Археологическим выражением тюркско-монгольско-маньчжурской общности, представителей которой китайские источники I тыс. до н.э. называют «восточными варварами» (dōng hú) и «горными жунами» (shān róng), является культура Плиточных могил и Оленных камней, которая ок. 1300-300 гг. до н.э. существовала на пространстве от Забайкалья до Северного Тибета, включая степную Маньчжурию и Внутреннюю, Восточную и Центральную Монголию. Западная граница этого археологического горизонта проходила по Хангайским горам. В расовом отношении его носители были монголоидами. Западнее простирались земли, населённые европеоидными индоевропейцами скифо-сибирской и родственных ей культур, которых китайские тексты с III в. до н.э. именуют юэчжами и усунями. Своих мёртвых они хоронили не в каменных ящиках, как их восточные соседи, а в курганах. Область их расселения включала Западный Саян, Алтай, Западную Монголию, Ганьсу, Турфан, Тарим и Джунгарию.
К этому времени восточные соседи индоевропейцев уже перешли от охоты и собирательства к скотоводству. На территории Монголии кости коней, коров, овец и коз появляются на археологических памятниках в ритуальных и кухонных контекстах с XIV в. до н.э. В нашем распоряжении имеются результаты генетического исследования останков 22 ранних скотоводов культуры Плиточных могил и Оленных камней, живших на территории Северной Монголии в 1380-975 гг. до н.э. У 7 из 9 подвергнутых более глубокому анализу было засвидетельствовано употребление при жизни коровьего, овечьего и козьего молока, причём породы крупного и мелкого рогатого скота оказались заимствованными с запада, а не местными.
По аутосомным генам исследованные были в основном потомками охотников-собирателей Прибайкалья, близкими к современным тувинцам и алтайцам, однако у них обнаружилось ок. 7% примеси «скотоводов западной степи» (т.е. индоевропейцев), пришедшей, вероятно, с соседнего Саяно-Алтая. Большинство материнских гаплогрупп были сибирскими (A, B, C, D, G). У 12 мужчин удалось установить отцовские гаплогруппы: десять были носителями Q1a, один – N1c1a и один – R1a1a1b2a2a (R-Z2123). Последний был также по аутосомным генами примерно на 50% «синташтинцем».[1] Отсюда можно заключить, что к XIV в. до н.э. тюрко-монголо-маньчжуры заимствовали у индоевропейцев скотоводство вместе с соответствующими породами скота, причём это заимствование сопровождалось небольшим притоком индоевропейских генов.
О выделении из тюркско-монгольско-маньчжурской общности собственно тюрков можно говорить ко времени выхода на историческую сцену гуннов (кит. сюнну), которые начинают упоминаться в китайских источниках с III в. до н.э. Остатки их языка, сохранённые в китайских текстах, позволяют с надёжностью определить их как преимущественно тюркоязычный народ. Что касается места, где сформировался пратюркский язык, то реконструируемые для него названия растений определённо указывают на плато Ордос в нынешней Внутренней Монголии: «Однозначно по семантике для пратюркского языка реконструируются дуб, ива, липа, лиственница, клён и виноград. Из них ива, липа, лиственница растут как на территории Саяно-Алтайского региона, так и на Ордосе. Анализ ареалов распространения дуба, клёна и винограда приводят нас к совершенно неожиданному результату. Он однозначно указывает на локализацию прародины тюрков на Ордосе, потому что в Саяно-Алтайском регионе эти деревья не растут. Таким образом, данные по лингвистической реконструкции названий деревьев дают тот же результат, что и последние исследования по археологии».[2]
Западными соседями гуннов были юэчжи, как и они, появляющиеся в китайских текстах под таким именем в III в. до н.э. Слово «юэчжи» воспроизводит современное мандаринское чтение (yuè zhī) иероглифов, которыми этот этноним передаётся в китайских текстах (月氏 «луна» + «род» или 月支«луна» + «ветка»). По всей видимости, китайское слово отражает иностранный этноним, первоначальный вид которого не поддаётся реконструкции. Сыма Цянь говорит об обитании юэчжей «между Дуньхуаном и горами Цилянь», т.е. в Ганьсуйском коридоре между Алтаем на севере и Куньлунем на юге, однако есть основания полагать, что в этом месте находился лишь политический центр юэчжей, а сфера их влияния простиралась от Центральной Монголии на востоке до Тянь-Шаня на западе и до Алтая на севере, где знаменитую Пазырыкскую культуру (VI-III вв. до н.э.) приписывают северным юэчжам.
