Солнечная берёза-автор Радужная Яблоня-бета
Кроули решил игнорировать Рождество. Неслыханное для него дело — обычно этот праздник был поводом искусить людей и испортить их светлое и возвышенное настроение. А людям всегда нужно чем-то делиться с другими, так что эта порочная цепочка потянулась бы по всему Лондону, и общий уровень радости снизился бы, и отношения с родными охладели, и дальше по бесконечно долгому демонскому списку… Кроули было плевать. Не то чтобы его резко начала волновать несвойственная демонам мораль или прочие богоугоднические вещи, нет, просто настроение в этот день было отвратительным первым делом у него самого. Люди в последнее время не поддавались на мелкие провокации и были выше обычных пакостей, а начальство больше волновало другое, и уж объявлять Кроули благодарность за испорченный праздник они бы точно не стали. И всё это из-за несчастного неудачного Армагеддона. Кроули сердито передёрнул плечом и поспешил сменить направление — несколько до омерзительности радостных людей, бодро несущих куда-то ёлку, едва не задели его верхушкой несчастного дерева. Опять. Да, мрачно подумал демон, ловко лавируя в бурлящей толпе, всё из-за несвершившегося конца света. Начальство, конечно, так до конца не разобралось и решило всё замять, но адская система работать нормально до сих пор не стала. Никто строго за делами демонов не следил, и некоторые кадры решили уклониться от прямых обязанностей и ответственности. Кроули, репутация которого находилась в шатком положении, этим тоже воспользовался. Отсвечивать он не решался — Вниз его не вызывали и, как он надеялся, почти забыли о его существовании. Кроули едва не сбили с ног уже не слишком трезвые обитатели Сохо, но — да что с ними творится?! — любезно извинились. «Точно Апокалипсис виноват», — угрюмо решил демон. Конечно, благоразумный Адам стёр воспоминания людей, однако что-то отпечаталось на стенках их мозгов, и они подсознательно тянулись к своим близким. Все эти люди чуть не погибли во время Армагеддона — и этот страх, эта любовь, это тошнотворное осознание, насколько они дороги друг другу, всё-таки сохранились.
«Как же мерзко и сопливо», — фыркнул Кроули. Его настроение совершенно испортилось. Он взглянул на табличку «закрыто» на двери книжного магазина Азирафаэля, будто бы что-то могло измениться. Кроули проходил мимо уже пятый раз за день. Не менялось. Азирафаэля вызвали на Небеса. Кроули не был уверен, случалось ли это раньше, или вдруг первое Рождество после недо-Апокалипсиса стало особенным. Главное, что раньше Азирафаэль всегда рано или поздно присоединялся к нему, не важно, где он шлялся до этого (ангел не особо распространялся, а демон не спрашивал). Главное, что это было первое Рождество, которое они могли провести не вместе, не считая девятнадцатный век. Кроули свирепо уставился на проклятую табличку «закрыто», будто его взгляд мог её поджечь, и тогда Азирафаэль поспешно спустился бы с Небес, чтобы не дай бог его драгоценный магазинчик вновь не пострадал. Во всём Лондоне, буквально на каждой улице шумела толпа, из-за которой (и из-за огромнейших пробок на дорогах) демону и пришлось оставить Бентли у дома. Радостно болтали и флиртовали молодые и не очень парочки, смеялись и визжали дети, отовсюду слышались поздравления, счастливые голоса, шутки, везде мерцали гирлянды, пестрели украшения… Кроули брёл домой, даже не размениваясь на мелкие пакости. Будь сейчас рядом Азирафаэль, он бы с изощрённой радостью бросился творить великие и не очень демонические дела, показывать ангелу изнанку человечества, воодушевлённо спорить с ним, опровергать его аргументы и терпеть опровержение собственных. Но ангела не было. А значит, не было совершенно никакого удовольствия. Да находись тут Гавриил — он бы и то провернул парочку дел, чтобы полюбоваться возмущением архангела, но этот моралист рядом не обретался. «Жаль, когда нужен — его нет, а когда не нужен — никуда от него не убежать, в любом случае прослушаешь