Жил на свете волшебник. Обычного такого волшебничейского роду племени. Не добрый и не злой. Это они ведь только в книжках на таких делятся. А в простой жизни какой и Вы, и мы, сказители живем, только правильные волшебники и выживают. Ведь порой и хаму нужно отплатить его же монетой и длинный язык укоротить, а кого то и в лужу с размаху посадить, не в прямом смысле конечно.
Был он не молодой и не старый, скорее опытом жизненным умудренный. Размеренная жизнь у него, неторопливая, но не допускал он в ней покоя, раз и два в неделю поднимался он к высям голубым на своем темно-синем воздушном шаре. Вкус ветра на лице почувствовать, да в догонячки с ним поиграть. А ночью ежели повезет до звезды пальцами сильными дотянуться, чтобы тайну свою ему поведала или новому магическому приему научила. В хорошую погоду стремился он земли новые , неизведанные увидеть, чтобы коли желание на то возникнет позже гонцов своих туда послать. Снимать все это аппаратом диковенным своим на память или в свитки тонкие заносить, опять же, что летописи вести и с событий ничего не потерять.
Помощники непростые, мышастики-всезнайки служили там. Все на планете было им интересно, да понять хотелось, что и как устроено, И обычно у остальных знакомых его волшебников существовала некая специализация, умели они что-то одно да этим только и занимались. Но у нашего героя по другому все было. Сложно себя найти, и то и другое и третье манило. И казалось порой, от этого, а может по какой другой причине будто меча это его давняя, которую он осуществил не сумел или приснилось то в долгом и странном сне.
Но однажды шел он по булыжной мостовой, без цели, куда глаза глядят и увидел куст рост белоснежных с капельками дождя на лепестках, искрившиеся радугой, вдохнул их аромат и появилась в сердце его робкая надежда, что откроется ему место его заветное.