Ю. И. Грибанов, доктор экономических наук
Когда эта статья была уже практически закончена, стало известно, что Государственная Дума РФ 17 апреля 2020 г. одобрила во втором чтении законопроект № 759897-7 «О едином федеральном информационном регистре, содержащем сведения о населении Российской Федерации». Цифрового «большого брата» фактически узаконили без какого-то ни было широкого обсуждения. Так что нравится вам это или нет, а старт российскому социальному рейтингу уже дан.
Будет ли информация, содержащаяся в ЕФИРе использоваться в контрольно-карательных целях? Однозначно. Не случайно держателем регистра определена… Кто бы вы думали? Федеральная налоговая служба! Возведение цифрового концлагеря началось.
*****
Рассуждать о сетевом обществе как о новой формации социально-экономических систем до недавнего времени было модно. Работы Яна ван Дейка, Мануэля Кастельса и других известных ученых и футурологов конца 1990-х начала 2000-х гг. открыли новую страницу в экономической науке. Вслед за экономистами к теме сетевого общества обратились политологи, философы и просто мечтатели-любители, увидевшие в нем фундамент нового справедливого миропорядка.
В самом деле, что может быть лучше, когда производство всего на свете – от материальных благ до научных открытий – осуществляется добровольными объединениями равноправных членов? Когда самоорганизация приходит на смену принудительному труду? Когда возможности обмена информацией и знаниями почти безграничны? Идеальная самоуправляемая система!
И вот сегодня мы видим великолепный пример того, с какой легкостью, эффективностью и жестокостью можно такой системой управлять. Я не случайно назвал пандемию COVID-19 в своей предыдущей статье цифровым апокалипсисом. Глобальный эксперимент над человечеством поставлен исключительно благодаря возможностям цифрового взаимодействия и сетевым технологиям управления. Эпидемии и пандемии случались и в прошлом: Азиатский грипп 1957 г. и Гонконгский грипп 1968 г. унесли жизни более, чем 1,5 млн человек. В XXI веке человечество пережило SARS 2002 г., свиной грипп H1N1 2009 г., птичий грипп H5N1 2013 г., Эболу 2014 г. Но ни один вирус до сих пор не вызывал всемирного карантина, разрушения всех логистических цепочек и коллапса мировой экономики, так как для этого просто не было средств. Дезориентировать, лишить работы и фактически отправить под домашний арест сотни миллионов людей удалось только сейчас – благодаря инструментам сетевого управления, которые уже успели сформироваться к настоящему времени. Далее мы рассмотрим их подробнее.
Что такое сетевое общество
Поскольку единый понятийный аппарат, касающийся сетей и сетевого управления, отсутствует, я вынужден ввести собственные авторские определения ключевых понятий, которые помогут разобраться с внутренним устройством сетевого общества.
Сетевое общество – это социально-экономическая система, где элементарной ячейкой является сетевая организация.
Сетевая организация (или просто «сеть») – объединение людей и/или организаций с их производственными ресурсами как равноправных членов, взаимодействующих друг с другом в едином информационном поле для достижения целей, поставленных идеологом организации.
Идеолог сетевой организации – человек или группа лиц, определяющих цели сетевой организации и правила взаимодействия ее членов. Идеолог является архитектором и держателем алгоритмов сетевой организации.
Член сетевой организации – любой, входящий в нее хозяйствующий субъект.
Алгоритм – последовательность действий, приводящих к требуемому для управленца результату. Деятельность любой организации – совокупность связанных друг с другом алгоритмов. Цифровизация предполагает полную автоматизацию алгоритмов.
Сквозной алгоритм сетевой организации – вход и выход которого находятся у разных членов сетевой организации. Архитектуру сквозных алгоритмов создает идеолог организации, а автоматизацию обеспечивает цифровая платформа.
Сетевое взаимодействие – выполнение членами сетевой организации сквозных алгоритмов.
Сетевое управление – изменение сквозных алгоритмов сетевой организации ее идеологом.
Сетевой эффект – рост ценности присоединения к организации для новых членов с увеличением общего числа членов сетевой организации.
Ценность сетевой организации – объективная выгода присоединения к сетевой организации для ее членов по совокупности трех факторов:
- связи – максимально большое число потенциальных контрагентов;
- информация – доступ к единой базе знаний;
- влияние – возможность получать привилегии, повышая свой рейтинг в сети.
