«- Да, тебе и правда хорошо, чертовка! - высказался теперь и Климт, подходя к ней поближе. Чтобы получше рассмотреть платье. И поцеловать её в щечку. Красивый рисунок – решётка! – лукаво заметил он. – Похоже на клетку в зоопарке Шёнбрунна! – ты же дикая!
- Ах, ах! – Эмилия закатила глаза. – Лушая шутка от мастера Климта!
- Не наглей, бездельница, а то мы с Пеппо сыграем в шахматы на твоей спине. Да, Пеппо?
- Ну да... – Хоффман не знал, что ответить. – Но тогда придется долго не двигаться, не так ли?
- Не проблема, просто снимем с неё платье! У нас двоих в опыта в этом предостаточно!
- Боже мой, Густль! – Эмилия покачала головой. – Ты сегодня в ударе! В цирке, что ли, ночевал? Хоть выспался?»
Примерно так представляет себе диалоги художника с женщинами Патрик Карез и образ Климта в его романе-биографии получается очень живым.... и крутым! Эмили и Климту приписывали роман. Но отношения их были гораздо сложнее, чем обычные интрижки Климта. Эмилия знала какой он бабник. Он открыто обсуждал с ней свои истории с женщинами. Да и все знали, ведь такое не скроешь. Вся Вена болтала. Не говоря уже о том, что раньше быть развратником считалось опасным для жизни. Смертельно опасным не только для себя самого, но и для женщин, потенциальных партнерш. А тут еще и его внебрачные дети, из которых он признал только троих. К тому же сестра Эмилии Хелена была замужем за его любимым братом Эрнстом. Так что они оказались еще и родственниками. Кроме того, сразу после смерти брата Климт воспользовался слабостью молодой удрученной вдовы. Да и всем была известна его патологическая боязнь быть связанным с кем-либо. Плюс болезненная привязанность к матери.
Эмилия была в хороших отношениях с матерью Климта, обе любили и ценили друг друга и мать Климта не могла понять, почему ее сын не сделает предложения Эмилии. Но чем больше она принуждала его, тем больше он упрямился... Учитывая все вместе взятое, он не имел ни единого шанса стать ее мужем. Она же эмансипированная женщина, первая во всей Вене! Независимая – и хотела такой оставаться. Знаменитая и богатая. В конечном счете она имела гораздо больше денег, чем Климт. А это что-то да значит! К тому же Эмилия еще и творческий человек. И уже тогда раздавались слова, утверждающие, что она вообще не интересуется мужчинами. Она сама повторяла, что по природе своей мужчина и женщина не подходят друг другу. Только мужчина может по-настоящему понять другого мужчину, а женщина – женщину. Но Климт и правда любил ее, больше всех на свете.
С самого начала Эмилия заправляла в их отношениях, что до сих пор не дозволялось ни одной женщине. Вскоре после открытия салона у нее появилось все, о чем мужчина мог мечтать – успех, благосостояние, известность, собственность, счет в банке, квартира, кухарка, домработница, шофер.... Она не нуждалась в мужчине, потому что достигла всего, чего тогда только можно было достигннуть – причем мужчине! А она достигла сама, будучи женщиной. В 1906 году Климт открыл для себя новое поле деятельности. Наряду с созданием экизов тканей и моделей для салона Флёге, он осовил фотографию. Он фотографировал художественные платья Эмилии, а затем выкладывал их на обозрение в салоне. Причем эти фотографии были сделаны на природе, что было непривычно для каталожных фото, которые обычно делали в студии. Лишь в конце 19 века появился малоформатный фотоаппарат, благодаря которому появилась возможность снимать под открытым небом.
«Да, Пеппо! – заважничал Климт. – Сегодня в салон придет фотограф, чтобы снять Эмилию и меня – в наших реформированных платьях. Меня, вернее в рабочем балахоне!
- Но твой балахон! – такое же реформированное платье! – запротестовала Эмилия. – Можешь смело ходить в нем по улице, много раз тебе повторяла. В конце концов, лучшая реклама для меня и моего салона!
- Да, да, хорошо скрывает мой живот! Очень практично, и грязи не видно! Да и попа свободно проветривается!»