проповедь». Без Азирафаэля было тоскливо. Для Кроули, как и для любого порядочного демона, Рождество было напряжённым рабочим днём, но он всегда знал, что в конце концов он отлично проведёт время с ангелом. Неправильно это, но разве всё неправильное и искажённое не в компетенции демонов? — Вы, демоны, — умным тоном как-то раз начал Азирафаэль, — когда-то исказили волю божью и свою сущность, поддавшись соблазну, и потому всё, что вы творите, неестественно и безобразно, ибо ваши решения продиктованы злом… — и проследил мутным взором, как Кроули наливает ему очередную дозу алкоголя. — И потому ты сейчас меня искушаешь. Да. — Лично я руководствуюсь лишь потребностью в общении, ты же сам понимаешь, что больше никого адекватного и интересного я не знаю, — проворчал Кроули. — С тобой в этом мире гораздо веселее. Демоны тоже бывают искренними. С Азирафаэлем действительно интересно. С Азирафаэлем можно поговорить о том, что действительно волнует, обсудить какие-то темы, поспорить, просто приятно провести время, не притворяясь кем-то другим. — Взаимно, дорогой мой, — вздохнул тогда ангел. — Мне приятно с тобой общаться, — в то время только хорошее спиртное могло развести Азирафаэля на подобную откровенность. Ангел был сентиментален, и ему единственному Кроули мог это простить. — И… весело, да. Это хорошие эмоции. Да. Всё хорошее естественно и богоугодно. Так что общение с тобой меня ни капли… не портит. Кроули тогда закатил глаза. А было это… Кроули уже забыл, в каком году, но, кажется, тогда они с Азирафаэлем были проездом в Москве, потому что ангелу срочно понадобилось встретиться с каким-то то ли поэтом, то ли прозаиком. И разговор случился на Рождество. Кроули сам не понимал, почему его так задевает отсутствие Азирафаэля. Расставались же раньше, не виделись десятилетиями, прекрасно себя чувствовали и поодиночке… Правда, вечно сталкивались вновь и вновь. Кроули просто было любопытно наблюдать за непохожим на остальных ангелом, после он даже Азирафаэлю объяснял это тем, что хочет ради эксперимента и нового пунктика в демонском резюме совратить его. Азирафаэль ворчал что-то про то, что Кроули его личное проклятие и личный соперник, и ревностно оберегал от Гавриила. Демон поднял голову, взглянул на серое небо Лондона и невольно усмехнулся. Ему вспомнилось, как он забрёл кое-куда, куда не следовало, и Гавриил некоторое время за ним гонялся, но после решил, что даже змей-искуситель — мелкая сошка для архангела. Азирафаэль радостно архангела заменил, и прогнал Кроули подальше от глаз ангелов, а после они вполне мирно посидели и полюбовались на взошедшую на небо Вифлеемскую звезду. Впервые взошедшую. Пронёсшиеся мимо подростки едва не сбили Кроули с ног и заставили его выругаться, но кто-то мягко придержал его за локоть, не давая упасть. — Осторожнее, — ему улыбнулись. — Боюсь, улицы Лондона — не самое лучшее место для созерцания небес. — Смотреть на небеса так же скучно, как и бывать на них, — презрительно проворчал Кроули и постарался как можно скорее сбежать от человека, который помог ему устоять на ногах. Для демона позорнее не смотреть на чужую доброту, а чувствовать её на себе. Подхватывать падающих людей — это удел Азирафаэля, Кроули же наоборот периодически развлекался тем, что ставил им подножки. «Нет, на Небесах же скучно, — повторял Кроули всё время, пока шёл через толпу, в этот раз не отказывая себе в удовольствии пихать близко идущих прохожих локтями, — скучно, скучно, ну понятно, формальность, но что он там делать будет…» Кроули игнорировал Рождество. И собирался это делать дальше. Он просто придёт домой, не станет включать телевизор (там опять крутят какую-нибудь праздничную ересь), не станет читать книги (надо только придумать ещё какое-то объяснение этому, кроме того, что книги напоминают ему об одном книжном черве), может, просто выпьет вина (только что делать, если абсолютно всё хорошее спиртное они с Азирафаэлем попробовали?), запугает растения (даже ту