По свидетельству Сыма Цяня, гунны первоначально находились в зависимости от юэчжей и были обязаны отправлять им в заложники своих царевичей: «В прежние времена [юэчжи] были могущественны и с презрением относились к сюнну… В это время… юэчжи достигли расцвета. Шаньюем у сюнну был Тоумань… У шаньюя был старший сын по имени Маодунь. Позднее у него появился младший сын, родившийся от любимой яньчжи (т.е. хатун). Шаньюй, желая устранить Маодуня и возвести на престол младшего сына, отправил Маодуня заложником к юэчжи» (перевод В.С. Таскина).
Археологическим свидетельством подобной зависимости является распространение с IV в. до н.э. в элитных погребениях Ордоса предметов из драгоценных металлов с изображениями в пазырыкском (скифо-сибирском) зверином стиле. Некоторые исследователи даже предполагают, что ранние тюрки имели правящую династию иранского происхождения: «Ассоциируемое со всеми этими датировками время и место существования и распада тюркского праязыка, как кажется, достаточно хорошо укладывается на широкую территорию между нынешним Ордосом и южным Саяно-Алтаем, в рамках археологической культуры Лоуфань, носители которой занимались отгонным скотоводством на большой территории и которая соседствует с юэчжи, обнаруживает обширные связи с Китаем и более скромные – с пазырыкской (этнически иранской) культурой – причём, скорее всего, они связаны с полученной на какой-то срок пазырыкской по происхождению правящей династией».[3]
Красноречивым свидетельством иранского политического влияния на ранних тюрков служит гуннская титулатура. Титул гуннских царей «шаньюй» (кит. 單于) воспроизводит современное мандаринское чтение иероглифов, которым он передаётся в китайских текстах: 單 shàn «нечётный, единичный» + yú 于 «идти, отправляться». Однако в древности чтение этих иероглифов было иным – tān-wa в западно-ханьском и tār-w(h)a в древнекитайском. По всей видимости, китайское слово воспроизводит тюркский титул *tarxan, имеющий среднеиранское происхождение: согд. tarxān «правитель», хот.-сак. ttarkana- «правитель», ср. индоар. tark- «решать, судить» (< ПИЕ *tl̥k-).
Титул жены шаньюя (переданный в вышеприведённой цитате из Сыма Цяня как яньчжи) восстанавливается для западно-ханьского как γāt-tə̄j и, вероятно, отражает тюркское слово *xatun, также заимствованное из среднеиранского: ср. согд. xuten < *xwatāyn < *hva-tāvyaini – ж.р. от слова *hva-tāvya «господин» (букв. «свое-способный»), широко представленного в среднеиранских языках: согд. xwt’w «царь», парф. ḥwtwy «господин».
Название царского рода гуннов, из которого должен был происходить шаньюй, читалось в западно-ханьском как r(h)wan-dē и, по всей видимости, отражает сак. runde «цари» – мн.ч. от rre «царь».
Другие предполагаемые иранские этимологии гуннских титулов менее определённы, но всё же заслуживают внимания. Это титул наследника шаньюя whrāk-wa (ср. хот-сак. rūkya < *(v)raukya- «правящий»), титул гуннской царевны ka-shjəś (возможно, от ср.-иран. *kančača «девушка»), титул младшего члена царской династии njət Łhəuk (возможно, от *noit-(v)rau-ka- «не правящий»), часть титула шаньюя kā-Łha (ср. сак. kālä < *kāθrya «какой-то титул», крорайн. kāla «царевич»). Другая часть титула шаньюя nak-d(h)ē, по всей видимости, происходит от тох. В ñakte «господин». Здесь же уместно заметить, что тюрк. *tümen «[отряд в] десять тысяч, тумен» происходит от тох. В tumāne «десять тысяч». Иранское происхождение могут иметь имена первых гуннских шаньюев – Тоуманя (dhwā-m(h)anh – ср. авест. taoman- «сила, мощь»), Маодуня (mūh-twə̄nh – ср. раннесак. *mudra- «драгоценность») и Лаошана (rhḗw-daŋh – возможно, от прасак. *rauda- «царь» + суф. -na, т.е. «царственный»).