Если вдуматься в суть предложенных определений, становится понятным, что сетевое общество – это отнюдь не самоорганизующаяся, а наоборот, идеально управляемая система. При этом сетевая система управления столь сильно отличается от классической иерархии, что возникает иллюзия неуправляемости. Кроме того, сетевое управление абсолютно непрозрачно и снаружи, и изнутри, а то, что человек не может увидеть, он обычно объявляет несуществующим (Идеальный пример – Интернет).
Социальные иерархии и сети
Рассмотрим основные различия между традиционным иерархическим и сетевым обществами. Основой статуса в любой социально-экономической системе сегодня являются деньги: ни знания, ни таланты, ни что-то иное не способны дать человеку высокий статус. Основой власти (т. е. основой для добывания денег) является доступ к ресурсам – природным, производственным, административным или иным. Никакой связи между наличием такого доступа и выдающимися человеческими качествами индивидуума не существует. Скорее, наоборот, жадность, беспринципность и преступные наклонности могут помочь в его получении.
Сравнительные характеристики иерархий и сетей
Структура власти в иерархическом обществе – квази-прозрачная. Для большинства общества властная вертикаль представляется очевидной вплоть до персоналий. Чтобы усилить у человека чувство понимания сути власти создаются всевозможные открытые правительства, принимаются законы о раскрытии информации о деятельности властных структур, проводятся антикоррупционные расследования и т. п. Невидимой, закулисной частью вертикали власти общество в целом не интересуется.
Главным общественным благом, основой общественного договора с властью, безусловно, является безопасность. Членам общества гарантирована защита их гражданских интересов и прав собственности (в той или иной степени, в зависимости от статуса). Гарантии безопасности обеспечиваются силовыми методами, сила в принципе является основой управления в любом иерархическом обществе.
С точки зрения управления все члены иерархической социально-экономической системы выполняют функции объектов и/или субъектов управления, а принципом организации управляющей вертикали, как и столетия назад, остается лидерство.
В сетевом информационном обществе картина мира радикально меняется. Информация становится главным ресурсом и способность превращать ее в знания в совокупности с возможностью широкого доступа к информационным источникам формируют статус человека в обществе.
Структура реальной власти в сетевом обществе в его нынешнем представлении совершенно неочевидна и непрозрачна. За любой сетью всегда стоит идеолог, цели которого (суть цели самой сетевой организации) в большинстве случаев непрозрачны для рядовых членов организации.
Информация в сетевом обществе становится не только главным ресурсом, но и приобретает статус общественного блага. Задача власти в таком обществе – непрерывно поддерживать видимость цифрового и информационного равенства, и большинство правительств в настоящий, переходный период уже активно действуют в этом направлении.
Система управления также претерпевает огромные изменения. По сути цифровая экономика и есть новая система управления, основанная на использовании цифровых механизмов (алгоритмов). Вместо привычных, принуждающих управляющих воздействий управленец в сетевом обществе просто меняет алгоритмы работы сети, вынуждая членов сетевой организации, ее акторов, по-новому взаимодействовать как с сетью, так и друг с другом.
Что же в конечном итоге происходит с индивидуумом при переходе из иерархической социально-экономической системы в сетевую?
В иерархической системе он является членом одновременно нескольких иерархий, и его позиции в каждой из них могут различаться. Главенствуя в семье, он может стоять в самом низу служебной лестницы и занимать при этом промежуточное положение, скажем, в иерархии общества спортивной рыбалки.
В сетевой системе человек входит одновременно в несколько сетевых структур, в каждой из которых является актором с различной степенью влияния. Теоретически он остается в каждой из сетей до тех пор, пока существует симбиоз – сеть эффективно помогает ему решать личные задачи, он помогает сети добиваться ее целей. Как только взаимная выгода исчезает или ослабевает, человек волен присоединиться к другой сети, более полно отвечающей его устремлениям. На практике же все несколько иначе. Любая сеть представляет собой целый комплекс "ловушек", и понять, в какую именно человек попал, он может только попытавшись выбраться наружу.
Сетевые ловушки
Вот примеры типичных сетевых ловушек.