фиалку, подаренную ангелом…). Или, может, всё же включить новости (политические отношения в последнее время всё же накалились), жаль, что не с кем их обсудить… Кроули не знал, насколько Азирафаэль задержится на Небесах. И зачем он туда отправился? Ангел прошлым вечером просто предупредил, что его не будет, вот и всё. «Ох, чёрт», — Кроули даже остановился. Праздник праздником, но мало ли Азирафаэля вызвали из-за его участия в неудачном Апокалипсисе? И ему приходится отчитываться перед каким-то своим начальником? Конечно, работа по праздникам и выходным — это выдумка ребят Снизу, но всё же… Кроули нервно повёл плечом. Нет-нет, наверняка Наверху сидят милосердные святоши, и Азирафаэль бы предупредил, если бы случилось что-то серьёзное, и вообще… Кроули снова начал озираться по сторонам. Там, где он жил, концентрация радости и благодати была понижена, однако светящиеся от предвкушения праздника лица людей и возбуждённый гомон никто не отменял. Опять какая-то до жути счастливая семейка, потом дружная компания подростков, потом ещё кто-то… Да, Адам вывернул всё во благо. Апокалипсис определённо оказал положительный эффект, а Рождество его усилило. Рождество — семейный праздник, точно, как Кроули мог забыть эту заезженную и банальную фразу? — А также время чудес, — пробурчал Кроули себе под нос, вяло надеясь на то, что его унылая физиономия портит хоть кому-то впечатление. Впрочем, праздничные пробки, очереди, раздражающий шум никто не отменял, люди как всегда всё сделают сами… Но да. В кои-то веки наполняющее весь город счастье невозможно было не почувствовать. — Время глупых надежд, желаний, которые не сбываются, и обострённого чувства одиночества у некоторых людей, которые раздувают из этого трагедию… От иронии ему захотелось расхохотаться. Сам-то он хорош. В конце концов, раз он не собирается выполнять свои демонские обязанности, то как-то отмечать Рождество и не стоит, а развлекаться он раньше умел и без ангела, и совершенно он не волнуется из-за того, почему того вызвали на Небеса, и… — Азирафаэль? — он еле сумел удержать ключи в руках. Ангел, уверенно направляющийся к двери, замер, а после обернулся и радостно улыбнулся ему. — Здравствуй, дорогой мой! А я собирался проверить, дома ли ты… Кроули растерянно моргнул. Он не ожидал увидеть Азирафаэля сегодня (он, чёрт возьми… боялся, что не увидит его вообще; фантазия успела нарисовать всякие ужасы и разуверить его в небесном милосердии). Он думал, что проведёт этот день в скуке, изнывая от безделья, ругая себя за всё чаще возникающее вдали от Азирафаэля чувство одиночества. Он подозревал, что всё же забеспокоится ещё сильнее и напридумывает бо… дь… никто не знает чего, начнёт строить глупые теории. И всё из-за чего? Из-за того, что привык встречать Рождество исключительно с Азирафаэлем, из-за того, что его действительно волновала судьба ангела. — Я думал, ты не вернёшься, — в голосе прозвучало слишком много того, чего Кроули сам от себя не ожидал. О, проклятье. Кажется, Армагеддон повлиял на него таким же образом, как на людей. Ангел нахмурился, вся беспечность мигом слетела с него, однако мрачная тень продержалась на нём лишь секунду. — О, милый мой, я не мог встретить Рождество без тебя! — и чуть поёжился, запахнул пальто. Кроули не понял, почему так заволновался из-за этого. Вот только простуженного Азирафаэля ему не хватало. «Ангелы не могут простудиться, дурак», — насмешливо напомнил внутренний голос, но Кроули отмахнулся и поспешил скорее пригласить Азирафаэля домой. «Чёрт-чёрт-чёрт», — только и проносилось в его голове, пока они поднимались. Дурак, действительно дурак. Как могла небольшая отлучка ангела так на него повлиять? Совсем расклеился, не лучше людей. Разве могли с Азирафаэлем что-то сделать? Гавриил вроде ему до этого никаких претензий не предъявлял, с чего вдруг на Небесах решили опомниться и взяться за ангела как следует? Пустые страхи, совершенно иррациональные, нелогичные, человеческие. Кроули смотрел