На основании этих данных делается вывод, что у ранних гуннов «титулатура и имена собственные – в меньшей степени тюркские, в большей – иранские, при этом имеются некоторые фонетические основания счесть иранские по происхождению слова уже прошедшими через тюркскую языковую среду. Возможно, иранская титулатура – наследие юэчжийского владычества».[4]
Сопоставление свидетельств китайских источников о политической зависимости гуннов от юэчжей с выводами лингвистов о преимущественно иранским происхождении гуннской титулатуры позволяет сделать уверенный вывод о том, что юэчжи говорили на восточно-иранском языке, родственном хотано-сакскому и согдийскому.
Иранское происхождение имеют и титулы, использовавшиеся тюрками в послегуннскую эпоху. Титул верховного правителя тюрков и монголов каган (*qaγan), впервые засвидетельствованный китайскими источниками у сяньбийцев в III в. н.э., происходит от ср.-иран. *hva-kama- «самовластный, самодержавный» (hva- «сам», kam- «желать»), ср. согд. xutkame- «правитель» (hva- и hvata- выступают в иранском как варианты одного и того же слова). Что касается титула хан (*qan), то он возник из слова *qaγan в результате его стяжения.
Иранским является родовое имя правителей Тюркского каганата Ашина, означающее «синий» (ср. др.-перс. axšaēna, хот.-сак. aššena, согд. exšene, тж. тох. А āśna – заимствование из хотано-сакского или согдийского). Эта форма имени засвидетельствована в китайских и согдийских источниках, в то время как в собственно тюркских текстах оно передаётся его тюркским переводом kök: «В больших орхонских надписях в повествовании о первых каганах народ, населявший вновь созданную империю, назван kök türk – в обычном переводе “голубые (синие) тюрки”. Не касаясь многочисленных интерпретаций слова kök в этом сочетании, отметим его идеальное семантическое совпадение с реконструированным здесь значением имени Ашина. Явное калькирование имени предполагает неутраченное знание его первоначального смысла и чужеродного происхождения, вполне совместимого с полиэтническими слагаемыми культуры первого Тюркского каганата… Итак, упоминание в орхонских памятниках сочетания kök türk, переводимого мною как “кёки и тюрки”, “ашина и тюрки”, позволяет констатировать присутствие в текстах имени царского рода тюрков и возможное осознание ими, во всяком случае для почти легендарного времени первых каганов, двусоставного характера тюркского племенного союза».[5]
В число тюркских титулов иранского или другого индоевропейского происхождения входят также шад (*šad < согд. ‘xšyd, ср. авест. xšaya- «править»), ябгу (*yabγu < хот.-сак. yavuga, от yam- «предводительствовать, возглавлять», кушан. yavugo), тегин (*tegin < хот.-сак. digyina, согд. tykyn «царевич»), ишбара (*yšbara < индоар. usvara «князь, господин», заимствованное в оба тохарских языка), багатур (*baγatur < ир. bag «бог» + тох. В atär «герой»), бег, бек, бей, бай и т.п. (*beγ < ср.-перс. baγ «господин»), худай (*xuday < ср.-перс. xwadāy «господь, господин» < авест. hudå «бог, господь», букв. «благо дающий»). Таким образом, почти все тюркские титулы являются по своему происхождению заимствованиями из индоевропейских языков (в основном восточноиранских).
Как мы видим, индоевропейское (главным образом иранское) влияние сначала на тюркско-монгольско-маньчжурскую общность, а потом уже и собственно на выделившихся из неё тюрков было огромным. Восточные соседи заимствовали у иранцев, в числе прочего, производящую скотоводческую экономику вместе с одомашненными животными (коровами, овцами, козами и конями), колёсные повозки, кочевой образ жизни, кухню, верховую езду, способы ведения войны, а также начала политической организации вместе с соответствующей лексикой.
Вернёмся к отношениям гуннов и юэчжей. Ранее приводились результаты генетического исследования 22 жителей Северной Монголии догуннского времени (XIV-X вв. до н.э.), большинство из которых оказались по аутосомным генам восточными азиатами с 7-процентной индоевропейской примесью и среди которых из 12 мужчин 10 были носителями мужской гаплогруппы Q1a, 1 – N1c1a и 1 – индоиранской R1a-Z93. Эти данные могут быть дополнены результатами генетического изучения останков людей уже гуннского времени.
