Здравствуйте уважаемые читатели моего канала, сегодня я продолжаю публикацию жизненного флотского юмора выраженного в рассказах Дмитрия Викторовича В. Ну что, давайте вместе окунемся в сие действие. Приятного чтения!!!
- … Где моя резинка?...
Над письменным столом в каюте офицеров № 1 ракетного катера висит зеркало, и в этом зеркале отражаются большие печальные глаза помощника командира Валерика Тимченко. На столе перед Валериком высится огромная бесформенная куча всякой корабельной документации, и он меланхолично её перебирает, извлекая из этой свалки какие-то отдельные бумажки, рассеянно смотрит на них и бросает обратно. Периодически он застывает в печальной задумчивости, и тогда его красивые коровьи глаза грустно пялятся в далёкое зазеркалье.
- Очнитесь, старпом! Где ваш суточный план? – Спрашиваю я в зеркало.
Глаза помохи на миг оживают какой-то страдальческой мыслью, длинные ресницы совершают несколько махательных движений и он изрекает:
- Ты не брал мой карандаш?...
Мне весело. Я обожаю Валерика. Я очень хочу ему помочь в его трудной службе. И я говорю, чтобы хоть на чем-то его сосредоточить:
- Валерик, что-то давненько ты не проверял аварийно-спасательное имущество…
Помоха сосредотачивается мозгом минут на пять, потом встаёт, как зомби и идет по кораблю проверять АСИ. Ему тяжело: должность у него ответственная, должностные обязанности – всеобъемлющи. И он пытается объять их все разом, а они, обязанности, поодиночке вываливаются из его объятий, приводя Валерика в уныние и состояние вечной задумчивости.
Я остаюсь в одиночестве. Передо мной лежит ЖБП БЧ-4,Р и я пишу в нём анализ боевой подготовки:
«… в соответствии с планом проведено частное боевое учение БЧ-4,Р по приготовлению к бою и походу. В ходе учения отработаны практические действия личного состава по подготовке материальной части заведования к боевому использованию. Общая оценка – «удовлетворительно». Хотя, если говорить честно, положа руку на яйца, то ни хрена мы не отрабатывали, потому, что вчера выпал снег и матросики весь день его разгребали. И так всегда: то мусор, то снег, то погрузки, то еще какая-нибудь мерзость. А на боевую подготовку нам глубоко насрать. По херу нам эта боевая подготовка, прости господи…»
Все равно никто не будет читать. Главное – чтобы тут было много написано.
По кораблю слышны вопли помощника командира и грохот башмаков разбегающихся от него матросов.
- Уроды!!! Сколько раз вам, блядям, талдычить одно и то же?! Где чопики?! Где клинья?! Идиоты!!! Гоблины!!!...
Проверив АСИ, Валерик шумно сыпется вниз по трапу, весь в испарине, сопя как паровоз.
- Суки… , - он застывает посреди каюты, о чем-то задумавшись. Всё, обесточился. В зеркале опять появляются его глаза, подёрнутые поволокой печали.
- А где моя резинка?...
- Валера, а что-то мы с тобой «химию» у народа давно не проверяли…
Помоха очнулся и убежал. По кораблю очень хорошо слышно, как он проверяет у личного состава индивидуальные средства защиты.
К вечеру Валерик устал. За вечерним чаем поймал в кают-компании жирного таракана и унес его в каюту. Через пять минут он появляется вновь. У таракана к спине приклеен клеем «Момент» столбик артиллерийского пороха. В мгновение ока помоха запалил порох и пустил несчастное насекомое гулять по столу. Вид мечущегося горящего факела повергает всех присутствующих в шок. Валерик, дико подвывая, исполняет ритуальную пляску людоеда-огнепоклонника. Что-то первобытное и страшное в этом танце, языки пламени отражаются в больших темных помохиных глазах.
Когда огонь погас, помоха зевнул и пошел спать. Смахнув со стола обугленную тушку принесенного в жертву таракана, мы молча продолжаем пить чай.
Валерик всегда имел особенность мгновенно переходить от полнейшей идиотской меланхолии в состояние дикой неконтролируемой активности. Никогда не знаешь, что ожидать от него в следующую минуту.
