Я прекрасно знаю, что о Ванге уже много рассказано. Еще больше написано. Не только у нас, но и во всем мире. И все же решилась рассказать о своей встрече с Вангой, ведь солнце отражается ив малой капле воды, а истина — ив маленьких людях и событиях.
Думаю, что мое свидетельство о том, какой была Ванга, пойдет на пользу тем, кого интересует ее необыкновенный дар ясновидения.
Моя встреча с ней состоялась в далеком уже 1968 году, вскоре после трагичного для меня события, имевшего не менее драматичные последствия. Эта встреча сыграла большую роль в моей судьбе. Если бы я тогда не попала к Ванге, жизнь моя сложилась бы значительно сложнее.
1968 год я не смогу забыть никогда. Даже если бы мне этого очень захотелось. Именно в этот роковой год меня постигли две потери: сначала я потеряла своего сына, а затем и мужа. Беда никогда не приходит одна. Здесь эти две беды связаны безусловно.
Нельзя касаться походя таких роковых событий, таких глубоких душевных кризисов. Поэтому, хотя мне и очень трудно, я все же коротко изложу суть дела.
Сама я коренная тулячка, родилась и выросла в старинном русском городе Туле, но долгие годы моя судьба была тесно связана с Болгарией. Дело в том, что мой первый муж Георгий — болгарин.
В 1958 году, когда мы с ним познакомились, я жила в Москве у брата моей мамы, училась в МГУ на факультете журналистики. Георгий также в то время жил в Москве и учился в одном из столичных вузов. Судьба свела нас на студенческой вечеринке. Не хочется быть банальной и говорить о любви с первого взгляда, но именно так и случилось.
Через год Георгий закончил институт и вернулся на родину. Мы стали переписываться, а следующим летом он, к большой моей радости, приехал в Москву, чтобы официально оформить наши отношения. Вслед за этим мне предстоял выезд из страны. Очень жалко было уезжать, оставлять близких людей — маму и ее брата, у которого я жила последние годы, подруг и просто хороших знакомых. Но выбор был уже сделан. Так я оказалась в Болгарии.
Жили мы с мужем в Софии. Снимали небольшую, но уютную квартирку. Георгий работал инженером в одном из НИИ, а я понемногу осваивалась в незнакомой мне стране. Днем, когда муж был занят на работе, я довольно часто бродила одна по болгарской столице и наслаждалась ее красотой. Мой взгляд радовали широкие бульвары, тенистые парки, новые светлые здания. А по вечерам, уже вдвоем, мы любовались ее прелестью.
Да, мы были очень счастливы тогда, как, вероятно, бывают счастливы все молодожены.
Однажды мы совершили и более дальнюю поездку — к матери Георгия (отец его погиб во время войны), которая очень хотела познакомиться со мной, что вполне естественно. Жила она в маленьком городке Сандански, на юго-западе страны. Путь от этого городка был, по нашим российским меркам, не очень дальний — всего-то 123 километра, поэтому добрались мы до него довольно быстро.
Моя свекровь Анна, простая деревенская женщина, занятая каждодневными обыденными хлопотами по хозяйству, была на редкость доброжелательной и гостеприимной. Она радушно встретила своего сына и молодую невестку. Именно из ее уст я и услышала в первый раз это имя — Ванга.
Случилось это накануне нашего отъезда. В то время я еще не совсем хорошо владела болгарским языком, но все же из разговора со свекровью поняла, что в соседнем городке Петриче живет какая-то слепая гадалка Ванга, очень популярная у местных жителей, которая предсказывает будущее и может излечивать разные болезни. Свекровь говорила о ней с уважением, граничащим со страхом. Тогда я с изрядной долей скепсиса отнеслась к ее рассказу. И все-таки имя той слепой гадалки запомнила, уж больно необычным показалось оно мне.
Могла ли я знать тогда, что в недалеком будущем меня ждет встреча с этой женщиной!.. Но продолжу дальше свой рассказ. В 1961 году у меня родился сын. Назвали мы его Николаем (по-болгарски Николой), в честь моего пропавшего без вести во время войны отца.