В Дуурлиг-нарсе на северо-востоке Монголии были исследованы останки троих человек, найденные при раскопках элитного гуннского могильника. Одним из них была женщина с типичной азиатской женской гаплогруппой D4, остальные двое были мужчинами. Останки одного происходят из гробницы № 2, датируемой временем ок. 100 до н.э. – 100 н.э. Гробница Т-образной формы имела входной коридор длиной 15 м и погребальную камеру на глубине 8 м. Помимо останков жертвенных животных (12 коней и 10 овец или баранов) в гробнице находились покрытая чёрным лаком колесница, золотое ожерелье и другие ценные вещи. В деревянном гробу, покрытом золотой фольгой, покоились останки монголоидного мужчины, который оказался носителем мужской гаплогруппы C3 и женской гаплогруппы D4. Обе эти гаплогруппы характерны для восточных азиатов (С3 сейчас чаще всего встречается у бурятов), погребённый был также восточным азиатом по аутосомным генам. Судя по богатству захоронения, он был знатным гунном, возможно, членом царского рода.
Находившаяся неподалёку, но датирующаяся более ранним временем (300-100 гг. до н.э.) гробница № 3 представляла собой прямоугольную камеру 6 х 6 м на глубине 3,5 м. В ней были обнаружены 3 бараньих черепа, 2 кувшина, светильник, китайское бронзовое зеркало, золотая фольга, золотые поясные украшения, бронзовое кольцо и железный наконечник стрелы. Похороненный оказался европеоидом и носителем европейских гаплогрупп (мужской R1a1 и женской U2e1).[6] Учитывая датировку захоронения, он мог быть знатным юэчжем, находившимся у зависимых от юэчжей гуннов в качестве представителя верховного юэчжийского правителя.
Из 62 человек, похороненных на гуннском некрополе в Эгийн-гол на севере Центральной Монголии (III в. до н.э. – II в. н.э.), 89% были носителями азиатских материнских гаплогрупп (A, B4b, C, D4, D5, D5a, F1b) и 11% – европейских (U2, U5a1a, J1).[7] Из 22 мужчин с того же некрополя двое, жившие ок. 300 г. до н.э., имели мужскую гаплогруппу N1c.[8] Было обнаружено также по одному носителю мужских гаплогрупп Q и C.[9]
На некрополе в Пэнъяне на юге Внутренней Монголии (ок. 500 г. до н.э.) были исследованы останки шести кочевников, предположительно ранних гуннов. Все четверо мужчин имели отцовскую гаплогруппу Q, материнские линии включали C, D4 и M10, что свидетельствует о близости этой популяции к современным северным азиатам.[10]
Близ города Хами на востоке китайского Синьцзяна был исследован могильник Хейгуолян II-I вв. до н.э., находившийся рядом с летним дворцом гуннских царей. Все 12 мужчин из него имели мужскую гаплогруппу Q (6 – Q1a, 4 – Q1b, 2 – Q*).[11] Из троих мужчин с гуннского могильника Баркёль в Синьцзяне все оказались носителями мужской гаплогруппы Q-M3 (Q1a2a1a1).[12] Наконец, в недавнем исследовании были опубликованы результаты генетического исследования троих мужчин из гуннских захоронений V в. н.э. в Венгрии. Они имели мужские гаплогруппы Q1a2, R1a1a1b2a2 и R1b1a1b1a1a1.[13]
Из приведённых данных можно заключить, что гунны были носителями в основном восточноазиатских генов (из мужских гаплогрупп у них существенно преобладала Q). Антропологические исследования останков гуннов показывают, что они были ярко выраженными монголоидами. Это подтверждается изображениями гуннов из погребального комплекса воевавшего против них китайского полководца Хо Цюй-бина (ум. в 117 г. до н.э.).
Согласны с этим и описания гуннов у позднеантичных европейских авторов. Так, Аммиан Марцеллин (IV в. н.э.) сообщает: «…Они (т.е. гунны) доживают свой век до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей или уподобить тем грубо обтёсанным наподобие человека чурбанам, какие ставятся на концах мостов» (Римская история, 31.2.2). Сходное описание даёт Иордан (VI в. н.э.): «…Их (т.е. гуннов) образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз…. Они стареют безбородыми, а в юношестве лишены красоты… Ростом они невелики...» (О происхождении и деяниях гетов, 124). Говоря о Атилле, он сообщает: «По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутый сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом [кожи], он являл все признаки своего происхождения» (О происхождении и деяниях гетов, 182-183).