Однажды во Владивостоке, где катер стоял в заводе, офицерики решили культурно провести выходной день, наполнив его маленькими радостями жизни. Для таких вот целей во Владивостоке, кроме надоевших уже кабаков, существовало одно милое заведение под названием «клуб для тех, кому за тридцать». Располагался этот очаг разврата на остановке «Авангард», что на Ленинской улице. Мы очень жаловали это мероприятие по вполне понятным причинам: там легче всего было сдать себя в краткосрочную эксплуатацию какой-нибудь стареющей девушке, ищущей приключений на свои прелести. А главное – практически без материальных затрат. Пришел, занял позицию у стеночки, и жди тихонько, когда к тебе подойдут, ухватят нежно за что-нибудь, и поведут, как телёнка на привязи, в страну аморальных радостей. Несмотря на название, контингент посетительниц этого клуба был представлен всеми возрастами - от семнадцати до пятидесяти. Любовь, это ведь такая зараза, которая не имеет возраста. Надо сказать, что там попадались совершенно потрясающие экземпляры.
Ну и собрались, присели в каюте у помохи обсудить свою диспозицию и план действий. А сам помоха сидел за столом и в привычном примутнённом состоянии духа грустил над какими-то документами. Офицеры громко спорили о чем-то, курили и ржали, как кони. Никто и не думал о том, что, может быть, своими воплями они мешают Валерику служить Родине. Это стало понятно, когда помоха порывисто встал с места и, не говоря ни слова, направился к выходу. В руке он держал газовый револьвер, из которого, выходя, шарахнул в палубу зарядом слезоточивого газа. Вышел и захлопнул за собой дверь. Вот такой он, Валерик, придумщик и шалун.
В заведении гремела дискотека. Граждане «кому за тридцать» отплясывали, как молодые. Мигающие огни светомузыки выхватывали из полумрака взмокшие лица и совершенно не позволяли чего-нибудь тут рассмотреть. Однако минут через десять мы все уже выбрали предварительные цели для атаки. Больше всех повезло Валерику. На нем повисла действительно приятная во всех отношениях молодая девица, и помоха завертел ее в развязном рок-н-ролле. В течение всего вечера мы поочередно подбирались поближе к Валерику, чтобы получше разглядеть его добычу, снизу доверху и во всех ракурсах. Помоха был в ударе. Его масленые глаза томно блестели и источали пошлые желания. Девочка вцепилась в него мертвой хваткой, прилипла накрепко – не оторвешь. Пару раз Валера все-таки вырвался из ее страстных объятий с целью замахнуть с нами в парке за воротник по соточке. И каждый раз эта девочка ловила его ещё на входе, чтобы какая-нибудь «за тридцать» не перехватила её мужика.
Ближе к полуночи участники мероприятия начали по парам разбредаться кто куда для более тесного знакомства. Лавочки в парке страстно скрипели, благоухающие цветами и зеленью кусты шелестели в том же ритме. Наверное, от ветра, который тоже дышал прерывисто и горячо. А как вы думали? Любовь после тридцати – она как в последний раз…
Девочка тащила Валеру к трамвайной остановке. Валера шел неуверенно, словно ослик на аркане. Постоянно останавливался, упираясь, и оглядывался назад, чего-то ища рассеянным взглядом. Она нежно ворковала ему на ушко какие-то убедительные слова, и ослик продолжал движение. На подножке подошедшего трамвая Валерий оглянулся в последний раз, но закрывшиеся двери грубо прервали его печальный взгляд, брошенный на прощание в темноту парка….
Утром все выяснилось. Мы собрались в кают-компании поделиться впечатлениями прошедшей ночи. А где же Валерик? Где наш герой-любовник? Не иначе, как эта активная девушка укатала офицера в хлам. Бедный, бедный помоха!...
И тут он появился в дверях. Сонный, всклокоченный и злой, как собака. Он спал в соседней каюте. ОДИН!!!... На наши удивленные вопросы он нехотя поведал нам дивную и фантастическую по своему идиотизму историю.
Во время очередного рабочего перерыва в танцах, когда Валера освежался водярой, глотая её прямо из ствола и закусывая листочком с кустика, механик с соседнего борта Серега Большаков зашептал ему на ушко:
- Валерик! Бросай ты свою малолетку! Намучаешься с ней без толку. Я тут таких двух тёлок снял – пальчики оближешь! Говорят всё открытым текстом. Двухкомнатная хата и тачка под боком. Давай со мной – не пожалеешь…
Выкурив сигарету, наш помоха вернулся в зал, где немедленно был взят на стальные швартовы своей красивой подругой. Однако заманчивое предложение развратного механика коварно засело в его нетрезвую душу и не давало ему покоя весь оставшийся вечер. Когда девочка тащила Валеру на трамвай, страстно нашептывая ему о предстоящих неземных удовольствиях, он судорожно искал глазами Серегу Большакова с его немыслимыми тёлками.
