В конце марта запустилась платформа Stay — виртуальный концертный зал, позволяющий за небольшую плату подключиться к прямому эфиру с выступления любимого музыканта.
С момента запуска на платформе сыграли концерты «Хадн дадн», Oligarkh, Маша Хима, Вася В., прошло два музыкальных фестиваля и продолжается один театральный.
По просьбе ПлюсМинус журналист Артем Макарский поговорил с создательницами проекта — хозяйками петербургского музыкального пиар-агентства Doing Great Agency Катей Штарёвой и Таней Пантелеевой о быстром запуске, усталости от стримов и потных клубах.
— Как быстро вы поняли, что нужно срочно что-то менять?
Катя Штарёва: Наверное, это было после первой волны отмен, когда в Москве пошли предупреждения об ограничении разрешенного числа людей на мероприятиях. Таня была в отпуске на Шри-Ланке, а я — в Петербурге дома. Мы понимали, что скоро отменятся все наши мероприятия и нужно как-то спасать нашу команду. Мы созвонились в пятницу вечером, в понедельник утром мы уже вышли в релиз с сайтом, идеей, дизайном — всем.
Таня Пантелеева: Мы чувствовали проблемы музыкантов на себе. Мы ведем по менеджменту АИГЕЛ и Oligarkh, мы видели отмены в почте, организаторы концертов писали о переносах. И мы понимали промоутеров. Что сейчас плохо всем. Мы создали список идей, что можно сделать, и идея про платформу была одной из многих и казалась нам не самой интересной — и что мы можем придумать что-то лучше, и что будет работать лучше.
Катя: И проще.
Таня: Но потом мы все обсудили и решили делать Stay. Мы вначале не могли придумать название. Думали, что-то связанное с коронавирусом и карантином будет слишком в лоб. К тому же нам хотелось, чтобы платформа существовала и после всего этого. Получается, что эти три дня, с пятницы до понедельника, мы писали релиз, договаривались с артистами. В процессе анонса мы решали еще самые разные вопросы: как именно это будет сделано, сколько это будет стоить, какой это будет билетный оператор. Но все сошлось: наши знакомые, команда «Хорошие ребята», отвечают за техническую часть, а Ticketscloud помогают нам с билетами.
— Были ли у вас ориентиры, когда вы думали о запуске?
Одновременно: Нет. (Смеются.)
— То есть это такая вещь, которую делаешь, скорее, по наитию, потому что непонятно до конца, как все должно работать?
Катя: Да, мы просто делали все так, как понимаем, как это должно выглядеть, и вроде бы все работает.
— Судя по скорости запуска, вы не то чтобы вкладывали огромные деньги...
Катя: Это практически беззатратный запуск. У нас ушла небольшая сумма на технические издержки, покупку плеера и прочее, и в целом все. Большую часть функций, которые нужны в работе, мы уже умеем выполнять как агентство, остальную часть закрывают наши партнеры. Нам, по сути, пока что даже было не во что вкладываться, потому что мы все могли сделать сами. Кроме дизайна сайта.
— На сайте вашего агентства указано довольно много сотрудников. Все ли работают над Stay?
Катя: К сожалению, мы не можем держать маркетинговый отдел в 20 человек при таком маленьком сервисе, большая часть команды в данный момент находится в отпуске. У нас остались буквально шесть человек, включая меня и Таню. Есть Лера, которая сильно переформатировала свои обязанности и была SMM-проджект-менеджером, а стала… Не знаю, как описать.
Таня: Координатором платформы.
Катя: Да. Она взяла на себя очень большую часть функций, мы были поражены тому, как это возможно, чтобы человек так быстро адаптировался и придумывал что-то.
— Понятно, что ваш основной бизнес, Doing Great Agency, сильно пострадал от отмен и переносов концертов. Получается ли у вас хотя бы немного зарабатывать на Stay?
Катя: Doing Great как бизнес не понес прямых расходов, потому что мы не вкладывали никуда деньги, мы оказываем услуги, но упущенная выгода, конечно, гигантская. Потому что все наши клиенты, кроме одного, отменили или сильно перенесли свои мероприятия.
Таня: Либо заморозили выплату.
Катя: У нас случился кассовый разрыв по зарплатам, потому что нам нужно довольно много денег, чтобы существовать каждый месяц. Мы успешно их зарабатывали ранее, поэтому у нас сохранилась небольшая подушка, которая сейчас позволяет закрывать все выплаты. Но Stay не монетизируется в том формате, чтобы поддерживать такой бизнес, как агентство. Мы не говорим даже о 10% пока что.
Таня: У нас сейчас шесть человек, но мы с Катей без зарплаты. Мы ищем остальные проекты, которые нам помогут, мы надеемся, закрывать выплаты и дальше. То есть это не концерты, а например, релизы альбомов. Ну и, конечно, Stay нам морально (по крайней мере мне) помогает.