В отличие от гуннов, у нас пока нет достоверно юэчжийских генетических материалов из захоронений в основных местах обитания юэчжей в Ганьсу, Западной Монголии или Синьцзяне. Однако мы можем составить примерное представление о генетике юэчжей по захоронениям их алтайской родни, хотя они пока тоже исследованы очень незначительно. В кургане IV-II вв. до н.э., раскопанном в верховьях реки Кызыл на Алтае, были обнаружены останки мужчины 35-45 лет, который оказался носителем европейской материнской гаплогруппы N1a. По аутосомным генам из современных популяций он был ближе всего к русским и полякам: «Вероятность найти индивида с профилем STR скелета из Кызыла оказалась наиболее высокой в двух восточноевропейских популяциях (русской и польской). Вероятность обнаружения профиля STR скелета из Кызыла в этих двух популяциях в 10 раз выше, чем в других европейских популяциях, в 100 раз выше, чем в восточноазиатских популяциях, и примерно в 100 000 раз выше, чем в индийских популяциях».[14]
В долине реки Себыстей на Алтае был исследован курган, датируемый временем ок. 450 г. до н.э. Похороненный в нём мужчина был носителем мужской гаплогруппы R1a1.[15] Носителем мужской гаплогруппы R1a1a1b2, т.е. R1a-Z93, являлся человек Пазырыкской культуры, останки которого были обнаружены в могильнике Берель IV-III вв. до н.э., расположенном близ Усть-Каменогорска в Восточном Казахстане (верховья реки Бухтармы на юго-западе Алтая).[16]
В кургане 1 могильника Ак-Алаха-1 были обнаружены останки двух мужчин 45-50 и 16-17 лет, бывших близкими родственниками. Они оба имели отцовскую гаплогруппу N1b и материнскую гаплогруппу C.[17] Примечательно, что несмотря на восточные по происхождению гаплогруппы они оба были в антропологическом отношении чистыми европеоидами.
На основании этих скудных данных можно заключить, что у алтайских скифов Пазырыкской культуры (северной родни юэчжей) преобладала мужская гаплогруппа R1a1, засвидетельствованная в трёх случаях (Дуурлиг-нарс, Себыстей, Берель), по всей вероятности, в лице индоиранской ветви R1a-Z93.
Мужчина, мумифицированное тело которого покоилось в кургане 3 могильника Верх-Кальджин-2, имел европейскую материнскую гаплогруппу U5a1.[18] Его хорошо сохранившиеся длинные русо-рыжие волосы были заплетены сзади в две косы.
О светловолосости скифов и родственных им племён свидетельствуют многочисленные античные источники: «Все скифское племя – рыжее (πυρρόν), вследствие холодного климата…» ((Псевдо-)Гиппократ. О воздухе, водах и местностях, 28); «Светлые (ξανθή) и белокурые (ὑπόλευκος) волосы, как у скифов…» (Полемон. Физиогномика, 8.11); «Очень светлые и белокурые (ἄγαν ξανθή καὶ ὑπόλευκος) волосы, как у скифов и кельтов…» (Адамантий. Физиогномика, 2.37.10); «Иллирийцы, германцы, далматы, савроматы и всё скифское племя [имеют волосы] умеренно растущие, тонкие, прямые и рыжие (πυρράς)… [Их] кожа бела и лишена волос» (Клавдий Гален. О темпераментах, 2.5); «У кельтов, германцев и у всего народа фракийцев и скифов кожа холодная и влажная, и поэтому волосы [у них] мягкие, светлые (λευκόν) и тонкие» (Клавдий Гален. О темпераментах, 2.6); «Светловолосость (λευκότης) кельтов и рыжеволосость (πυρρότης) скифов» (Клавдий Гален. О здоровье, 1.5); «Из языческих народов кельты и скифы носят волосы длинными, но не прихорашиваются. Всё же роскошные волосы варвара представляют собой нечто ужасное, а русый цвет (ξανθόν) их напоминает собой войну; этот цвет волос родственен цвету крови» (Климент Александрийский. Педагог, 3.3); «Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые (crinibus mediocriter flavis)» (Аммиан Марцеллин. Римская история, 31.2.21).
