. По своему составу это был подлинно общенациональный форум: в его работе принимало участие все духовенство (включая белое), московское и городовое дворянство, посадское купечество и даже черносошные крестьяне (так называемые уездные люди).
Историк Владимир Волков насчитывает более десяти претендентов на русский престол, в числе которых был даже такой экзотический персонаж, как младенец Иван Дмитриевич, он же Воренок, сын Лжедмитрия II и вдовы Гришки Отрепьева Марины Мнишек.
Без поддержки донских казаков шансы такого слабого кандидата, болезненного подростка Михаила Романова стремились к нулю. Ему не добавляла политического веса принадлежность к семейству активнейших деятелей Семибоярщины, а также факт, что его отец, митрополит Филарет Романов, во время Земского Собора находился в польском плену.
Реальные шансы на избрание имели, по-видимому, только двое. Первый — всем известный Рюрикович, князь Дмитрий Пожарский. И второй — шведский принц Карл Филипп, брат короля Густава Адольфа. Судя по некоторым средневековым источникам, шансы шведского принца, обязательным условием вступления которого на русский престол стало принятие православия, были существенно выше.
В пользу принца Карла Филиппа был престиж Швеции на международной арене, ее умеренность в дележе наследства рухнувшей Московии, поддержка русского земства Великого Новгорода, антипольский политический курс короля Густава Адольфа, наконец, отчетливая поддержка кандидатуры шведского принца такими авторитетными вождями русского земства как князь Михаил Скопин-Шуйский и Прокофий Ляпунов. В пользу кандидатуры шведского королевича склонялся, по-видимому, и князь Дмитрий Трубецкой.
Но договориться собравшимся на Собор сразу не удалось. Раскол усиливала позиция церковников, в среде которых резко возросло влияние «романовского иерарха», крутицкого митрополита Пафнутия. Сами Романовы за прошедшие несколько месяцев «откормились» в своих подмосковных вотчинах и приступили к активным политическим интригам, в искусстве которых равняться с ними в Москве могли лишь князья Шуйские.
На сторону Романовых постепенно переходило малоземельное неродовитое дворянство центральных областей Московии, а также некоторые бояре второго плана, типа князей Лобановых и Лыковых, которые не видели для себя перспектив при воцарении шведского ставленника «князей крови».
Одновременно военные силы князя Трубецкого и князя Пожарского слабели. Русские дворяне из Второго ополчения, которым изрядно поднадоела растянувшаяся более чем на месяц избирательная интрига, постепенно разъезжались из Москвы по своим вотчинам.
По мере их отъезда все больше активизировались Романовы и их окружение, агитировавших не за Михаила, а за его отца, митрополита Филарета Романова, личность которого была чрезвычайно популярна в среде казаков. Именно Филарет, пользуясь термином церковников, окормлял в вере в Тушинском лагере всех казаков, некогда поддерживавших обоих Лжедмитриев.
Чувствуя, что политическая почва уходит из-под ног и, рассчитывая хоть как-то выиграть время, князья Пожарский и Трубецкой совершили еще одну, уже фатальную ошибку: 7 февраля они объявили перерыв в работе Земского собора на две недели.
Первый свой приз за освобождение Москвы от поляков казаки Войска Донского получили еще в конце октября 1612 года. Тогда князья Пожарский и Трубецкой решили рассчитаться с этническими казаками Дона. В итоге расчета 11 тысяч «старых казаков» получили осязаемое, хотя и не слишком большое жалование: атаманы по семь рублей, есаулы — по шесть, вольные рядовые казаки — по пять, плюс еще небольшие «кормовые» деньги. Большинству желающих раздали ценное польское оружие. Хороший конь из Московии стоил в те дни, как указывает историк Борис Алмазов, два рубля. Хороший башкирский конь — от 6 до 10 рублей, крымскотатарский — 20, за арабского или туркменского платили 100 рублей. То есть оплату нельзя было назвать щедрой.
По мере постепенного убывания в Москве сил русского дворянского ополчения, казаки Войска Донского и приезжающие в столицу казаки Слободской Украины вели себя все более и более дерзко.