на невозмутимое лицо Азирафаэля, разглядывал его как всегда взлохмаченные кудри, наблюдал за тем, как ангел по привычке облизывает обветренные губы, не мог отвести взгляда. Дурная, дурная привычка. Кроули не знал, почему его от неё бросает в дрожь. Он помог ангелу снять пальто (и после тысячу раз обругал себя за этот странный жест; хотя удивлённая улыбка Азирафаэля того стоила), ворчливо пригласил в гостиную и, пересилив себя, осведомился, не хочет ли ангел какао или чай. Даже не стал предлагать ненавистный Азирафаэлю кофе. Прогресс. — Я не против, дорогой мой, — а у ангела довольно милые морщинки у глаз, когда он улыбается… — Ты знаешь, какой чай я люблю. Вскоре Азирафаэль уже пил зелёный чай, сидя на диване, и Кроули подумалось, как же странно смотрится ангел в его обычно пустой и безжизненной квартире. «Как что-то живое и шумное среди холодной гармонии пустоты», — мрачно подытожил он мысль, решив не скатываться в ещё более банальные сравнения. — Зачем тебя вызывали на Небеса? — Кроули попытался сосредоточить внимание на чём-то, но тщетно: вокруг была идеальная и скучная чистота, и взгляду было не за что зацепиться. — Всё же спохватились и решили сделать выговор в праздник? Пусть знают, что тогда они работают по нашей схеме. Демону не понравилось, какой ехидный огонёк мелькнул в глазах ангела. — Не беспокойся, Кроули, ничего со мной не случилось. Обыкновенное ангельское собрание. Решили, что надо больше уделять времени старым добрым традициям… Ну и праздник, да. Наши всё же не такие скучные, как ты думаешь, отмечать они умеют. — Я думал, что ангелы в праздники должны оберегать хрупкую душевную организацию людей. Азирафаэль выглядел немного смущённым и часто моргал. — В этом году всё немного иначе. К тому же, решили, что Адам неплохо справился… у людей всё хорошо. А если они что-то сами испортят, то никакая ангельская благодать им не поможет, — чашка опустилась на блюдце со слишком громким звоном. — К тому же, — Азирафаэль попытался произнести это как можно небрежнее, Кроули заметил, — ангелы вспомнили, что Рождество — это семейный праздник. Надо же, и их эта участь не миновала. Что люди, что ангелы. Кроули попытался убрать с лица усмешку. Рассеянно подумал, стоит ли спрашивать Азирафаэля или не стоит, но бойкий язык решил всё за него: — Тогда почему ты здесь? Азирафаэль молчал. Кроули показалось, что настенные часы стали тикать гораздо громче. — Ну… — ангел отвёл взгляд, словно заинтересовался книгами на полке, которые сам и подарил. — Знаешь, демоны дальние родственники ангелам… — Те самые надоедливые родственники, которые нагло врываются в твою жизнь, меняют её, портят все праздники и уезжают с чувством выполненного долга? Азирафаэль попытался изобразить кривую улыбку: — Именно, милый мой. Кроули еле выдавил из себя смех. Вот как. Полагал, что у Азирафаэля проблемы, а оказалось, сентиментальность ангелов дала о себе знать. Впрочем, разве он лучше? — Люди проводят время друг с другом, ангелы в своей благочестивой компании, а мне что, отправиться к демонам? Семейный праздник, да. Азирафаэль выглядел более серьёзным, чем обычно. Не усмехался, не пытался придумать ироничный и остроумный ответ. Кроули с ужасом осознал: между ними повисла какая-то неловкость. В идеальном порядке и стерильности квартиры, в которой нельзя было зацепиться взглядом за что-то, это ощущалось особенно ярко. — Это семейный праздник не потому, что он проводится с родственниками, милый мой, — таким тоном Азирафаэль обычно читал мораль или разглагольствовал о справедливости божьей, но сейчас Кроули не хотелось посмеяться над его словами. — Ты же знаешь, что слово «семья» подразумевает под собой не только кровные узы. — Не знаю, никогда не питал интереса к подобному, — Кроули в панике искал путь к отступлению. Его не было. — Друзья, просто родные по духу, близкие и любимые люди, — задумчиво продолжал Азирафаэль. — Во всём мире есть множество рождественских традиций, но главное правило праздника — провести его с теми, кто тебе дорог. — Опять какие-то пафосные ангельские фразочки, — голос у Кроули был выше, чем обычно. Сам демон вцепился в подлокотник дивана и вопреки обыкновению быстро моргал. — Тошнит от этого всего уже… У него никогда не было никого ближе Азирафаэля. — И мне нравится, что во время праздника люди понимают, насколько дороги друг другу. Понимают, как скучают. — Ага, а до этого многие друг о друге не вспоминают целый год… Азирафаэля не было рядом один чёртов день. Могло не быть одно чёртово Рождество. Это даже не праздник для демонов. Кроули собирался это Рождество игнорировать и он был достаточно упрям, чтобы сделать это. Кроули совершенно не мог скучать по ангелу, что за чушь. — Мне нравится, как ты ищешь во всём плюсы. И я теперь вижу, что Апокалипсис подтолкнул многих к важному осознанию… — Закончи уже свою глупую мысль, ангел, — голос сорвался на шёпот. Кроули уже надоело. Кроули беспокоился за чёртового ангела. Начальство умело неприятно удивлять. Кроули скучал по чёртову ангелу. Рождество — чёртов семейный праздник, который он совершенно не собирается праздновать, но готов вытерпеть ради всё того же чёртового ангела. Азирафаэль коротко посмотрел на него. — Нужно ценить своих близких. Кроули уткнулся взглядом в стоящий рядом с окном цветок. Фиалку. Подаренную Азирафаэлем. Она, как назло, несколько дней назад зацвела. Демон услышал, как снова звенит чашка о блюдце — Азирафаэль продолжил невозмутимо пить чай. Кроули тяжело вздохнул, хотя в этом не было никакой необходимости. —Ты останешься сегодня? Не пойдёшь к своим дорогим книгам? — Останусь, — спокойно отозвался ангел. Отлично. Значит, ничего странного он в поведении Кроули не заметил. — Хорошо, — Кроули сделал ещё один глубокий вдох. — Хорошо. Только никаких глупых рождественских традиций. Никаких сопливых фильмов на эту тему. Не пытайся надеть на меня дурацкий свитер, знаю я тебя, ты его даже в моей квартире достанешь из воздуха… — Я могу испечь печенье, — Азирафаэль совершенно не язвил. Напротив, он улыбался — необычно мягко, нежно и понимающе. Только была всё же какая-то хитрая искорка в голубых глазах, выдававшая его ехидную натуру. — Я знаю, как ты его любишь. — Вот же ты гад, — пробормотал Кроули, который действительно любил печенье. — Хорошо. Но больше ничего. Никаких украшений. Никаких бумажных ангелочков! Никакой, упаси бо… сатана, омелы! — Согласен, мой милый, — в очередной раз улыбнулся Азирафаэль, снова осветив комнату своей улыбкой. Почти буквально. Ещё немного, и он, казалось, даже начал бы светиться, и этот свет отражался бы от белых стен квартиры. — А с тебя вино. И он невозмутимо удалился на кухню с таким видом, будто жил и хозяйничал в этой квартире много лет. Причём вместе с Кроули. А сам Кроули остался в комнате. Он мог поклясться, что злополучная фиалка только что превратила ещё один бутон в раскрывшийся цветок. Она-то жила и радовалась, ей всё было нипочём… Кроули чувствовал себя морально уничтоженным. «Вот чёрт, — только и думал он, прислушиваясь к шуму с кухни и звону посуды, — вот чёрт». Вся беда в том, что, несмотря на всё, ему было очень, очень удобно, спокойно и радостно — Азирафаэль всё же проведёт этот день с ним. Никто не будет их дёргать туда-сюда для решения проблем вселенского масштаба, не начнётся новый Апокалипсис, сюда не заявятся надоедливые демоны или занудные ангелы. Ещё Кроули был почти уверен, что спустя пару часов его квартира всё же окажется украшена какой-нибудь глупой мишурой (или, не приведи госп… кто угодно, омелой, он же тогда не сдержится и поцелует ангела; тот явно его на это провоцирует). А сам Кроули в дурацком свитере станет сидеть и смотреть рождественский фильм в обнимку с Азирафаэлем. Ангел прекрасно умеет убеждать. И вскоре демону только и останется, что ехидно комментировать все ляпы и проколы фильма, а Азирафаэль станет смеяться и спаивать его тошнотворно сладким чаем…
И — самое страшное — Кроули совершенно не будет против.