История эта известна настолько, что у нее есть даже собственное имя - называется она "Второй залп Авроры". Главное действующее лицо этой истории - писатель Виктор Голявкин, автор многочисленных весёлых рассказов для детей, которые, на мой взгляд, ничем не хуже знаменитых "Денискиных рассказов" Драгунского.
Но Голявкин не только для детей писал. Были у него и взрослые публикации. Вот один из таких рассказов-фельетонов и грянул однажды так, что помнят его и сегодня...
Назывался этот рассказ "Юбилейная речь". Вот его начало:
"Трудно представить себе, что этот чудесный писатель жив. Не верится, что он ходит по улицам вместе с нами. Кажется, будто он умер. Ведь он написал столько книг! Любой человек, написав столько книг, давно бы лежал в могиле. Но этот — поистине нечеловек! Он живёт и не думает умирать, ко всеобщему удивлению. Большинство считает, что он давно умер, — так велико восхищение этим талантом. Ведь Бальзак, Достоевский, Толстой давно на том свете, как и другие великие классики. Его место там, рядом с ними. Он заслужил эту честь!.."
По форме это хвалебная речь в адрес неназываемого юбиляра. Такую юмореску вполне могли прочитать со сцены и в советское время. Так что ничего удивительного, что в 1981 году этот текст был напечатан в литературном журнале "Аврора" в разделе "Юмор".
Вот только номер этот был не простой. В декабре 1981 года у Генерального секретаря ЦК КПСС (т.е., фактически, у главы государства) Леонида Ильича Брежнева был юбилей - ему исполнялось 75 лет.
Угадаете, на какой странице был напечатан маленький фельетон Голявкина?
75 лет Генсеку - 75 страница; "Юбилейная речь" - накануне юбилея Брежнева, который (напомню) был автором мемуаров, три книги которых издавались большими тиражами - это «Малая земля», «Возрождение» и «Целина».
Согласитесь, теперь фельетон воспринимается совсем иначе!
" ...Он сидит передо мной, краснощёкий и толстый, и трудно поверить, что он умрёт. И он сам, наверное, в это не верит. Но он безусловно умрёт, как пить дать. Ему поставят огромный памятник, а его именем назовут ипподром, он так любил лошадей. Могилу его обнесут решёткой. Так что он может не волноваться. Мы увидим его барельеф на решётке.
Позавчера я услышал, что он скончался. Сообщение сделала моя дочка, любившая пошутить. Я, не скрою, почувствовал радость и гордость за нашего друга-товарища. — Наконец-то! — воскликнул я, — он займёт своё место в литературе!
Радость была преждевременна. Но я думаю, долго нам не придётся ждать. Он нас не разочарует. Мы все верим в него. Мы пожелаем ему закончить труды, которые он ещё не закончил, и поскорее обрадовать нас..."
После этой публикации грянул залп: журнал изъяли из библиотек и продажи, главный редактор "Авроры" и ответственный секретарь были уволены, тираж журнала сократили. Примечательно, что сам Голявкин практически не пострадал - печатать его, конечно, на какое-то время перестали. Но ведь в другое время подобная история для автора могла кончиться куда хуже! Но уже пришли 80ые: жить Генсеку и в самом деле оставалось недолго, а впереди маячила Гласность и Перестройка.
Да и фельетон-то, как оказалось, был написал чуть ли не за четверть века до публикации. Более того, в журнал его предложил не сам автор, а его жена - вон что она пишет в воспоминаниях:
...я достаю из письменного стола написанный в начале шестидесятых рассказик, буквально в одну страничку, который все время считали острым и никуда не брали в печать. Автор уже и сам никуда не пытался его "протолкнуть": как бы чего не вышло, из-за какого-то рассказа совсем не дадут работать.
- Прошло чуть не четверть века, неужели все еще напечатать нельзя? спрашиваю я.
- Не надо! - сурово сжав губы, говорит Голявкин.
- Ну почему же, почему?.. - Я начинаю спорить, высказывать соображения.
Он молча смотрит на мою суету...
Я перепечатываю текст с дешевой пожелтевшей бумаги на новую, сверкающую белизной. Скрепляю вместе два рассказа и захожу к главному редактору "Авроры"...