Книжная индустрия борется за выживание
Когда неделю назад я написал о состоянии дел в книжной индустрии, а потом забил в сердце умирающего осиновый кол выпуском своей книги, я думал, что я уже больше не вернусь к этой теме. Но «Форбс» выпустил статью, где цитируется письмо главы Российского книжного союза премьер-министру Мишустину. Как говорил Маяковский, товарищи, двух мнений об организации быть не может. Российский книжный союз – это банда капиталистов. Как и всякая банда, сочувствия она не заслуживает.
Этот книжный союз представляет интересы издателей, то есть капиталистов. Если бы к Мишустину обратился союз работников книгоиздания, которого у нас нет, это была бы совсем другая история. Но работник у нас не имеет голоса, и наивно думать, что капиталист будет стоять за права корректора, бухгалтера или печатника. В статье говорится о миллиардных убытках для индустрии, и нужно ли добавлять, что у всех работников издательств и книжных магазинов из-за этого ничего не убудет.
Сейчас, по данным Форбса, в России около 65 тысяч человек задействовано в книгоиздании. Капиталисты из РКС бьют на то, что без государственных вливаний книжный бизнес умрет, а работники останутся без работы. Такое аргументирование как бы говорит о том, что капиталисты переживают за людей, не за себя: мы-то как-нибудь переживем, но вот люди! Такие апелляции к работникам на самом деле скрывают страх declassement’а – из капиталистов издатели могут перейти в класс наемных рабочих, встав на одну горизонталь с теми, кого еще недавно эксплуатировали.
Вновь встает вопрос: а почему книги вдруг стали жизненно необходимым товаром?
Издатели сетуют, что их бизнес не попал в список тех сфер, которым государство поможет в тяжелый момент. Вновь встает вопрос: а почему книги вдруг стали жизненно необходимым товаром? Чем книги необходимее столов, кружек и штопоров? Почему книжной индустрии нужно помочь, а спичечной индустрии не нужно?
Книгоиздатели говорят о том, что, если карантин затянется, то некоторые книжные магазины и издательства больше не откроются, а часть будет серьезно оптимизирована. Означает это, что выжившие будут выпускать самые безопасные, популярные, прибыльные книги. Так стоит ли желать выжить издательствам, которые сделают еще один шаг в сторону ухудшения? Нужно ли спасать то, что потом предстанет в еще более уродливом виде?
Некоторые издатели говорят, что нужно перестраиваться, развивать выпуск электронных книг и их распространения. Но электронка давно существует, в платном и бесплатном виде, и прибыли она много не приносит. Спрашивается, почему читатель вдруг сейчас перейдет на электронку, если он не переходил на нее раньше? Утопленника можно сколько угодно рядить в новые одежды, но он все равно идет на дно.
Еще нелепее смотрятся призывы издателей сплотиться, объединиться, забыть о конкуренции etc. Издатели предлагают сплотиться с другими издателями, то есть капиталист с капиталистом. О сплочении с издательским работником речь не идет: два класса общих интересов не имеют.
Как раз в этот момент говорить о сплочении должны сами редакторы, переплетчики, технические специалисты. Но предлагать они должны не спасение тонущей лодки, а ее переворота. Это они должны возродить книгоиздание (не «книжную индустрию», ее-то надо похоронить), в новом виде, где они сами будут выпускать книги для тех, кому они нужны.
Ray Garraty