- Контрактная ловушка. Кроется в условиях соглашения сетевой организации со своими членами. Невозможность досрочно погасить финансовые обязательства, неустойки за досрочное расторжение соглашения и проч.
- Ловушка обучения. Сеть настолько приучает своих членов действовать по определенным алгоритмам, что переход в другую сеть становится для человека затруднительным. Любой, кто перебирался, например, с iOS на Android понимает, о чем идет речь.
- Информационная ловушка. Выход из сети сопряжен с потерей больших объемов важной информации.
- Репутационная ловушка. Выход из сети ведет к потере определенных привилегий.
- Монопольная ловушка. Выйти из сети с уникальными, отсутствующими в других местах функциями, практически невозможно.
- Дезинформационная ловушка. Идеолог сети убеждает ее членов в том, что все идет как надо, и лучше быть уже не может. Такая политика может долгое время поддерживать существование неэффективных сетевых организаций.
Помимо того, что любые сети в той или иной степени являются ловушками для индивидуума, они выполняют еще одну сомнительную с точки зрения этики функцию, а именно, осуществляют цифровое социальное профилирование. Каждая из сетей, членом которой является конкретный человек, собирает о нем всю доступную информацию, но при этом члены сети не знают, как и для каких целей эта информация будет использоваться в дальнейшем. Так возникает непрерывно увеличивающийся поток информации, который принято называть большими пользовательскими данными (БПД). Очевидно, что в условиях бесконтрольного оборота БПД такое положение дел представляет прямую угрозу для каждого члена общества.
Сейчас сети пользуются БПД в бесконечных попытках повысить наше потребление с применением различных цифровых маркетинговых инструментов. К терминам «информационное общество» и «сетевое общество» уже сегодня вполне можно добавить синоним «общество сверхпотребления». Именно туда, по крайней мере до последнего времени, был направлен вектор ценностного развития человека.
Непрерывно стимулируемый рост материальных потребностей в эпоху цифровизации сопровождается еще одним интересным явлением – постепенной заменой традиционных ценностей цифровыми ценностными суррогатами. Количество друзей в Фейсбуке, уровень, достигнутый в онлайновой игре, количество бонусов на счете в интернет-магазине – все это примеры таких суррогатов, порожденных именно сетевым обществом и создающих в совокупности еще одну глобальную ловушку для человека – ценностную ловушку. Слияние физического и виртуального миров происходит на уровне технологий в буквальном смысле этого слова. Типичный современный анекдот: «Ну, вот, и настали времена, когда фонарик проще скачать, чем искать в шкафу».
Появление виртуальной реальности уже оказывает огромное влияние на развитие нового поколения людей, родившихся после 2000 года. Их интериоризация и рефлексия развиваются в принципиально новой коммуникативной среде – по сути они уже являются аборигенами цифрового сетевого общества. Их физическое «Я» не существует без «Я» цифрового, их личности формируются в системе сетевых ловушек, они чуть ли не с рождения оказываются жертвами нового порядка. Реальная идентичность молодых людей подменяется сетевым фасадным «Я», скроенным по лекалам идеологов многочисленных сетей, в которых они в буквальном смысле слова живут. Поколение цифровых марионеток уже сформировано!
Миф о децентрализованных сетях
Апологеты сетевого общества говорят о том, что основу будущего сетевого общества будут составлять так называемые децентрализованные сети, не имеющие идеолога как такового, представляющие собой сугубо добровольные объединения людей, работающих над общей целью. Здесь возникает естественный вопрос (на который, кстати, мне пока не удалось услышать ни одного внятного ответа): кто в таких сетях ставит эту самую «общую цель»? Ответа на этот вопрос, по моему глубокому убеждению нет, потому что по-настоящему децентрализованных сетей не существует. Идея медиаторов или так называемых социальных шаперонов – выбираемых из числа достойных членов общества незримых лидеров, направляющих сеть к нужной цели и оберегающих ее целостность, с точки зрения экономики и политики выглядит наивной. Социальный шаперон либо тождественен идеологу сети, либо находится над идеологом, направляя его действия и через него управляет сетью. В этом случае, он сам становится истинным идеологом сети.