После рождения сына, принесшего много радости и хлопот, наша жизнь постепенно вошла в привычную семейную колею. Когда сынишка немного подрос и его можно было доверить заботам опытной няни, я решила утроиться на работу, так как заработков мужа не всегда хватало. Работа такая нашлась, правда, совсем не по моей основной специальности (преподаватель домоводства в средней школе), но я была ей рада. Слава Богу, что к тому времени я уже свободно владела болгарским языком, что меня очень выручало.
Шли дни. За днями — месяцы, которые незаметно складывались в годы... Именно в те, 60-е, годы в болгарской прессе стали появляться первые скупые сообщения о Ванге. Как я уже говорила, се имя врезалось в память, поэтому я с большим интересом прочитывала все сообщения о ней.
Следует сказать, что средства массовой информации в те времена, в основном, пропагандировали, а не давали информацию; но, кроме них, существовал и "беспроволочный телеграф". Именно с его помощью, осторожно и тайно, что называется, "из уст в уста", и передавалась в основном молва о чудесной прорицательнице и целительнице из Петрича.
До меня также доходили эти слухи, в некоторых случаях — от сослуживцев, а иногда и от свекрови, которая время от времени приезжала в Софию и делилась со мной всеми местными новостями, в том числе она рассказывала и о Ванге. Эти рассказы иногда просто ставили меня в тупик. Я удивлялась, изумлялась, но и только...
Между тем семья наша жила так же, как и многие другие семьи. Хватало всего — и забот о сыне, и повседневных хлопот по дому, и маленьких семейных радостей. Но самое главное — мы с мужемпо-прежнему любили друг друга. Но продолжалась эта идиллия недолго. С неотвратимостью Рока приблизился 1968 год. Николке к тому времени исполнилось уже 7 лет. Осенью он должен был пойти в школу.
Все произошло в начале марта. В тот памятный воскресный день с утра накрапывал дождь, но после обеда выглянуло ласковое весеннее солнышко, и мы с мужем решили немного прогуляться по городу. Хотели взять с собой и сына, но за ним зашла соседская девочка Нетка, с которой он был очень дружен, и позвала его поиграть с ней во дворе. Было ясно, что сыну больше понравилось ее предложение, чем наше. Я никогда не забуду его просящих ласковых глаз, с затаенной надеждой глядящих на меня. Конечно, я не могла устоять, да и Георгий был не против.
— Хорошо, сынок. Только смотрите, гуляйте во дворе и больше никуда не ходите!
— Да, да, мама! Не беспокойся!
Как сейчас слышу я эти слова, последние слова, которые он сказал мне.
Мы вернулись раньше, чем предполагали, примерно через час после ухода, так как меня все это время не покидала тревога, как будто я чувствовала надвигающуюся опасность. Если бы я тогда знала... Если бы могла... Если бы... Если бы... Сколько этих "если бы" я потом говорила себе! Сколько бессонных ночей провела, обвиняя себя во всем случившемся! Но от судьбы не уйдешь, и случилось то, что случилось.
Когда мы подошли к дому, то увидели Нетку. Она как-то бестолково металась по двору и с явным облегчением бросилась к нам. Сердце мое упало.
— А где Николка? — только и смогла вымолвить я.
— Ой, тетя Оля, — возбужденно прокричала девочка. — Только не ругайте меня, ладно? — Она явно была чем-то очень расстроена.
— Что случилось? — уже зная, что случилось непоправимое, прошептала я.
— Мы играли-играли во дворе. Потом нам стало скучно, и мы решили пойти на стройку. Мы ведь там никогда не были! — как бы оправдываясь, говорила Нетка.
