Предыдущая часть
Часть 13.
Таня постояла немного в изумлении, глядя на очень неприятные, непонятно откуда появившиеся слова на двери. Достав из сумки влажные салфетки, она начала скорее оттирать надпись..
Кто же это мог быть? Первым на ум пришёл чудо-Николай. Всего скорее, это он. Таня, скрипя зубами от негодования, всё сильнее нажимала на дверь. Но быстро это сделать не получалось. Похоже, надпись сделали лаком для ногтей. Нужна жидкость для снятия лака.
Пока дети ещё не пришли домой и не увидели сего безобразия, надо было с этим покончить.
Тут ещё и телефон зазвонил. Звонил Станислав, как и обещал позвонить, как доберётся до дома после того, как проводил Таню до подъезда.
- Хорошо, пока, спокойной ночи, - рассеянно сказала она в трубку, - Да нет, нет никаких проблем, всё хорошо, пока. - сказала она, положив телефон обратно в свою большую серую сумку.
Тут соседняя дверь открылась, и на лестничную площадку вышла мама Тани, Варвара Петровна, встревоженно глядя на дочь.
- Танюх, ты чего тут стоишь так долго, что дверь не открываешь? ОООЙ! Какой стыд, какой ужас! - смешно вскрикнула женщина, закрыв рот руками. - А как, соседи уже видели, сраму-то не оберёшься! - выпучила глаза Варвара Петровна, - А может, кто из соседей и написал, скажут, уже сорок лет, а она всё туда же!
- Мама! - начала уже раздражаться Таня, - Не мели ерунды, я за жидкостью для снятия лака! Лаком написали, похоже!
Таня прошмыгнула в открытую дверь, оставив в подъезде мать, которая тут же начала оглядываться по сторонам, дабы вовремя закрыть своим телом позорную надпись, которая говорила о том, что в этой квартире живёт очень непорядочная женщина. Или девушка.
Мирославка! Может, это ей написали?! Соседи видели, как её этот однокурсник Никита провожал! О-о-ой! И ведь не докажешь любопытным бабкам-соседкам, что они просто дружат! Скажут, такая молоденькая, а уже с парнем ходит! Или, всё же это Таньке надпись? Скажут, уже сороковник, а всё на мужиков смотрит, шельма...
Фантазия у Варвары Петровны совсем разыгралась, она аж за сердце схватилась и прислонилась к двери. Потом ещё раз взглянула на то, что было написано, и опять тихонько заойкала.
Да что же Танька так долго! Вечно у неё бардак, как что положит куда, не найдёт потом сроду, хоть с собаками ищи-свищи...
Надо Таньке опять мозги-то промыть, пусть сто раз подумает насчёт этого Станислава. Он, хоть и положительный по рассказам Тани, и животных любит, и не против Таниных детей, а всё равно соседские бабки осудят, и обсудят, и всё вывернут шиворот навыворот, как им надо. Как потом мимо подъезда ходить, да в глаза смотреть этим бабам?!
Уж Варвара-то Петровна знала этих баб и бабок не понаслышке. Сама с ними сидела, да лясы точила. Они то Аньку из соседнего подъезда обсуждали, что ей тридцать скоро, а живота всё нет, то молодых девок из своего подъезда, когда и откуда вернулись домой, то женщин постарше, которые с ними на лавочке сидеть отказываются.
- А туфель-то, туфель у Маринки сколько, с первого этажа! Птьфу, "рядильщица"! Всё рядиться и рядиться! Противно смотреть!
- Ага, а бельё у неё не простиранное висит! Я сколько раз подходила, смотрела! И не стыдно ведь на улицу такое бельё вешать!
- А это, потому что в машинке стирает, рученьки-то ей жалко! Белоручка! (а белоручка - страшный приговор!). И посуду она в перчатках моет (а это уж совсем непростительно).
И всё в этом роде.
- Танька, ты скоро, там кто-то по лестнице спускается! Надпись-то на всё дверь, я её закрыть не смогу собой! - нетерпеливо застучала в дверь Варвара Петровна.
- Ой, Пятровна, здорово! Это что такое ты там прячешь за спиной? - грузной походкой спускалась с верхних этажей женщина лет восьмидесяти, Сталина Поликарповна (видимо, её родители были большие патриоты коммунизма).
- Да так, ничего! - повернулась вплотную к двери Варвара Петровна, с дурацким смехом, - Дочку жду, Таньку. Сейчас выйти должна.
Сталина Поликарповна, как назло, встала поболтать.
- Куда это вы ночь глядя? Небось, Мирославку домой загонять? А как у внучки дела, у внука? Мирославке-то девятнадцать, да? Чай, замуж выйдет скоро? - всё не унималась бабулька. - Женихи есть? Я видела её вчерась с хлопцем! Ты уж смотри за ней, Варька, а то матери, наверное, некогда! Танька-то, я видела, под старость лет тоже себе кого-то нашла! Провожал её сегодня какой-то, а кто он? - любопытством уставилась на неё Сталина Поликарповна.
Варвара Петровна захихикала с ужимками, махая рукой.
- Да и я её уже ругала! О детях, говорю, думай, о детях!
Тут из квартиры вышла Татьяна, держа в руках пузырёк с жидкостью для снятия лака и большой салфеткой.
- Ой, здравствуй, Танюша! - чуть не присела в реверансе грузная Сталина Поликарповна. - Кто такой тебя провожал, а? От бабок ничего не утаишь! И Мирку твою с парнем видела, ты уж следи за ней!
Таня нацепила на лицо улыбку, ничего не ответив.
- А ты куда сама-то пошла на ночь глядя, Поликарповна? - опомнилась Варвара Петровна, - Уж, чай, не на свидание?
Бабка помялась немного, кивнула головой.
- Я к деду Петру, на первый этаж. А что, он одинок, я одинока! Нам уже в нашем возрасте всё можно! - потом добавила, - Сериал смотреть будем!
И она пошагала вниз по ступенькам.
- Танька, тебя только за смертью посылать! - сказала Варвара Петровна, когда слегка опомнилась от шока.
И женщины принялись оттирать дверь.
- А кто написал-то, знаешь? - спросила Варвара Петровна дочь.
- Догадывалась. Я позвонила ему, но он всё отрицает. И, кажется, это не Николай... Я звонила Тамаре. Они с мужем его ещё вчера отвезли в соседний город, на заработки.
- Конечно, не Николай, это ж соседи! - выпучила глаза мать Тани. - Как пить дать!
Таня покачала головой.
- Не думаю.