- Валера! Да ты не волнуйся, все будет хорошо. У меня мама на даче, папа в море – квартира пустая. Тут рядом – четыре остановки…
- Да–да, конечно…, - рассеянно отвечал помоха, оглядываясь назад.
И тут он боковым зрением улавливает Серегу, который активно делает ему призывные жесты обеими руками, аж подпрыгивает. Рядом с Серегой стоит японская спортивная машина красного цвета, на капот которой вальяжно опёрлись две совершенно охрененные дамы. Дамы эти были одеты в черную кожу и широкополые стильные шляпы; высокие сапоги обтягивали модельные ноги, растущие прямо от ушей. Они курили длинные тонкие сигареты и плотоядно ухмылялись алыми губами. На капоте стояла бутылка виски «Джонни Уокер» и вообще, вся эта картина была настолько потрясающа, что Валера тихонько заскулил от вожделения. Но сильные девичьи руки рванули его в трамвай, и фантастическое видение исчезло навсегда. Трамвай набирал ход, девочка что-то радостно щебетала, а Валерик страдал душой, отвечая ей невпопад. И напряженно думал. Судорожные мысли его сменяли одна другую, отчего на лбу выступили обильные капли пота. Вроде бы все ничего: и девочка у него славная и перспектива ясная, но что-то зудело в глубине организма, не давая никакого покоя. И вот, в нескольких метрах от первой остановки Валерик ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ:
- Ты знаешь, милая. Я вспомнил – мне нужно срочно на корабль. Я на вахту заступаю!...
Девочка посмотрела на него, как на неизлечимо больного. От столь явного обидного вранья из ее глаз брызнули слезы.
- Валера! Зачем ты меня обманываешь?! Все будет хорошо...
- Прости, крошка. Служба! – Отчеканил помоха стальным голосом и выпорхнул в темноту.
Он мчался по улице обратно, обгоняя ветер. Он летел, словно падший ангел на крыльях своих аморальных страстей. Запоздалые прохожие шарахались от него во все стороны. Но он опоздал. На остановке «Авангард» было темно и пустынно. Парк, где еще минуту назад кипела жизнь и бушевали любовные страсти, теперь был недружелюбен и мрачен. Валера обежал его весь, задыхаясь и обливаясь потом.
- Как же так?.... – все его существо никак не могло осознать печальной действительности.
А вот так, дол...оёб!
Его решение было дурацким и ошибочным. Увы, не он сегодня будет катить по ночному Владивостоку в красной спортивной машине, тиская за ляжки прекрасных нимфоманок. Не ему, бедолаге, достанется восхитительный минет на заднем сиденье прямо на ходу, и не он, придурок, будет жарить этих красоток всю ночь в разных позициях прямо в их высоких черных сапогах и экстравагантных шляпах.
И тут Валерик вспомнил, что в пылу вожделения не спросил ни адреса, ни телефона бедной девочки, которую он так подло покинул. Он стоял один на пустой темной улице, и вид его напоминал незабвенного Кису Воробьянинова, вдруг увидевшего сокровища своей тёщи. От всей этой скотской несправедливости хотелось кого-нибудь убить. А лучше убить всех. Душить, пока хватит сил. Но никого вокруг не было, кроме ночного ветра. И этот ветер разносил по всей округе дикие нецензурные вопли Валерика, пугая отходящих ко сну добрых мирных жителей Владивостока. Охрипнув и замерзнув, помоха взял такси и поехал на корабль.
Кают-компания, выслушав эту печальную повесть, искупала помоху в овациях, выражая свою бурную радость диким и нетактичным хохотом. Валерик сокрушенно махнул рукой и пошел в каюту. Я проследовал за ним, чтобы хоть чем-то его утешить (у меня в сейфе было пол-литра шила).
В каюте – зеркало, а в нем большие темные глаза, исполненные печали.
- Дима, ты случайно не видел мою резинку?...
Спасибо за внимание и до новых публикаций!
С уважением, Василий Сергеевич!!!