Действительно, напротив нашего дома строили какое-то административное здание, и вся строительная площадка была огорожена забором. Стройка шла полным ходом, но сегодня, в воскресный день, там никого не было. Эти мысли мгновенно пронеслись в моей голове. Между тем девочка продолжала:
— Нам очень захотелось посмотреть, что там. Правда-правда. Мы пошли туда, перелезли через забор, а потом Николка увидел какую-то железку. Она была такая гладкая, большая и красивая! Николка первый взял ее и почему-то упал прямо в лужу. Я звала его, звала, а он все лежит и ничего не говорит. Тогда я побежала во двор...
Нетка говорила что-то еще, но мы с мужем уже не слушали ее, а опрометью бросились в сторону злополучной стройки. Перепрыгнули через забор (в обычном состоянии мне вряд ли так легко удалось бы это сделать) и увидели нашего сына.
Он действительно лежал совсем неподвижно в небольшой лужице. В руках у него была зажата какая-то железная проволока, совсем, правда, небольшая. Я ничего не понимала. Зато Георгий все сразу понял — эта "красивая железка" была под высоким напряжением. Как она оказалась в этом месте, следствие потом еще долго выясняло, но это было потом...
Не долго думая, Георгий попытался ногой оттолкнуть ее. Слава Богу, что обут он был в теплые ботинки на толстой подошве (мы тогда называли такую обувь "на микропорке"), возможно, только благодаря этому остался жив. Мужу удалось сделать то, что он задумал, но самого его при этом откинуло метра на два.
Во всяком случае, мне в тот момент так показалось.
Ребенок наш не подавал никаких признаков жизни. Дальше я помню все отрывисто и смутно. Помню, как Георгий схватил сына на руки и побежал. Помню, как я бежала следом и видела перед собой безжизненно болтающиеся ноги моего мальчика. Помню белую машину "Скорой помощи". Помню свой звенящий крик. А больше не помню ничего...
После смерти сына начался самый мрачный период в моей жизни. Горе мое было безгранично. Мир для меня померк. Я ко всему потеряла интерес. С работы уволилась, потому что не могла видеть детей живых и здоровых. Долгими бессонными ночами я погружалась в терзающие душу воспоминания о погибшем ребенке. Пыталась уйти от них, оглушая себя огромными дозами снотворного, ноэто мало помогало. По утрам первым делом задергивала шторы, чтобы было как можно меньше дневного света — сильно резало глаза, они краснели и начинали слезиться.
Из рук у меня вес валилось, и целыми днями я бесцельно бродила по темным комнатам, время от времени на что-то натыкаясь. Единственное, что я в состоянии была делать — это перебирать вещицы сына. Только прикасаясь к ним, я чувствовала, что все еще живу. Мне казалось, что на них сохранился невидимый след прикосновений. Как током, они были заряжены моими воспоминаниями о нем.
Ушедшее счастливое время, захороненное в этих вещах, стало искажать для меня истинное ощущение времени. Я начала обнаруживать какие-то провалы в памяти, почти все время сильно болела голова.
Весь этот кошмар продолжался без малого полгода. А в начале октября к нам приехала мать Георгия. После похорон я ее не видела. И, как я понимаю, она до своего приезда ничего не знала о том, что у нас происходит (видимо, сын старался уберечь свою мать от лишних переживаний и ничего ей не писал). Увидев меня, она ахнула. И было от чего: я очень сильно изменилась, от некогда цветущей тридцатилетней женщины не осталось и следа. Пожив с нами несколько дней и поняв, что происходит что-то неладное и что мы оба очень несчастны, она приняла единственно правильное решение — забрать меня к себе на некоторое время.
В середине октября мы отправились в Сандански. Свекровь очень надеялась, что мне помогут целебные источники, какими славится этот городок. Но этого не случилось. Я все так же целыми днями слонялась по затемненным комнатам, бережно прижимая к груди драгоценные напоминания о сыне, или тихо сидела, тупо уставившись в одну, видимую только мне, точку. Когда приступы головной боли становились особенно сильными, я начинала метаться по дому, а затем впадала в бессознательное состояние.
Именно в этот критический момент Судьба преподнесла мне бесценный подарок — встречу с Вангой.