Американский психолог и социолог Алекс Бейвлас, исследователь социальных групп и сетей, еще в середине прошлого века экспериментально доказал, что коммуникации через центральную позицию обеспечивают более качественное и быстрое выполнение задач. Отсутствие же лидера (неважно, явного или закулисного) хотя и повышает активность участников сети, но, одновременно, настолько увеличивает число совершаемых ими ошибок, что их деятельность становится бессмысленной.
Косвенным подтверждением нежизнеспособности децентрализованных сетей может служить, например, эволюция биткойна. Задуманная и разрекламированная как абсолютно децентрализованная блокчейн-структура, сеть биткойн оставалась таковой недолго. Майнеры биткойна давно не работают как индивидуальные узлы сети, в реальности до 60% всех вычислений идут сегодня всего лишь в 3-4 пулах, которые и контролируют всю сеть[1].
Социальное равновесие в сетевом обществе
Традиционные социально-экономические иерархии обычно рассматривают как равновесные дуальные системы «власть-народ». До тех пор, пока качество общественных благ, производимых властью, и цена, которую народ за них платит, сбалансированы, иерархия устойчива и управляема.
К информационному обществу эта модель неприменима, прежде всего потому, что скорость распространения информации здесь слишком высока. Окно Овертона перемещается настолько быстро, что соблюдать долгосрочное дуальное равновесие невозможно. В эпоху информации важнейшей силой в обществе становятся идеи, иными словами – этика.
Для описания процессов, происходящих в социально-экономических системах сетевого типа, гораздо лучше подходит триадная модель[2]. Социально-экономическую систему можно рассматривать как равновесную систему трех основных общественных конгломератов: этического, политического и экономического. Этический конгломерат образован членами общества, призванными формировать и совершенствовать законодательную базу, этические и поведенческие нормы, культуру общества. Его основа – элита общества, наиболее авторитетные его члены. Политический конгломерат – это исполнительная власть и ее контролирующий и силовой аппарат. Экономический, наиболее многочисленный конгломерат составляют члены общества, занятые производством товаров и услуг. Равновесное состояние социально-экономической системы, экономическая и политическая стабильность, достигаются за счет равенства «сил», с которыми каждый из конгломератов «давит» на соседний конгломерат. Если это силовое равновесие нарушается, в обществе начинает доминировать один из трех конгломератов, что вызывает различные негативные явления, препятствующие развитию системы, а в некоторых случаях и приводящие к ее разрушению.
Усиление этического конгломерата приводит к ужесточению контроля за исполнительной властью и урезанию ее полномочий, либерализации законодательства, ослаблению властных вертикалей, проникновению в общество новых, зачастую дестабилизирующих идей.
Избыточное давление политики на экономику обычно проявляется в форме чрезмерно жесткого и часто неразумного контроля за экономическими отношениями, усиления фискального давления, сознания неблагоприятной среды для развития предпринимательства и т. п. Все это в совокупности неизбежно приводит к экономическому застою и спаду.
Наиболее явные проявления неоправданного усиления экономического конгломерата – лоббизм и коррупция, проникновение частных интересов в законодательную и культурную сферу.
Трехкомпонентная структура социально-экономических систем обуславливает циклический характер нарушений равновесия сил. Действительно, ослабление этического конгломерата автоматически приводит к ослаблению его давления на «политиков», в результате чего влияние политического блока растет – начинается ущемление интересов «экономистов». Вынужденные разбираться с возрастающими повседневными трудностями члены экономического конгломерата ослабляют давление на «этиков», что, в свою очередь, приводит к усилению этического конгломерата, увеличению контроля за «политиками» и восстановлению равновесия.
Цикличность нарушений равновесия сил не требует доказательств. Она четко проявляется в виде прямых следствий этих нарушений – спадах и подъемах в экономике, национальном патриотизме, культуре и искусстве, происходящих на наших глазах. И циклы становятся все короче, а амплитуда нарушений – все больше.
За счет чего в информационном обществе происходит постоянное смещение равновесия? Кто виновник дестабилизации? Прежде, чем ответить на этот вопрос, хочу обратить ваше внимание на один парадокс, прямо возникающий из описанной ранее структуры сетевого общества. В то время, как каждый индивидуум становится для системы все прозрачнее, сама система становится все более непрозрачной для индивидуума. Возникновение новых сетей и расширение сфер интересов идеологов превращают сетевое общество в наглухо закрытый черный ящик.
