В этом году у нас на Кольском полуострове апрель как апрель. Чуть подтает, чуть подметёт, чуть подморозит и опять подтает.
У кого как, а у меня первый опыт посадки за руль случился как раз именно в начале апреля.
1995 год. Срочная служба на заставе. Финская граница.
Едем на «УАЗике» вдвоём – я, и за рулём наш водитель, Лёха, по прозвищу Руль.
Двигаемся по лесной, зимней дороге – к себе на заставу, до которой ещё километров пятнадцать.
Вокруг расстилается красивейший лапландский лес с большущими, раскидистыми елями и соснами. Вдали торчат голые верхушки древних финских сопок. И чистейший снег, тронутый лишь следами птиц и каких-то зверьков.
Нужно отметить, что наш «УАЗик» (УАЗ-469) – это была та ещё машина!
Выпущенный в конце семидесятых, автомобиль этот был лишён каких-либо электронных систем и усилителя руля, и предоставлял только один-единственный уровень комфорта – на нём можно было ехать в тепле, а не идти пешком на ветру и морозе.
Спартанский стиль убранства салона, мягкий тент, утеплённый изнутри байковым армейским одеялом. И цвет хаки во всём.
И вот, как в песне поётся – ехали мы, ехали, с горки на горку…
И всё бы хорошо, да вздумалось мне попросить Лёху поучить меня ездить. А Руль, как парень отзывчивый, решил выступить в роли инструктора, уверено произнеся: «Садись, Миха. Ща, научим!»
Мне было вкратце объяснено расположение органов управления, а также порядок пользования оными. В конце своей педагогической тирады, Лёха страшным голосом добавил: «Ты тока сцепление отпускай поплавней и газку поддавай. Если заглохнешь – п…ц!»
Тут надо отметить, что с ключа зажигания наш «уазик» не заводился, не припомню уже, по какой причине. Помню, что заводился он исключительно «с толкача» или «с кривого стартера».
Способ «с толкача» подходил, если машина стояла на спуске или в наличии на заставе было хоты бы человека четыре-пять свободного народу. Водитель ставил машину на передачу и выжимал сцепление, толпа сзади наваливалась, и после того как автомобиль набирал минимальную скорость, сцепление отпускалось и двигатель заводился.
«С кривого стартера» машину можно было заводить при условии, что человек, крутящий этот самый «кривой» должен быть достаточно развит физически. Для справки: «кривой» – это такая, два раза изогнутая под прямым углом, железяка, похожая на кочергу, один конец которой вставлялся в шкив коленвала (да простят меня старые автомеханики, если ошибаюсь!), а с другого конца раскручивался.
В моменты остановок или коротких стоянок, автомобиль обычно не глушился, дабы лишний раз не мучиться с запуском двигателя.
В общем, я сел за руль, выжал сцепление, немного потренировался, переключая первую-вторую передачи, погазовал на нейтральной передаче. Лёха одобрительно кивал головой. Ну что, поехали?
«Давай, Миха, тока плавно!»
Я начал отпускать сцепление, и!…
«УАЗик» немного клюнул вперёд и замолк.
Нависла тишина, и только морозный ветер слегка посвистывал в щель приоткрытого окна машины. Как-то сразу стало заметно холодать, и на горизонте замаячил закат. А до заставы пятнадцать километров...
Краем глаза я увидел, что брови у Лёхи полезли вверх, уши поползли куда-то в сторону затылка, а лицо начало слегка багроветь.
Тут Лёха начал говорить мне много разных слов, весь общий смысл которых сводился к тому, что отпускать сцепление надо было всё-таки поплавнее.
Уже после того, как метров двести, мы кое-как дотолкали «УАЗик» до ближайшего небольшого спуска (где и завели его «с толкача»), и мчались в сторону заставы, Лёха, успокоившись, назидательно сказал: «Миха, в следующий раз – отпускай, пожалуйста, сцепление плавно!»
Это уж я запомнил!...