В антропологическом отношении создатели Пазырыкской культуры были по происхождению европеоидами, и на юге и в центре Горного Алтая европеоидный компонент сохранялся в чистом или преобладающем виде до самого конца существования культуры: «…Всеми исследователями отмечалось преобладание черепов европеоидного облика в массе палеоантропологических материалов [Горного Алтая]... Тот комплекс, который характеризует европеоидный компонент в несмешанном виде, более всего сосредоточен в локальных группах из долин Барбургазы и Бугузуна, на плато Укок и в сборной группе из Центрального Алтая».[19] В то же время отмечается проникновение и монголоидного элемента – с севера, из области бывшей Окуневской культуры, и с юго-востока – из Прибайкалья и Монголии, где обитали гунны.
Дополнительный свет на сложные отношения пазырыкцев с их гуннскими соседями проливают произведения пазырыкского искусства. Узда одного из коней скифского царя, похороненного в 1-м Пазырыкском кургане, была украшена деревянными подвесками в виде голов монголоидов с накладными бородами и позолоченными лбами. Сходные подвески были обнаружены в кургане Кутургунтас, принадлежавшем одному из самых знатных пазырыкцев, похороненных на плато Укок. Кроме того, на головном уборе погребённого в кургане 4 могильника Уландрык-3 имелась деревянная фигурка оленя, топчущего задними ногами монголоидную личину, покрытую золотым листком.
Объяснением смысла таких изображений может служить свидетельство Геродота о военных обычаях скифов: «Когда скиф убивает первого врага, он пьёт его кровь. Головы всех убитых им в бою скифский воин приносит царю. Ведь только принёсший голову врага получает свою долю добычи, а иначе – нет. Кожу с головы сдирают следующим образом: на голове делают кругом надрез около ушей, затем хватают за волосы и вытряхивают голову из кожи. Потом кожу очищают от мяса бычьим ребром и мнут её руками. Выделанной кожей скифский воин пользуется, как полотенцем для рук, привязывает к уздечке своего коня и гордо щеголяет ею. У кого больше всего таких кожаных полотенец, тот считается самым доблестным мужем. Иные даже делают из содранной кожи плащи, сшивая их, как козьи шкуры. Другие из содранной вместе с ногтями с правой руки вражеских трупов кожи изготовляют чехлы для своих колчанов. Человеческая кожа, действительно, толста и блестяща и блестит ярче почти всякой иной. Многие скифы, наконец, сдирают всю кожу с вражеского трупа, натягивают её на доски и затем возят её с собой на конях. Таковы военные обычаи скифов. С головами же врагов (но не всех, а только самых лютых) они поступают так. Сначала отпиливают черепа до бровей и вычищают. Бедняк обтягивает череп только снаружи сыромятной воловьей кожей и в таком виде пользуется им. Богатые же люди сперва обтягивают череп снаружи сыромятной кожей, а затем ещё покрывают внутри позолотой и употребляют вместо чаши» (История, 4.64-65).
По всей видимости, монголоидные личины на конской сбруе из алтайских захоронений символизируют головы гуннов, из черепов которых пазырыкцы, как и другие скифы, делали позолоченные чаши (ср. позолоту на лбах личин) и скальпы с которых они вешали на свои уздечки. Что касается накладных бород, то тут привлекает к себе внимание захоронение монголоидного мужчины во 2-м Пазырыкском кургане. Он был убит тремя ударами чекана по голове, а потом скальпирован. Вместе с ним в могилу была положена накладная борода из человеческих волос. По всей видимости, в эпоху существования Пазырыкской культуры у безбородых гуннов существовал обычай носить накладные бороды в подражание своим пышнобородым скифским повелителям.
На рубеже III и II вв. до н.э. гуннам удалось выйти из-под власти юэчжей, а потом и разгромить их. Об этом сообщает Сыма Цянь: «В прежние времена [юэчжи] были могущественны и с презрением относились к сюнну. Когда [шаньюем] стал Маодунь, [он] напал [на юэчжей] и разгромил их. Сюннуский шаньюй Ляошан убил правителя юэчжей и сделал из его головы чашу для вина. Когда [юэчжи] были разбиты сюнну, они ушли далеко» (перевод В.С. Таскина).