Между тем, имея привилегированный доступ к главному ресурсу времени – информации, идеологи сетей начинают все активнее использовать этот ресурс в своих личных интересах, в том числе, усиливая влияние на представителей смежных конгломератов с целью создать для себя более благоприятные условия. Для общества же, повторюсь, эти движения идеологов абсолютно не видны.
Как стабилизировать систему? Ответ очевиден – необходимо постараться изолировать ее компоненты, создать барьеры для проникновения частных интересов сетевых идеологов на чужую территорию. Но можно ли это сделать?
Электронный рейтинг и социальная справедливость
Пока еще – да! Пока еще власть имеет достаточно сил и влияния, чтобы поменять правила игры в формирующемся сетевом обществе. Одним из таких инструментов может стать электронный социальный рейтинг.
Предвижу ваше негодование! Оно уже громко прозвучало в сотнях статей и других публикаций с критикой эксперимента по созданию системы социального кредитного рейтинга в Китае. «Большой брат», подрыв общественного доверия, нарушение прав личности и тому подобное. Но сейчас речь идет о совсем не об этом!
Электронный социальный рейтинг, основанный на цифровом профиле индивидуума, уже де факто появляется в любом обществе, в любой стране. Скрыть какие-либо действия или намерения практически невозможно. Кто знает о вас больше всех? Жена? Близкие друзья? Отнюдь! Телефон! А уж он-то, как все мы прекрасно понимаем, делится информацией с кем ни попадя.
Главная опасность развития цифровой экономики и расширение сетевого взаимодействия в обществе даже не в бесконтрольном распространении больших персональных данных и угрозе неприкосновенности частной жизни. Самое опасное – это стремительно возрастающее засилье материальной культуры и переход к обществу сверхпотребления. Неуемное стремление элиты нового сетевого общества, идеологов сетевых организаций, максимально полно конвертировать новый главный ресурс (знания) в традиционный (деньги) можно было бы считать временным явлением, болезнью переходного периода от традиционного общества к сетевому. Однако последствия этой болезни могут оказаться для общества катастрофическими. Став главным источником информации и средой для общения, цифровые сети в лице своих идеологов сознательно ограничивают доступ человека к знаниям, создают ошибочные цели и ориентиры, стимулируют рост потребления без необходимости.
Социальный рейтинг должен стать не карательной машиной (китайская модель), а инструментом общественного созидания. Главная задача института социального рейтинга – направлять развитие человека в сторону созидания, поощрять его творческие устремления и достижения, реально оценивать вклад каждого в развитие общества. Как сказано в Писании, «по плодам их узнаете их…» (Мф. 7:16).
Для решения этих задач социальный рейтинг должен быть:
- Открытым. Информация о рейтинге и методология его расчета доступна для всех.
- Добровольным. Обязательным – только для претендующих на общественно-значимые занятия и должности.
- Проактивным. Цель всех рекомендаций должна быть направлена на повышение рейтинга человека, а не на создание системы ограничений.
- Защищенным. Необходимо блокировать любое бесконтрольное распространение больших пользовательских данных.
Функции социального рейтинга могут быть следующими:
Защитные:
- ограничения права занимать определенные должности;
- предупреждение противоправных и антиобщественных действий.
Созидательные:
- информирование о рисках (финансовых, потребительских, общественных);
- рекомендации по дальнейшему образованию и личностному развитию;
- открытый доступ к знаниям и помощь в их получении;
- постоянный поиск и поддержка талантов;
- привитие духовных ценностей.
Цель института электронного социального рейтинга, построенного на описанных принципах – ограничить сферу влияния сетевых идеологов в интересах общества, которое сейчас движется прямиком к цифровому рабству. Кроме того, такое решение поможет превратить цифровую экономику из системы черных ящиков в понятный механизм дальнейшего поступательного развития экономических и общественных отношений на благо каждого отдельного человека.
[1] Decentralization in Bitcoin and Ethereum Networks, Adem Efe Gencer, Soumya Basu, Ittay Eyal, Robbert van Renesse, Emin Gün Sirer, 2018
[2] Автор не претендует на первенство в создании триалектики. Я лишь накладываю некоторые ее идеи на процессы, происходящие в сетевом обществе.