Здравствуйте, уважаемые читатели.
Меня зовут Петр Волков, я работаю клиническим психологом на базе городской поликлиники в городе Санкт-Петербурге. За годы моей практики ко мне обратилось множество пациентов с разного рода проблемами. Причиной для самостоятельного обращения ко мне служат как непростые жизненные ситуации социального характера, так и жалобы, связанные с нарушением регуляции эмоций и поведения.
Полагаю, что данная статья будет полезна как обычному читателю, так и начинающим коллегам, поскольку я объединил в ней общие сведения о процессе психотерапии и частный пример из моей практики, подробно описывающий этапы взаимодействия с пациентом.
Корректно было бы начать с пояснения, чем отличается психологическое консультирование от психотерапии. Консультирование, как правило, направлено на отдельную жизненную ситуацию проблемного характера. Это могут быть сложности в межличностных отношениях, в достижении жизненных целей и т.д. Оно ориентировано на короткие сроки и занимает в среднем 5-15 встреч. Психотерапия, в свою очередь, направлена на решение вопроса, обусловленного не столько внешней ситуацией, сколько внутренними проблемами человека, связанными с особенностями протекания психических процессов, а также особенностями черт личности. Психотерапия нередко занимает гораздо более длительные сроки, нежели консультирование, и включает в себя не только общение, но и другие немедикаментозные методы, как, например, нервно-мышечная релаксация, гипноз, светотерапия. В отдельных случаях требуется назначение медикаментов, которым заведуют мои коллеги - неврологи и психиатры.
Один из наиболее распространенных и эффективных на сегодняшний день методов - когнитивно-поведенческая терапия (КПТ). Она заключается в анализе и коррекции эмоциональных состояний, связанных с ними психосоматических жалоб, особенной поведения и, самое главное, мыслей, вызывающих эти эмоции и поведенческие акты.
В процессе лечения я использую в основном этот подход, поскольку он надежно зарекомендовал себя как у коллег, так и в моей личной практике.
Описанный ниже пример когнитивно-поведенческой терапии я привожу из своей практики с согласия пациента, как наиболее показательный.
Итак, в июле 2018 г. к мне обратилась пациентка с жалобами на симптомы панической атаки (эпизоды сильного страха вплоть до дезориентации в пространстве, сердцебиение, тремор конечностей, учащенное дыхание, мышечная скованность), возникающие в ситуациях, связанных с ездой в лифте и в метро, а также при нахождении в дорожном заторе. Симптомы начали беспокоить пациентку в течение нескольких последних лет. На момент жалоб испытуемая была не в состоянии войти в лифт или в метро; страх ощущался ею даже при виде дверей лифта и при мыслях о поездке в нем.
Коррекцию своего состояния А. видела в психотерапии; к приему лекарственных препаратов она относилась достаточно негативно.
По объективным данным внешний вид А. отличался опрятностью и ухоженностью. Она была улыбчива, контактна, при этом достаточно тревожна. В интонациях, мимике и пантомимике она эпизодически проявляла легкую экспрессивность. Контакт носил неформальный характер: отсутствовали "сухие" рамки общения, имел место легкий юмор и философские рассуждения. Мышление А. отличалось отсутствием клинически значимых нарушений: средний темп, без пауз, без искажений мотивации и динамики. Признаков бреда, галлюцинаций, расстройств внимания и памяти, дезориентации в пространстве/времени/собственной личности на момент общения с А. не наблюдалось. Суицидальные намерения также отсутствовали.
Со слов А. выраженные психотравмирующие обстоятельства в течение жизни она не отмечала; психическая наследственность не была отягощена; родовые травмы, заболевания центральной и периферической нервной системы, хронические инфекции А. отрицала; из вредных привычек имелось курение.
Социальная адаптация: по профессии А. - менеджер. Она проживала с мужем; дети были уже взрослые. Имелись друзья, близкие, однако за последние несколько лет А. отмечала определенное сужение круга общения.
После установления психотерапевтического контакта, сбора анамнеза, определения целей взаимодействия мною была проведена диагностика психических процессов А.
По данным диагностики не было выявлено клинически значимых нарушений восприятия, внимания, памяти и мышления. Совокупность симптоматики соответствовала психогенно-невротическому патопсихологическому симптомокомплексу (иными словами, у А. имелись все признаки невроза).