Утром 21 февраля должен был начаться после перерыва, новый этап работы Земского собора. В этот день вооруженные до зубов ватаги казаков ворвались в Кремль. Другие отряды взяли в плотное кольцо дворец князя Пожарского, а затем и дворец князя Дмитрия Трубецкого. Сопротивляться лидеры русского дворянского ополчения не имели ни малейшей возможности: на всех выездах из Москвы дежурили конные казацкие разъезды.
В Кремле, по приказу донских атаманов, всех бояр, ответственных за процедуру избрания нового царя Московии, сволокли вместе. Атаманы, без дальних околичностей, задали им простой вопрос: кого они собрались избрать государем Руси? Ответ бояр, судя по свидетельству автора «Повести о Земском соборе 1613 года» был самым что ни на есть низкопоклонным: «Боляра же глаголеху: «Царские роды минушася [казаки это прекрасно знали и этому очень способствовали], но на Бога живаго упование возложим [это было очень актуально для бояр именно в ту минуту], и по вашей мысли, атаманы и все войско казачье, кому быти подобает царем [т.е. мнение казаков уже было признано определяющим], но толико из вельмож боярских, каков князь Федор Иванович Мстиславский, каков князь Иван Михайлович Воротынский, каков князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. И так всех по имени и восьмаго Пронскаго».
Атаманы деловито поинтересовались: а какова будет процедура избрания? Бояре им ответили: «Да ис тех изберем и жеребьяем, да кому Бог подаст». Предлагался, таким образом, традиционный древнерусский метод избрания — путем выбора слепым монахом или совсем юным ребенком мужского пола одного именного жребия из восьми жребиев всех претендентов, произвольно разложенных на церковном алтаре.
Казакам столь непредсказуемая по итогам процедура избрания не понравилась. Боярам было заявлено, что «князь Федор Иванович всея Русии», то есть последний сын Ивана Грозного, благословил, якобы), «державствовать на России князя Федора Никитича Романова», нынешнего митрополита Филарета. А коль скоро Филарет «ныне в Литве полонен, то от благодобраго корене и отрасль добрая и честь есть, сын его князь Михайло Федорович». «Да подобает по Божии воли, — искренне выдали казаки свою волю за Божию, — на граде Москве и всея Русии царствовати государю и великому князю Михайло Федоровичу».
Вопрос о том, как будет реально царствовать запуганный отрок Михаил меньше всего, по-видимому, заботил казаков. Поэтому казаки по-дружески порекомендовали Ивану Романову тоже не слишком об этом переживать: «…Ты, Иван Никитичь, стар, в полнем разуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прирожденный, и ты ему крепкий потпор будеши».
По старинной казацкой легенде, – после этих слов один из атаманов, в упор глядя в глаза остолбеневшим боярам, твердо положил на стол письменную «атаманскую отписку» с требованием утвердить в качестве единственного претендента на престол отрока Михаила Романова. На текст грамоты атаман небрежно швырнул обнаженную саблю.
Избрание странного отрока на царский трон Московии «божией волей» мятежных казаков никак не способствовало авторитету новой династии. В Польше канцлер Лев Сапега презрительно сказал плененному митрополиту Филарету: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки-донцы». В «Листе земских людей Новгорода Великого к королевичу Карлу Филиппу» признавались: «…В Московском государстве воры одолели добрых людей; мы также узнали, что в Московском государстве казаки без согласия бояр, воевод и дворян, и лучших людей всех чинов, своим воровством поставили государем Михаила Романова».
В отличие от всех прочих, казаки были очень довольны, особенно на первых порах, своим выбором. Новый государь вновь щедро наградил донцов, ввел для казаков Войска Донского право беспошлинной торговли во всех русских городах, выслал на Дон богатый «государев отпуск» и личное «жалованное» знамя. Кроме того, в Москве для оперативного решения всех возникающих проблем с казачеством учредили особое министерство – Казачий приказ. Бояре Романовы, чтобы усидеть на престоле Московии, провели вдумчивую работу над «казацкими ошибками» царей Бориса Годунова и Василия Шуйского.