...Однажды утром свекровь тихонько вошла в комнату, где я проводила большую часть времени. Обычно она была очень мягка со мной, и я уже привыкла к такому обхождению. В тот момент я еще подумала, что вот сейчас она ласковым голосом позовет меня к столу, одно воспоминание о котором вызвало во мне чувство отвращения. Я невольно отвернулась к окну и приготовилась к неизбежному. Но вместо ожидаемой фразы и тихого голоса вдруг услышала:
— Ну, хватит же! Вставай и собирайся! Костадин приехал за тобой!
Я удивленно посмотрела на нее. Я ее не узнавала. Она была не похожа на саму себя. На меня смотрела не жалеющая и сострадающая женщина, к которой я успела уже привыкнуть, а, казалось, совершенно чужая. Свекровь глядела на меня совсем не жалостливо, напротив того — твердо и решительно. И голос ее был таким же. Эта метаморфоза настолько меня поразила (что само по себе удивительно, так как поразить меня чем-то в то время было трудно, если не сказать — невозможно), что в первый момент я даже не поняла, что она сказала мне.
Свекровь настойчиво повторила:
— Вставай! Тебе говорю! Поедешь к Ванге!
И тут до меня дошло то, что она сказала. Действительно, у нее был дальний родственник Костадин, живший в Петриче. Она мне рассказывала о нем и его семье раньше, еще во время своих визитов к нам в Софию — в той, другой моей жизни, счастливой и невозвратной. Я даже помнила, что жена его, Петруна, находилась в каком-то родстве с прорицательницей. Между тем свекровь продолжала:
— Петруна все устроила. Ванга тебя примет, но надо ехать сегодня. Костадин уже ждет.
Я послушно поднялась и стала приводить себя в порядок. Между тем свекровь подошла к моей постели и что-то достала из-под подушки. Это был кусочек сахара, который она, зная, что для визита к Ванге он необходим, заранее туда положила. (Мне она ничего об этом не сказала, да ведь и говорить со мной тогда было совершенно бесполезно.) Свекровь бережно завернула его в чистую тряпицу и протянула мне:
— Возьми вот это. Отдашь Ванге.
Я безропотно взяла сверток и положила его в карман кофты. Затем она подошла к окну, сняла с подоконника цветочный горшок с геранью и протянула его мне:
— Его тоже возьми с собой.
Я взяла и его и вслед за ней вышла из комнаты, автоматически прихватив с собой какую-то вещицу сына. Во дворе нас ждал Костадин. До этого я никогда его не видела. Он был высок ростом, широкоплеч. Обветренное, загорелое лицо его дышало здоровьем. Я вспомнила, что он работает шофером в петричском кооперативе. На своей машине — потрепанном грузовичке он и приехал за мной. Стараясь не глядеть на меня, Костадин сел за руль. Я пристроилась рядом и взглянула на свекровь. Она стояла поодаль, вытянув вдоль тела натруженные руки, и глядела на меня. Что было в ее взгляде? Затаенный страх? Или надежда? Бог весть!..
До Петрича мы добрались быстро, так как ехать было всего 23 километра. Костадин довез меня до своего дома и остановил машину. Я вышла и увидела сухощавую невысокую женщину лет сорока. Это была Петруна. Она молча подошла ко мне и увела в дом.
Много позже я узнала, что Петруна не только договорилась о том, чтобы Ванга приняла меня (в описываемое время попасть к ней было не так-то просто, да и ждать приема приходилось довольно долго — одну-две недели), но и избавила меня от выполнения некоторых формальностей. Эти формальности заключались в том, что желающий попасть к Ванге должен заплатить городу деньги, и немалые по тому времени — 10 левов. Петруна сама заранее сходила в Народный совет, заплатила требуемую сумму и получила именную квитанцию, которая послужила мне пропуском. Но в то время я всего этого не знала и воспринимала все как должное.
Дав мне немного отдохнуть с дороги, Петруна сказала:
— Ну что ж, Оля, пошли.
