Эта череда событий началась с вечернего телефонного звонка в мае 1986 года. Взяв трубку, я услышал голос председателя Горьковской федерации дельтапланерного спорта Александра Самыличева.
- Привет, ты хочешь сняться в кино? Надо сказать, что поглощенный написанием, диплома не сразу даже понял, о чем меня спрашивают. – Нас приглашают на съемки фильма, «Как стать звездой!» -развивал тему Александр Сергеевич, - Точнее, зовут меня, а у тебя я прошу помощи и аппарат.
- Я согласен, - организм отвечал на автомате без участия мозга, который еще не вышел из дебрей математического алгоритма устойчивой оптимизации при воздействиях, - Одно условие! Я буду полноценным участником, иначе аппарата не дам.
На этом, месте, Уважаемый читатель, я на секунду прервусь, чтобы объяснить диспозицию в Горьковском дельтапланеризме. Он, как и любое сложное явление в нашей галактике, имел волновую природу. Все начиналось, как оголтелая самодельщина в самом конце семидесятых. К середине восьмидесятых десятки людей построили разнообразные аппараты и образовали неустойчивое сообщество, которому вроде удалось чуть-чуть заинтересовать ДОСААФ. Была учреждена областная федерация, главой которой стал доцент с кафедры физической культуры Горьковского Пединститута Самыличев. Но вскоре стало ясно, что никаких материальных благ от государства не добиться, да и любых других тоже. И энтузиасты снова разбрелись, хотя на бумаге федерация осталась.
Звонивший мне Александр был мастером спорта по гимнастике, и кандидатом педагогических наук. Мы учились летать месяцы, а у него стало получаться практически сразу, потому что председатель идеально владел телом и чувствовал баланс. На пару с приятелем они построили спортивную дельту. Но я знал, что на тот момент их аппарат был безнадежно разбит, поэтому Сергеич и покушается на мой «Славутич УТ». Эта модель была единственным в СССР серийным дельтапланом- учебная конструкция, которая к тому времени безнадежно устарела. Но выбора не было.
Итак, я услышал из трубки, что киносъемочная группа музыкального эстрадного фильма «Как стать звездой» перемещалась по Волге на пароходе «Память Азина». В нее входил и бит-квартет «Секрет», и театр клоунов Вячеслава Полунина, и всякие другие, рисующие время, граждане. Они снимали в волжских городах подобие эстрадных клипов, из которых потом и смонтировали киноленту. В Горьком режиссер возжелал оформить пение «Секрета» дельтапланеристами, и главный постановщик трюков студии «Ленфильм» по имени Николай позвонил в областной спорткомитет насчет соответствующих спортсменов. Ему дали телефон Самыличева, и, далее по тексту.
Видя мой решительный настрой, Сергеич, естественно согласился, и предложил мне встретиться с Николаем самому, чтобы все обсудить. Так что ранним субботним утром я вылез из автобуса около Горьковского трамплина на волжском откосе, нагруженный аппаратом в чехле, и тут же увидел моего коренастого визави. Плотный мужик среднего возраста и невысокого роста имел выдающее лицо: вся передняя поверхность его крупной головы выглядела собранной из кусков, как у Франкенштейна. Причем части этого пазла были плоховато подобраны, словно собирающему надоело подгонять их друг и другу. Коля, - отрекомендовался мой потенциальный коллега, и я так и не узнал ни его фамилии, ни отчества.
Взвалив на себя чехол, Коля охотно рассказывал, что он уже больше десяти лет, как главный постановщик трюков, и сам умелый каскадер-универсал, правда, больше работает по конным сценам. На вопрос об умениях Коля сказал, что может запросто прыгать с
десятиметровой высоты, или трудиться на глубине в двадцать метров без акваланга, но дельтаплан для него – дело совсем новое. Зеркало его души - глаза были при этом с шалые, с отблеском затаенного безумия, поэтому я относился к рассказу спокойно. Видя, как я поглядываю на его физиономию, Коля удовлетворил невольное любопытство. Ткнув в лицо толстым пальцем, он сказал: «Ты про это?» И, махнув рукой, сказал только: «А…» В этом «а» были бесчисленные травмы и сотрясения мозга, которые он считал нормальной частью своей каскадерской работы.
На обычном месте старта было немноголюдно. Только две небольшие группы ребят собирали пару аппаратов. Ветер был прямой, но дерганный и слабый, так что о парении речи не было. Ну и ладно, думал я. Пусть попробует, для учения погода вполне сойдет. Пока мы приводили дельту в рабочее состояние, каскадер излагал идеи. Он мечтал о парящих полетах и выполнении мертвой петли, о прыжке с моста через Оку на Стрелке и о массовом одновременном старте, и так далее без границ.
Мои ответы били по его энтузиазму, как серпом по молоту. Я объяснял, что для парящих полетов нужен хороший ветер, которого можно ждать месяцы, а на съемки дано всего две недели. Что мертвая петля на безмоторном аппарате невозможна, можно выполнить переворот через крыло с большой потерей высоты, но для этого нужны сотни метров до земли. Что красивый полет со стальной арки моста высотой в тридцать метров над водой не получится. Это будет падение, и хорошо, если аппарат наберет нужную скорость и пролетит на экране хоть сотню метров. При этом посадка в Оку гарантирована.
- Подумаешь, Ока, там нет и десяти метров глубины! - говорил Коля. На мои возражения, что ты будешь накрыт парусом и пристегнут, Коля только презрительно хмыкал.