— Были ли музыканты, которые отказывались от предложения выступить или согласились не сразу?
Таня: Конечно, таких было очень много. Как минимум потому, что есть площадки, которые предлагают артистам огромные гонорары за выступление. Музыканты наслушались историй о том, что там платят 5 миллионов, и думают, что мы приходим к ним с этими же деньгами. Но у нас процентный договор: мы только начинаем осознавать себя в новой реальности и не можем позволить гонорары.
— Этот процент фиксированный или меняется от случая к случаю?
Катя: Это 20% платформе и 80% артисту. Есть разные форматы взаимодействия. У нас есть партнерские локации, которые за процент от вала полностью предоставляют и бэклайн, и операторов, всю команду. Кому-то, например, не нравятся площадки, которые мы предлагаем (у нас есть несколько в Москве и в Петербурге), и они решают, что выберут ее сами. В этом случае мы совместно ведем видеопродакшен. Каждый раз это разные истории.
— В анонсе о запуске площадки была фраза, что артист делает концерт самостоятельно, поэтому я как раз хотел уточнить, насколько это действительно самостоятельная работа.
Катя: Мы в любом случае помогаем, потому что артисту сложно просто взять и решить все вопросы, связанные с онлайн-концертом, когда он делает это в первый раз. Но кто-то, например, делает все сам, потому что ему так удобнее. Все зависит именно от артиста и того, как он хочет делать концерт.
Таня: Или, например, если это город, который не Москва и Петербург. У нас скоро должны анонсироваться артисты из другого города. И они, соответственно, сами договариваются со студией, мы не можем удаленно организовать там съемку.
— Где обычно проходят концерты: в студии или на простаивающей концертной площадке?
Таня: Нет, Oligarkh, например, играли в обычной фотостудии, в которой повесили хромакей. Это была одна камера, но это было очень классное шоу с видеопроекцией, комментариями.
Катя: Но мы работаем, например, с Powerhouse, провели там уже один концерт. А первый концерт («Хадн дадн») был у нас в студии телеканала о2тв.
Таня: Все зависит от концертной площадки, потому что в Петербурге пока все, с кем мы общались, говорят, что боятся кого-то пускать к себе. Или просто не хотят, или не понимают. Все реагируют по-разному.
— Есть ли какая-то статистика, кто и откуда смотрит концерты?
Катя: География очень широкая. Люди начинают обычно переписываться в чате вначале концерта, кто откуда. Есть люди из Германии, из СНГ, из разных городов России. И мы прекрасно понимаем, что большая часть людей вообще не доедет до столичного сольника своей любимой группы, и даже если группа приедет к ним в город, это будет не такой концерт, а совершенно другой. Поехать на концерт в другой город, допустим, в Москву, может стоить 20—30 тыс. рублей, а онлайн-концерт стоит 200 рублей, и ты, по сути, видишь примерно то же самое.
— Когда я смотрел недавний стрим «Боли», — понятно, что он был длительным, транслировался в нескольких местах сразу, и точную цифру просмотров назвать очень трудно, — но показалось, что его вместе со мной смотрело не очень много человек. У вас есть средняя статистика по количеству зрителей?
Катя: В целом продажа билетов на онлайн-концерт на данный момент эквивалентна продажам билетов на реальные концерты артистов. Мы как раз планируем концерты более известных артистов, чтобы посмотреть, есть ли между этим какая-то зависимость. Мы пока в процессе познания того, дело ли в группах или в желании слушателя идти на концерт.
— Сталкивались ли вы с техническими неполадками? Все-таки все сидят дома, и нагрузка на сети гораздо сильнее.
Таня: Мне кажется, я все проблемы по интернету взяла на свою квартиру, и когда мы разговариваем в Zoom, у меня всегда лежит интернет. А со стримами вообще пока такого не было.
Катя: В пятницу мы пытались выйти в Instagram в прямой эфир, и у нас вечером это не получилось, но это к Stay не относилось.
Таня: Но вообще сейчас уже можно, наверное, говорить, что у нас идут саундчеки большой группы, которую мы очень ждем для анонса. Они планируют сделать концерт из разных точек, все музыканты находятся у себя дома. И 20 минут назад мы как раз смотрели на то, как это происходит. Пока не знаем, что из этого получится.
Катя: И вот как раз там самое страшное — это проблемы с интернетом. Пять-шесть людей у себя дома — вероятность того, что что-то отвалится, мне кажется, существенна. Но, надеюсь, этого не случится.
— Понятно, что у онлайн-концертов совершенно другая энергетика, но как вы сами смотрите на их сравнения с настоящими концертами?