...Мы шли по улицам Петрича. Вдоль них тянулись заборы, сельского вида дома были окружены огородами и садами, прямо на дороге в пыли копошились куры. Прошли пустырь и остановились возле небольшого дома, спрятавшегося за забором. Зашли в маленький дворик, лишенный растительности. От дома его отделяла невысокая ограда. Здесь дожидались своей очереди люди, желающие попасть на прием к Ванге. В тот день их было не так много — человек десять-двенадцать.
Потянулось томительное ожидание. Я сидела, ко всему безучастная, зажав в одной руке цветочный горшок, а другой рукой прижимая к себе вещицу сына, и лишь краем уха слышала фамилии тех, кого вызывали. Люди входили в дом, потом выходили, но все это происходило как бы помимо меня. Внезапно я скорее почувствовала, чем услышала, как кто-то произнес мою фамилию. Петруна подтолкнула меня и сказала успокаивающе:
— Иди и ничего не бойся!
Я послушно встала и пошла...
...Медленно переступаю порог дома. Пересекаю крохотную прихожую и вхожу в комнату. На диване под иконой сидит женщина лет пятидесяти с небольшим, полноватая, с простым круглым лицом (тип лица был скорее русский, чем болгарский), в светлом платочке. Слепая. "Ванга", — думаю я. Рядом с ней сидит другая женщина — изящная, с тонкими чертами лица, молодая, мало похожая на крестьянку. (Позже я узнала, что то была Любка, сестра ясновидящей.) Я в замешательстве останавливаюсь.
— Да ты проходи, — как сквозь сон слышу громкий, резкий голос. Это сказала Ванга. Я понимаю: она обращается ко мне. Медленно иду и сажусь на что-то твердое. Ванга вопросительно-удивленно:
— Ты русская?
Я утвердительно киваю головой, забыв, что говорю с незрячей. Потом, спохватившись, отвечаю ей:
— Да, русская.
Лицо у Ванги напрягается. Она слегка откидывает голову назад. Затем глухим голосом произносит:
— У тебя такая беда, что давно стоило прийти ко мне. Я молчу. После небольшой паузы слышу:
— Дай мне цветок и то, что у тебя в кармане.
Послушно протягиваю цветок, затем достаю из кармана кофты тряпицу с завернутым сахаром и отдаю его тоже.
Ванга осторожно прикасается к листьям герани и на минуту замирает. Затем берет кусочек сахара, бережно ощупывает его... Тяжело вздыхает:
— Твой сын Никола здесь. Я едва реагирую.
— Мой сын мертв, — возражаю безучастно. — Никто не может больше говорить с ним.
— Он здесь и очень расстроен тем, что ты хочешь лишить себя жизни.
Я поднимаю голову. Глаза мои затуманены болью, истощенный рот полуоткрыт. Смотрю на Вангу, всматриваюсь в ее незрячие глаза.
— Ты ДОЛЖНА жить дальше, — слышу настойчивый резкий голос. — Он просит тебя об этом.
Тогда я выплескиваю ей в лицо страшное, выплескиваю со всей энергией и силой, которые еще остались и которые теперь сконцентрировались только на одном:
— Я не хочу больше жить!
И впервые после похорон безостановочно плачу. Сквозь слезы слышу голос Ванги:
— Не плачь, потому что именно СТОЛЬКО ему было предопределено прожить.
Я постепенно успокаиваюсь, беру себя в руки. С губ моих готов сорваться недоверчивый вопрос: "Кто же подтвердит мне, что вам не рассказали обо мне все заранее?" Но я его не задаю. Не смею.
— Никто ничего мне не говорил, — устало произносит Ванга, как будто подслушав мои мысли. — Все, что я знаю, идет от твоего сына. Он здесь. — Она берет палку и стучит ею об пол. — Я вижу его. Он спрашивает тебя о Нетке.