Разгромив сначала на востоке дунху, Маодунь в 203-202 гг. до н.э. обратился на запад и подчинил себе племена Саян, Алтая и Верхнего Енисея. По всей видимости, именно с этими событиями связана гибель Пазырыкской культуры. Все исследованные археологами царские курганы Алтая оказались не только разграбленными, но и осквернёнными. Так, тело царя, похороненного в 1-м Пазырыкском кургане, было похищено. Во 2-м Пазырыкском кургане у мужчины и женщины были отрублены головы, у женщины были также отрублены стопы ног и голени ниже коленного сустава и кисть правой руки, а коса разрублена на части. Во 2-м Башадарском кургане тело мужчины было обезглавлено, а тело женщины разрублено на части. Вероятно, эти действия были произведены гуннами с целью лишить соплеменников погребённых поддержки их предков. еконструкция скифа из могильника Верх-Кальджин-2
Решительное поражение юэчжам гунны нанесли в промежутке между серединой 170-х и серединой 160-х гг. до н.э. Меньшая часть юэчжей («малые юэчжи») отступила на юг на Тибетское плато, в то время как «большие юэчжи» бежали через Ганьсуйский коридор на запад, нанеся по пути поражение усуням. Слово «усунь» воспроизводит современное китайское мандаринское произношение этнонима, который пишется иероглифами wū «ворон» и sūn «внук» (烏孫). Для западно-ханьской эпохи его произношение восстанавливается примерно как asuen и может соответствовать названию племени Asiani, которое Помпей Трог (XLI) упоминает в числе «скифских племён» Бактрии и Согдианы. Об этносе усуней высказываются три предположения – восточные иранцы, тохары или (по причине сходства их этнонима с индоар. aśvin- «конник») индоарии.
Любопытно, что китайцы с эпохи Юань (XIII-XIV вв.) считали потомками усуней русских: «Мнение У Чжао-цяня и Янь Биня, что русские суть древнее племя усунь, впервые было высказано юаньскими авторами Ван Хуэем и Юй Тан-цзя. Некоторые усомнились в этом вследствие дальности расстояния [между усунями и русскими]. Ныне, учтя сходство их наружности и исследуя переход звуков в названиях их государств, узнаем, что олосы в действительности потомки усуней… Ван Цю-цзянь в “Юйтанцзяхуа” считает, что древние усуни это есть нынешние олосы… Выехав за пределы [Великой] стены, [я] увидел людей того государства [России]. Внешность у всех совпадала с [внешностью] усуней, [как она представляется] по комментариям Яньши. Янь Ши-гу: “В «Ханьшучжу» («Примечания к Ханьшу») говорится: Усунь из всех жунских [племен] Западного края особенны, их вид наиболее отличен. Те из нынешних ху, которые имеют синие глаза, красную (рыжую) бороду, а наружностью похожи на ми-хоу, это собственно [и есть] потомки племени [усунь]”» (Хэ Цю-тао. Исследование о племени усунь. 1851 г.).[20]
«Большие юэчжи» через Тарим и Джунгарию достигли Семиречья, где нанесли поражение местным сакам, которые ушли на юг и в Северной Индии основали индо-скифские царства. Когда юэчжи разгромили усуней, они убили их царя, малолетний сын которого был брошен в поле, но выжил, потому что ворон носил ему в клюве мясо, а волчица кормила его своим молоком. Эта история, которую передают китайские авторы Сымя Цянь и Бань Гу, напоминает римский миф о Ромуле и Реме, а также более позднюю легенду о происхождении тюрков. Ребёнка, которого сочли сверхъестественным существом, взял к себе и воспитал царь гуннов. Когда усуньский царевич вырос, он отомстил за отца, нанеся поражение юэчжам и изгнав их из Семиречья.
Юэчжи, вытесненные на юг в Согдиану, а потом в Бактрию, положили там конец существованию греко-бактрийских царств. На территории Средней Азии, Афганистана, Пакистана и Северной Индии они создали обширную империю, которая по имени одного из юэчжийских племён получила название Кушанской и просуществовала несколько столетий до V в. н.э., когда она пала под ударами эфталитов. Однако эти события уже далеко выходят за рамки предмета нашего исследования.
Разгром иранских юэчжей гуннами во II в. до н.э. положил начало западной экспансии тюрко-монголов и их господству в евразийской степи, которое продолжалось до XVI в., когда индоевропейцы в лице русских начали отвоёвывать её у тюрко-монголов обратно.
