Все, что нас не убивает, делает нас слабее. А потом убивает.
Первое, что стоит понять, о чем писал много раз: когда все хорошо, все хороши. Натура проявляется, когда все плохо. Таковые: нештатки, кризисы, стагнации, когда всем не хватает, а кушать хочется, — тогда и встает дилемма морального выбора.
Сейчас как раз такое время.
Кто эти люди, которые теперь бьются в истерике
Давайте спросим их, чему научились они за относительно благополучную двадцатилетку Путина. В которой не было ни войн, ни сильных катаклизмов вроде Чернобыля. Деньги от продажи нефти и газа текли рекой. Да, в основном туда и туда (тем кому надо), но много оставалось.
Ничему. Они на шашлычках весело провели время, они дружили и мечтали — в кредит авансом. Они и не читали ничего, кроме Донцовой. Эффективность у них иноземное чуждое нам. Им подавай эмоций. Они и институты вспоминают по студенческим капустникам.
Давайте спросим их, стали они учиться теперь? Что сделали за первый месяц карантина?
Этот вопрос, он непонятен им, как иероглифы китайские. Чему учиться на шестом десятке? Я сметчик, мать, и делаю все так, как научили в бурсе. Обсуждают не как заработать, а как не “съесть” ближнего своего, когда он рядом целый день. Обсуждают, когда кончаются деньги, делятся ужасом о том, что с ними будет.
Дык… не надо быть Вангой.
Рост продаж пива и водки в натуральных показателях (в деньгах минус) идет сейчас… но мы то с вами помним, как стало в 90-ые, когда не стало денег, но удивительно — на самогон и все, что горит, всегда хватало, моральные духовные вы наши.
И что, теперь папа будет меньше пить? Нет. Теперь ты, Вовочка, будешь меньше есть.
Так что за новость то? Это и есть естественный отбор. Советы пытались ему помешать, и поэтому пали.
Это они требуют вернуть СССР
Они хотят империи, которая заставит их работать и обеспечит каждого рабочим местом: сами организоваться они не могут. На рынке встать они не могут — выше достоинства (кабы было оно). Следует ожидать, что они станут привечать частный бизнес, который тоже создает рабочие места и закрывает ниши, до которых не доходят руки государства.
Нет. Бизнес они презирают и называют предпринимателей ворами. И часто справедливо, но не всегда, и надо отличать нажитое действительно непосильным трудом от того, что называется у нас с легкой руки Гайдая этой же фразой, но без “действительно”. Они не отличают. Любое состояние для них украдено, любая роскошь отвратительна им, потому что завидуют.
Об эффективности (еще одно бранное слово), в милой им советской экономической модели речь не идет: вот тебе, афоня, станок, вот тебе, афоня, график с шести до восьми, а там хоть трава не расти. Вот тебе партком, который всыплет по первое число, если уйдешь в загулы.
Это они требуют во время пандемии пожертвовать стариками и слабыми, не ради экономики, экономика их не волнует, а ради своего теплого места в ней, чтобы у них все стало как раньше — где можно не работать, но иметь — в СССР за счет уравниловки, сейчас за счет кредитов.
Это они не ходили на выборы и призывали других не ходить, говорили, что коррупция везде, что это "как бы знаете нормально". Теперь же грозят вдруг ставшей неугодной власти суицидами. Отличный пример: в неврастенических семьях тоже принят шантаж.
Не только низы, хотя конечно, они склонны деградации, в конечном счете сползают на дно. Но и интеллигенция, — этот факт особенно удручает.
Проблема не экономическая. Это проблема психологии, национальных и культурных границ в ней не очерчиваю.
Советы, которые как раз делали на ставку на коллективного афоню и бузыкина: учили, давали работу, лечили — потому и пали, что средства утекали в черную дыру. Отдачи не было.
А я не против социального капитализма с человеческим лицом
Я только за.
Проблема в том, что идея социальных гарантий понимается у нас превратно: ты, государство, дай, а я что-то поделаю, кое-как и спустя рукава.
А ты, власть, не пускай: иностранные машины и иностранные шмотки, — а то я не умею делать как следует, хорошо, и не научусь. Не выдержу конкуренции, потому что у меня водочка под селедочку, которыми я стресс снимаю.
Потому что у меня наследственный/воспитанный невроз, и я не могу по-другому. И клавушка моя на нервах, потому что в ее семье то же самое было, другого она не видела и не умеет: вот и сейчас, орет на детей.
У меня дети заторканные нашими с клавушкой разборками, — в этом учиться и работать, конечно, мало кто сможет.
Ну, а если хочешь, чтобы я на полную выложился, тут мне нужен ГУЛАГ.
Вопросы?
Напугали ежа голым торсом. Власть коллективного афоню и коллективного бузыкина отлично изучила и в новом времени никогда не делала на него ставку. Надеюсь, и не сделает.
Понимаю, вымирать неприятно
Нет, не о русских (а почему вы подумали? — сам факт вопроса вас не настораживает?). Я назвал — коллективный образ, в лице двух киношных ублюдков. Убийственно реальных, к сожалению.
Национальности нет у них. Как нет и веры.
“Падающего подтолкни”, это мерзко и отвратительно, но дело в том, что падающего никто и не толкает. Ему не подают руки, в какой-то момент, устав поднимать. Устав нести лишения из-за него.
Так ведет себя нормальная жена: или завязываешь пить, или пьешь без меня и без детей. Среди русской женщины такая редкость.
Нам стоит хорошенько все обдумать, и сделать выводы. “Пока не поздно” не пишу потому что для нас, воспитанных в тепличке хомо советикус, по-моему, поздно. Если такой армагеддон, как 90-ые, ничему не научил, то ничего и не поможет.
Но просто, чтобы знать: все, что не убивает, далеко не всегда и, главное, не всех делает сильнее. А часто делает слабее, так постепенно убивает. В этой убийственной постепенности, с ее попытками не видеть очевидное и оправдаться, и есть то, что делает финал неотвратимым и потому предсказуемым.
Но есть и хорошие новости. О них в следующий раз.
Только отличные материалы на канале КБОСН:
Два уточняющих вопроса человеку, который попрекает судьбой русских в Чечне
Только кавказцы и азиаты уступают места в транспорте
Неторар корпоративного мира: кавказцы, русские женщины, счастливые в неведении мужья