Я смотрю на Вангу и вдруг начинаю понимать, что ВЕРЮ ей. Что мой сын действительно здесь, рядом. Осознание этого действует на меня подобно удару тока... Немного успокоившись, я что-то пытаюсь рассказать о девочке, то немногое, что в состоянии вспомнить. Но, видимо, рассказ мой звучит совсем неубедительно и говорю я не то, что надо, потому Ванга начинает говорить вместо меня:
— Тебя любят, тебя помнят. С мамой ничего не случится. Она не будет тебя расстраивать... Нетка ходит в школу.
Лицо Ванги, до этой минуты сосредоточенное и хмурое, расслабляется и как бы освещается внутренним светом:
— Он хочет, чтобы ты подарила девочке его велосипед. Ей очень нравится на нем кататься. И еще он говорит, что все его вещи и игрушки надо отдать детям, у которых нет пап и мам. Он очень просит тебя об этом. Сделай так, когда вернешься в Софию.
Я судорожно сжимаю в кармане вещицу сына и понимаю, что сделаю все, что он велит. И тут безумная мысль овладевает поим сознанием: во мне поднимается страстное желание УВИДЕТЬ моего мальчика. Я с надеждой смотрю на Вангу, не в силах попросить ее об этом... Но лицо ее вдруг становится суровым и непреклонным:
— Нельзя. И не проси.
Немного помолчав, она вновь обращается ко мне:
— Здесь твой отец. Он тоже беспокоится о тебе.
Сердце мое замирает. Отец! Я совсем его не помню. Была слишком мала, когда в сорок первом он уходил на фронт. Во время войны он пропал без вести, и до сих пор о его судьбе ничего не известно. Но из рассказов мамы я знаю, что отец был летчиком-истребителем, человеком редкого мужества. До сих пор она все еще надеется, что он, возможно, жив и когда-нибудь вернется к ней. Бедная моя мама...
— Твой отец погиб под Сталинградом в сорок третьем году... Похоронен. Могила безымянна.
Забегая вперед, скажу, что после моего возвращения на родину мы с мамой возобновили поиски отца, стали посылать в разные инстанции письма. В них мы указывали предположительное место его гибели.
И действительно, в начале 70-х годов у д. Дмитриевки была найдена безымянная могила летчика. Из разговоров с жителями деревни удалось выяснить, что погибшим пилотом был летчик, самолет которого разбился летом 1943 года. По описаниям внешности он очень походил на моего отца. В дальнейшем удалось установить, что это именно его могила.
Между тем Ванга продолжает:
— Он сердится на тебя. Говорит, что твоя мать больна. Ты ее совсем забыла. Помнишь только о себе. Должна вернуться к ней. Так НАДО. — Она делает ударение на последнем слове. Немного помолчав, Ванга вновь обращается ко мне:
— Спрашивает тебя о Сергее. Кто такой Сергей?
— Его младший брат. Но я мало о нем знаю. Он живет на Дальнем Востоке. Я видела его только в детстве и плохо помню...
— Сергей недавно перенес операцию. Теперь здоров. Он инженер. У него родилась дочь...
(Позднее я проверила ее слова. Излишне говорить, что они полностью соответствовали действительности.)
На какое-то время Ванга замолкает, словно позабыв обо всем. Но нет. Она вновь обращается ко мне:
— Твой брак распался. Сама виновата. Мужа не держи... Ты больна, но болезнь твоя пройдет. Сделай вот что: натри на терке полкило лимона, размешай с медом, принимай по одной столовой ложке утром и вечером.
Помолчав немного, Ванга продолжает:
— Возвращайся на родину как можно скорей. Там твоя судьба... У тебя родится дочь. Когда вырастет, уедет, но ты часто будешь ее видеть... О сыне не беспокойся. Ему хорошо...