- Все равно, Коля, это будет фигня, - поставил я жирную точку. В общем, изо всех фантазий осталась только посадка на верхнюю палубу «Памяти Азина», которую обещали освободить от всего выступающего, и организовать ровную площадку от кормы до трубы.
Я слетал на разведку погоды. Было терпимо, но не очень интересно из-за слабого ветра. Видя, что Коля рвется в бой, я провел инструктаж, и вот гений трюков уже в подвеске и на старте. Я не стал заставлять его бегать по ровному месту, что бы сделал с другим новичком, решив, что Коле не впервой. Мне понравилось, что, когда дошло до дела, каскадер стал очень собранным и дисциплинированным. Он слушал внимательно, и явно готовился выполнить задание.
Решительный старт! К моему изумлению Коля все сделал вполне прилично, а для первого раза, великолепно. Даже посадка получилась на ноги! – Да он действительно профи! - восхищался я, подбегая к герою. Коля дышал, как после стометровки, и был явно обалдевшим от полета. - Я думал, он летит ровно и плавно, а пришлось работать изо-всех сил, - делился Коля впечатлениями. От недоверия к моим словам про трюки не осталось и следа.
Мы еще потренировались, и я чувствовал, как каскадер с каждым полетом, все лучше управляет дельтой. Трюкач согласился, что кроме посадки на палубу делать ничего не надо. Перед тем, как мы стали разбирать аппарат, Коля вдруг заговорил о предчувствиях, и как-то погрустнел.
- Я довольно сильный экстрасенс, без этого в моей профессии нельзя- пояснял он, трогая крыло «Славутича». Будет что-то плохое, какая-то беда.
-А чем докажешь? - легкомысленно произнес я, пребывая в хорошем настроении.
- Могу цветок распустить, - предложил Коля, и сложил ладони лодочкой вокруг бутона полевого колокольчика. И случилось маленькое чудо! На моих глазах цветочек раскрыл свою синюю чашечку, как показывают в ускоренном документальном фильме. Мы расстались почти друзьями, но я конкретно призадумался.
На следующий день мы с Самыличевим пришли в парк Швейцария, где есть большой променад, заканчивающийся смотровой площадкой на Окском откосе. «Память Азина» стоял как раз на Оке. Внизу под горой мы изобразили на земле площадку в размер палубы, и стали пробовать попасть в створ. Первый же полет Сергеича стал крайним в тот день. Славутич ему явно не давался, как конь, почуявший чужака. К тому же Саша был гораздо легче меня, а центровка осталась под мой вес. Председатель хоть и попал на «палубу», но в жесткой посадке сломал консоль крыла. Аппарат мы починили, и оставили у него дома, благо он жил неподалеку, а я через полгорода.
Я взял с Александра слово не выбираться на откос без меня. Но в ближайшие дни я непролазно был занят дипломной работой, а сроки съемки поджимали. Словом, невнятные мысли бродили в моей голове после Колиных слов. Но сердце все равно оборвалось, когда утром субботы мне позвонил один завсегдатай горы и сказал, что Самыличев только что разбился. – На смерь?!- вырвалось у меня, и горький ответ- Практически, да!
Сергеич не послушался, и стартовал в невозможный ураганный ветер. На горе и народу-то, почти не было из-за категорически нелетной погоды. Никто не видел самого падения, но Саша стартовал с того же места, выпарил над парком, и заходил на посадку на смотровую площадку. Ошибся ли он, или подвела центровка, неизвестно, но Славутич вошел вертикально в асфальт дорожки на предельной скорости.
Итог: трещина в основании черепа, тяжелый ушиб мозга, больше тридцати дней в коме. Но САША ВЫЖИЛ. Господь Бог и железный организм победили смерть! Александр Сергеевич проявил потом свой неистовый характер для восстановления до работоспособного состояния. И теперь он, профессор, кроме педагогики успешно продвигает в жизнь разработанные им самим методики помощи при таких увечьях. Что касательно аварии, травма напрочь вычеркнула из Сашиной памяти все воспоминания за месяц до событий, и он решительно ничего не смог объяснить.
А как же фильм?! Мне под давлением родителей пришлось отказаться от сотрудничества с Колей и «Ленфильмом», и трюк выполнил другой, не знакомый мне местный дельтапланерист по фамилии, вроде, Чернышов, но это не точно.
Использовался самодельный скоростной аппарат с плавающей поперечиной. Реально опасный трюк был выполнен, как говорят, с одного дубля, и дался пилоту нелегко. Смотрим раскадровку из фильма.
Начало захода. Высота, и особенно скорость несколько больше, чем нужно
Пилот отдает ручку, сбрасывая скорость, и неизбежно набирает высоту. На воде за пароходом видны страхующие лодки.
Максимальная высота около 5-и метров. Аппарат теряет скорость и начинает парашютировать. Опасный момент, поскольку расстояние до настила слишком велико. Видно, что люди на палубе готовятся прийти на помощь дельтапланеристу
Пилот резко прибирает ручку, для прекращения сваливания и уменьшения высоты.
Последний кадр посадки в фильме. Аппарат, все же, валится с разворотом влево. Пилот тянется ногами к площадке. Видно, что посадка хоть и не идеальна, но завершится в пределах палубы.
Пилот, безусловно, молодец! Хочется сказать словами из «Бриллиантовой руки»: «На его месте должен быть я!» И ехидная зараза- судьба ответит: «Напьешься, будешь!»