В Москве пожалуй нет улицы, которая повлияла бы на облик города так сильно, как это сделал Новый Арбат. Глядя на него, бывает трудно сопоставить современную прямолинейную перспективу с хаотичной малоэтажной застройкой 30-х или даже 50-х годов. Это словно два не пересекающихся мира, один из которых был "до", а другой совершенно независимо появился "после".
Тем не менее, даже сегодня, когда витрина советского строя, именно так воспринимался Калиниский проспект и власть и простые люди, пережила масштабную модернизацию, можно отыскать следы более раннего прошлого. Для этого важно всматриваться не только в дома, но и в планы старой Москвы.
Так исток Нового Арбата на них угадывается благодаря развилке трех улиц: Большой Молчановки, Поварской и Мерзляковского переулка. Вроде и сейчас тоже самое. Но нет. Новая магистраль подкоротила образованный ими трезубец, а заодно лишила его остатков черенка.
Возможно, для старой Москвы это была самая безобидная из потерь, нанесённых масштабной стройкой. Сохранились даже старые дома нечетной стороны.
Готический силуэт особняка Эмилии Федотовой (дом 3, архитектор Федотов ) стал почти символом выживания в бетонных джунглях.
Правда, в советское время функции административного корпуса роддома имени Грауэрмана (дом 7, архитектор Жерихов) накладывали ряд обязательств, из-за чего на уровне второго этажа появился переход в соседнее здание. Кто-то пеняет, дескать, заслонила эта чепуховина круглую башенку. Но, согласитесь, лучше иметь такой аппендикс, чем оказаться закатанным в асфальт.
Про сам роддом есть много рассказов и самый "душераздирающий" про то, как его закрывали в 1991 году. Говорят, директор обратился за помощью к знаменитостям, которые здесь родились, а список-то был не слабый: от Александра Ширвидта до Окуджавы. Но их хлопоты не помогли. И, главное, не понятно, ради чего хлопотали? Родильное отделение с видом на дышащий выхлопами Новый Арбат - по меньшей мере странно.
Через дорогу, на четной стороне, стоит церковь Симеона Столпника - тоже образец аутентичного прошлого, хотя и с большой долей новодела. Строительство храма датируют концом 17 века. После 1917 года большевики закрыли храм. Медленно разрушаясь, он дожил до 60-х годов. Когда строили Калининский проспект, сооружение уже напоминало развалины.
Тем не менее, равнять их с землей ни в какую не хотел допустить архитектор Леонид Антропов, один из основателей Общества охраны памятников. Он буквально прыгнул в ковш экскаватора и пообещал не покидать его пока не увидит приказа о постановке священных руин под охрану государства. И, о чудо, церковь сохранили! Более того, её почти заново отстроили, вернув первозданный облик. Вот только кресты советская власть категорически не хотела видеть.
Само помещение использовали не по назначению. Словно в насмешку над охранителем памятников, здесь разместили общество охраны природы с выставкой мелких зверюшек. Церковью она вновь стала в начале 90-х.
Шансом уцелеть на этой стороне Нового Арбата воспользовались и другие здания, не имевшие к цельности ансамбля никакого отношения. Один из них дом Чижова, между прочим, домовладелец был внуком архитектора Бове.
Основная часть его обильного декора обращена к Большой Молчановке, но кое-что перепадает и тем, кто меряет новоарбатский променад - керамические панно, лепной орнамент. Еще более удивительным оказывается, то, что своим угловым эркером он выходил когда-то на Серебряный переулок, который сохранился только по другую сторону магистрали. Переулки Серебряный и Кривоколенный были урезаны ровно на ширину нового проспекта.
С преобладавшим в этом районе частным сектором никто так не церемонился. Сказано под снос, значит под снос. Дальнейшая разбивка магистрали совпадала с Кречетниковским переулком. Но это нисколько не облегчало его участи. Под асфальтом упокоились воспоминания о соколиной охоте и тех, кто лелеял и тренировал хищных птиц для царского двора. Рядом нашлось место так же псарям...
По поводу потери Собачей площадки московские старожилы особенно сокрушались. В этом маленьком московском треугольнике долго сохранялись атмосфера и дух патриархального быта. И всё, конечно же, благодаря соответствующей архитектуре.
Из того, что грандиозная стройка навсегда унесла в прошлое, фотографии сохранили дом статской советницы Ренкевич. В нем, на углу с Борисоглебским переулком, который, кстати, оказался по правую сторону проспекта, в маленькой пристройке бывал у своего друга Соболевского Пушкин. Да что там Пушкин, позднее в главном доме жила мать Ленина, и сам он наведывался по пути в ссылку.
Рядом с классическим особняком Ренкевич стоял приземистый неоготический дом доктора Мазурина, собирателя древнерусских рукописей.
А по другую сторону значился адрес славянофила Хомякова. В этой типичной московской усадьбе перебывал весь цвет интеллигенции середины 19 века. Во многом благодаря им в 1920 году в доме был открыт "Музей быта 1840-х". Правда, ближе к 30-м годам место для несвойственной большевикам ностальгии прикрыли. Отныне был один быт и никаких сантиментов.
Из того, чем богата была Собачья площадка, вспоминают еще фонтан. Он очень соответствовал духу места - в меру безыскусный, в меру изящный. До советских дней его чаша и скромных размеров бассейн дожили уже в виде клумбы и, судя по всему, не имели вообще никакого функционального значения. Но для тех, кто поблизости рос и мужал, всё это было своеобразной вехой, которую ни одна градостроительная целесообразность не перешибёт.
Впрочем, Новому Арбату, это кажется всё-таки удалось. И правда, были ведь маленькие островки-символы, а вырос проспект-исполин, который для многих граждан большой страны стал олицетворением настоящего современного города.