- Важно понимать, что невроз, в отличие от расстройств личности и других психических расстройств не сопровождается нарушениями мышления, восприятия, памяти и внимания, не сопровождается стойкими нарушениями социальной адаптации, а также носит временный, обратимый характер.
По результатам ряда проективных методик были выявлены признаки высокого уровня тревожности, а также длительного психологического давления на испытуемую (детали опущены по просьбе А.).
Психотерапевтическая интервенция.
По факту сбора анамнеза и диагностики была определена стратегия взаимодействия, сводящаяся к сеансам КПТ 1 раз в неделю. Когнитивный этап (работа над мыслями, убеждениями, мировоззрением) продолжался вплоть до октября 2018 г. Поведенческая часть самостоятельно откладывалась пациенткой на более поздние сроки.
В результате работы над когнициями были выявлены дезадаптивные (наносящие вред) автоматические (сиюминутные) мысли, промежуточные (более глубокие) убеждения и глубинные противоречия. В частности, был определен ряд нарушенных потребностей, связанных с микросоциумом (ближайшее неформальное окружение А.) и самоактуализацией (раскрытием своих личностных особенностей), а также идущие с детства установки, мешающие удовлетворению перечисленных потребностей. Помимо этого А. была обучена работе с дисфункциональными убеждениями, а также техникам нервно-мышечной релаксации и самогипноза.
В октябре 2018 г. пациентка наконец выразила согласие на проведение поведенческой части. Был применен метод наводнения (виртуальное погружение в травмирующую ситуацию), а следом за ним метод экспозиции (реальное погружение), сводящийся к поездке в лифте. Первые попытки провести экспозицию не увенчались успехом: А. не могла войти в лифт в течение получаса, нажимая на кнопку и наблюдая за открыванием и закрыванием дверей. Затем нам удалось, наконец, зайти внутрь. Будучи предупрежденной заранее о невозможности выйти из салона до окончания приступа, А., все же, вышла, проехав всего 4 этажа, воспользовавшись ситуацией, когда двери открылись для других пассажиров. Вернувшись в кабинет, мы оценили мысли, эмоции о ощущения в теле. А. отметила сильную усталость, («чувствую себя полностью выжатой»), однако страх более ее не беспокоил. Несмотря на некоторую незавершенность метода, уже в первый день со слов А. она смогла самостоятельно проехать два этажа на лифте в собственном доме. В тот день она открыла для себя много ранее забытых простых удовольствий: поход в ресторан, прогулка по городу и т.д. К вечеру она чувствовала себя довольной и находилась в приподнятом настроении.
В дальнейшем мы повторяли экспозицию, уже в полноценном варианте. А. стала самостоятельно регулярно ездить в лифтах, сначала в диапазоне до 10 этажей, а затем 15-20. Помимо этого изменился образ жизни А. в сторону расширения круга общения, получения большего спектра удовольствий и разнообразия досуга.
В ходе следующих сессий метод экспозиции повторялся, закрепляя новый стиль мышления, а самостоятельная езда в лифте стала обычным делом для А.
В последующие несколько месяцев были отмечены лишь два случая панической атаки на фоне стрессовых ситуаций, успешно купируемых А. посредством изученных методов.
В настоящий момент А. отмечает значительное снижение уровня тревожности, отсутствие панических атак и улучшение качества жизни. Частота встреч сводится к 1 разу в 2 месяца, целью которых является профилактика возможных рецидивов состояния посредством дальнейшей работы над когнициями. В перспективах мы также рассматриваем отказ от курения.
Данная история не единственная, и многие другие случаи развития невротических расстройств моих пациентов сводились к похожим сценариям. Резюмируя, можно сделать вывод о том, что проблема людей, страдающих неврозом, чаще всего кроется в совокупности и взаимосвязи нарушенных жизненных потребностей, а также искаженного мышления, которое принуждает человека блокировать себя на пути к осуществлению своих истинных желаний. Для каждого из нас было бы нелишним осознать, чего именно мы хотим от своей жизни, отличать свои желания и потребности от чужих, а также понимать, что из того, что мы хотим, является более приоритетным, а что - менее.
Глубокого самоосознания вам, дорогие читатели :)
_____________________________________________________________
Статья написана на основании моей предыдущей статьи, располагающейся по ссылке: https://www.b17.ru/article/147550/
У меня на приеме :)