Таня: Мы согласны, что это разные вещи, но мы и не кричим, что это будет так же прекрасно, как обычный концерт. При этом мне кажется, что технические возможности сделать максимально приближенный к настоящему концерт все-таки есть. При этом есть, например, тот же чат, в котором люди знакомятся, просят песни, могут поговорить с артистом — это опция, которая на обычных концертах малодоступна. Люди скидывают фото своих напитков. Например, кто-то писал, что наконец-то пьет молочный коктейль, что обычно на концертах невозможно. Люди выкладывают сториз с концерта. На Oligarkh зрители ушли в полный отрыв: устраивали даже слэм из одного человека.
— Какой у вас пока что фидбэк от музыкантов?
Катя: Для артиста, конечно, очень важно отдавать энергию, а тут получается, что есть только технический персонал, который снимает, администратор — и всё. Но, например, Oligarkh очень развеселились, читая комментарии. Они начали сами прыгать и танцевать, у них был прилив энергии, в итоге они в восторге.
Таня: «Хадн дадн» недавно давали интервью про онлайн-концерты и тоже говорили про двоякое ощущение, что каждый раз ты играешь как в последний, но нужно приноровиться к тому, что происходит. На тех же вебинарах, допустим, ты тоже ничего не понимаешь, только видишь комментарии и должен в этот момент как-то себя собрать. Я думаю, что это просто вопрос привычки.
— Насколько я понимаю, вы обговариваете с музыкантами, что делать потом с записью дальше. То есть это как-то сохраняется? Что вы думаете делать с записями дальше?
Катя: Мы сейчас общаемся с несколькими стриминговыми платформами по передаче контента. Такое, конечно, планируется, только пока мы не понимаем, в каком формате и где именно это будет. Не хочется, чтобы записи с концертов пылились на полке.
Таня: И при этом хочется все еще сохранить ощущение того, что это концерт. Некоторые площадки делают запись и подают это как прямую трансляцию — это не наш подход. Но оставлять у себя на платформе выступление тоже не очень хочется. Мы продаем билеты на конкретные дату и время, поэтому отдать его какой-то другой платформе кажется довольно логичной идеей.
— Сейчас я часто встречаю мнение, что люди от стримов скорее устали. Нет ли все-таки у вас ощущения какого-то спада интереса?
Катя: Мне кажется, что если выступает твой любимый артист и ты сидишь дома и тебе нечем заняться, то почему бы не посмотреть его концерт? Контента сейчас действительно очень много, но я думаю, что люди относятся к нему скорее с умом. Аудитория у музыкантов огромная, и я уверена, что еще не все знают про существование онлайн-концертов. Нам еще только предстоит всех охватить.
— То есть в первую очередь это рассчитано на фанатов конкретных музыкантов?
Катя: Ну да, так же как и обычный концерт.
Таня: Я думаю, что тут логика, как и у обычной концертной площадки: есть срез аудитории, ты ее видишь и понимаешь, твое это место или нет. Какой-то небольшой процент людей наверняка подумает: «Вот я сходил на концерт „Хадн дадн“. Если будет концерт еще кого-то похожего, то я схожу». Но понятно, что из-за формата проще пойти посмотреть бесплатный концерт, за который заплатил спонсор, и это тоже классно, просто это немного отличается от нашего подхода. Мне кажется важным донести до людей то, что, смотря платный концерт, ты помогаешь артисту. И немного нам. (Смеется.)
— Чем вы планируете заняться в ближайшее время? У вас уже был фестиваль #STAYATHOMEFEST, идут показы спектаклей, как вы планируете развиваться?
Катя: Мы сейчас формируем лайн-ап. Наша задача — собрать самых интересных нам и аудитории музыкантов и организовать в первую очередь концерты для них. А потом уже думать, как действовать дальше — оставлять это в формате шоу, как оно происходит сейчас, делать стримы реальных концертов… В общем, мы хотим адаптироваться.
Таня: Еще кто-то из групп говорил, что у них есть очень старый концерт, который никто никогда до этого не видел, и что можно было бы показывать его с комментариями артистов. Надо отметить, что это партнерская история: когда мы приходим к музыканту, то мы не организаторы, которые все сделают, а артисту нужно просто прийти и спеть. Интерес должен быть с обеих сторон, и если у группы его нет, то сложно доказать, что нужно сделать так, что нужно пойти и попробовать.
Катя: Пока что мы придумали только эти пару форматов на будущее — стрим с реального концерта и концерт с комментариями. Возможно, будут еще. Мы не загадываем, реальность меняется каждый день.
Таня: Тут еще важный момент по поводу будущего. Должна появиться какая-то первая группа, которая сделает концерт в офлайне одновременно с онлайном, потому что тут ты не можешь предсказать, как сильно это скажется на билетах. Вдруг мы выйдем все с карантина и поймем, что на диванах было супер, и лучше я буду ходить на концерт за 200 рублей, чем в потный клуб, и стоять где-то за 800. Я не знаю. Надеюсь, что нет.
Катя: Ты сейчас сказала об этом, и так захотелось пойти в потный клуб за 800. (Смеются.)