[1] Choongwon Jeong et al. Bronze Age Population Dynamics and the Rise of Dairy Pastoralism on the Eastern Eurasian Steppe // https://www.pnas.org/content/115/48/E11248.
[2] Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М., 2006. С. 404.
[3] Там же. С. 783.
[4] Дыбо А.В. Лингвистические контакты ранних тюрков. Лексический фонд. М., 2007. С. 115.
[5] Кляшторный С.Г. Рунические памятники Уйгурского каганата и история евразийских степей. СПб., 2010. С. 189-192.
[6] Kijeong Kim et al. A Western Eurasian Male is Found in 2000-Year-Old Elite Xiongnu Cemetery in Northeast Mongolia // https://www.podgorski.com/main/assets/documents/Kim_2010.pdf.
[7] Christine Keyser-Tracqui et al. Nuclear and Mitochondrial DNA Analysis of a 2,000-Year-Old Necropolis in the Egyin Gol Valley of Mongolia // https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC1180365/?tool=pubmed.
[8] Christine Keyser-Tracqui et al. Does the Tat Polymorphism Originate in Northern Mongolia? // https://www.isfg.org/files/cd1e4d0df53e05e4888484c7be515c0451a2ddc8.03017011_245177277172.pdf.
[9] http://dienekes.blogspot.com/2008/05/snp-tests-from-ancient-egyin-gol.html.
[10] Yong-Bin Zhao et al. Ancient DNA from Nomads in 2500-Year-Old Archeological Sites of Pengyang, China // https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC4418768/.
[11] Lihongjie. Y-Chromosome Genetic Diversity of the Ancient North Chinese Populations. Jilin University-China, 2012; https://en.wikipedia.org/wiki/Haplogroup_Q-M242.
[12] L.L. Kang et al. Y Chromosomes of Ancient Hunnu People and its Implication on the Phylogeny of East Asian Linguistic Families // http://www.ashg.org/2013meeting/abstracts/fulltext/f130120577.htm.
[13] Endre Neparáczki et al. Y-chromosome Haplogroups from Hun, Avar and Conquering Hungarian Period Nomadic People of the Carpathian Basin // https://www.biorxiv.org/content/10.1101/597997v1.
[14] “The probability of observing an individual with the Kizil skeleton STR profile was the highest in the two eastern European populations (Russia and Poland). Indeed, the likelihood that the Kizil skeleton STR profile occurred in these two populations was 10 times higher than in other European populations, 100 times higher than in eastern Asian populations, and about 100,000 times higher than in Indian populations”: François X. Ricaut et al. Genetic Analysis of a Scytho-Siberian Skeleton and Its Implications for Ancient Central Asian Migrations // https://www.researchgate.net/publication/8485117_Genetic_Analysis_of_a_Scytho-Siberian_Skeleton_and_Its_Implications_for_Ancient_Central_Asian_Migrations.
[15] “The additional analysis performed on Xiongnu specimens revealed that whereas none of the specimens from the Egyin Gol valley bore this haplogroup, the Scytho-Siberian skeleton from the Sebÿstei site exhibited R1a1 haplogroup”: Christine Keyser et al. Ancient DNA Provides New Insights into the History of South Siberian Kurgan People // https://link.springer.com/article/10.1007%2Fs00439-009-0683-0.
[16] Martina Unterländer et al. Ancestry and Demography and Descendants of Iron Age Nomads of the Eurasian Steppe // https://www.nature.com/articles/ncomms14615.
[17] Пилипенко А.С. и др. Палеогенетическое исследование носителей Пазырыкской культуры из могильника Ак-Алаха-1 (Горный Алтай) // https://www.researchgate.net/publication/301548191_Pilipenko_2015_A_PALEOGENETIC_STUDY_OF_PAZYRYK_PEOPLE_BURIED_AT_AK-ALAKHA-1_THE_ALTAI_MOUNTAINS_in_russian.
[18] Aleksandr Pilipenko, Viktor Kobzev. Mitochondrial DNA Studies of the Pazyryk People (4th to 3rd Centuries BC) from Northwestern Mongolia // https://www.researchgate.net/publication/225773662_Mitochondrial_DNA_studies_of_the_Pazyryk_people_4th_to_3rd_centuries_BC_from_northwestern_Mongolia.
[19] Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. С. 36, 44.
[20] http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/I/Kuner/frametext12.htm.