Она обессиленно опускает голову. Я чувствую, как безмерно устала эта женщина. Любка знаком показывает, чтобы я уходила. Но Ванга, как будто очнувшись, вдруг глухим голосом произносит:
— Постой. Вот что я хочу сказать тебе на прощание. СМЕРТИ НЕТ. Когда человек умирает, разлагается лишь тело, но ДУША его не гниет, не исчезает... Твой сын тебя любит, только теперь не может об этом сказать. Пока жива ты, он будет жить в твоей душе. А теперь иди и помни об этом.
Ванга замолкает. Я понимаю, что мне надо уходить. Пробормотав в знак благодарности что-то нечленораздельное, не чувствуя под собой ног, выхожу из комнаты...
...Я вышла из комнаты. Прошла прихожую и очутилась во дворике. Увидела Петруну. Она с затаенной тревогой смотрела на меня. Я улыбнулась ей и увидела, как ее лицо осветилось ответной улыбкой. Мы без слов поняли друг друга...
На следующий день Костадин все на том же стареньком грузовичке отвез меня в Сандански. Там я не стала долго задерживаться. Поблагодарила свекровь за все, что она для меня сделала, и отправилась дальше — в Софию.
Дома меня встретил Георгий. Он очень изменился за время моего отсутствия, казался совсем чужим, незнакомым человеком. Эта перемена сразу же бросилась мне в глаза. Он почти с порога объявил, что в его жизни появилась другая женщина. Я отреагировала на его заявление очень спокойно, не стала возражать, ведь я уже ЗНАЛА. И начала потихоньку готовиться к отъезду.
Но прежде всего я решила выполнить просьбу сына. Сначала взяла велосипед и отнесла его Нетке. Девочка была просто счастлива. Затем собрала все его вещицы и отдала их в детский дом. После этого почувствовала большое облегчение.
Здоровье мое улучшилось (я неуклонно выполняла все рекомендации Ванги). Несмотря на предстоящий развод (а процедура эта довольно неприятна), ела за троих и стала заметно прибавлять в весе.
Георгий с удивлением поглядывал на меня. Он не ожидал такой перемены. Я чувствовала, что у него появились сомнения в целесообразности нашего развода, но сознательно не шла на сближение с ним.
Каждый день я ходила на могилу сына, прибирала ее, как могла. Это был, пожалуй, самый трудный для меня момент — уехав, я оставляла ее без своего присмотра. Но, тем не менее, мое решение вернуться на родину оставалось непреклонным.
Когда все необходимые формальности были выполнены, я покинула Болгарию. Уже тогда знала, что уезжаю навсегда, что никогда не вернусь в эту страну, где была так счастлива и так глубоко несчастна, где остались близкие и дорогие мне люди и где в критический момент жизни по воле Провидения встретилась на моем пути слепая прорицательница Ванга — одна из самых удивительных женщин нашего времени.
Я возвращалась на родину. Я возвращалась к ЖИЗНИ...
Что еще можно сказать о моей жизни? Конечно же, мне, как и многим моим согражданам, за все долгие годы довелось пережить немало: и голодные "колбасные" электрички эпохи застоя, и неразбериху перестройки, и щемящий холод постперестроечных реформ...
И все-таки в ней есть все то, что предрекла мне Ванга. Рядом со мной — любящий, надежный спутник, с которым прожито много лет. У меня взрослая дочь. И хотя живет она действительно далеко — в Минске, мы часто видимся. А еще чаще гостит у нас маленькая внучка. Карьеры я не сделала, да и не стремилась к этому.
После возвращения на родину стала жить с мамой, которая в самом деле сильно болела. Она была со мной до своего последнего часа.
Кому-то может показаться, что в моем возрасте (а мне недавно исполнилось шестьдесят) все уже в прошлом. Да, прошлое невозможно забыть, оно всегда рядом. Но пережив все то, что мне суждено было пережить, я смогла вновь стать счастливой. И я счастлива даже теперь, в конце своего земного пути.
Это счастье и радость вновь обретенной жизни я получила как бесценный дар от Ванги — загадочной и неповторимой, уникальной и незаменимой женщины-легенды.
Читайте на моем канале про Вангу.
Спасибо что прочитали статью.