Очень просто и популярно ругать власть за то, что она сделала или не сделала со страной. Общее место, что «каждый народ заслуживает своих правителей». Про Россию и русских это уже де Кюстин говорил в 19 в. То есть власть является зеркалом народа, его традиций и трагедий, истории, культурного облика, нравственных понятий и пр.
В России власть является не только зеркалом, но и постоянной проблемой народа, ибо она никогда не была способна найти гармоническое единство между собой и им, своей манерой управлять – и интересами подданных. Поэтому лишь в России могли произойти такие дикие и глобальные пертурбации, как при Петре I, в 17-ом, в 91-ом…
Наши люди привыкли к жестокости – и жестоки сами. И власть идет тем же путем, уверенная, что «здесь» – иначе нельзя…
Режим достаточно хорошо изучил, чем кончается русская вольница. Нет-нет, лучше террор государства, чем террор революции! Увы, неоправданный террор государства рано или поздно кончается революцией.
Вообще, вся политика – это совокупность мифов. Эти мифы, оформленные в определенное «учение», и составляют суть «национальной идеи» или репрезентацию политических намерений правительства. Хотя национальную идею можно понять и как некую вытяжку из всей истории страны: мы – это те, кто наследовал эту историю, территорию, культуру, все победы и поражения, но, главное, – страшные драмы, имеющие прямое касательство к твоей семье, а, значит, к тебе самому. Из всего этого в коллективном подсознании складывается образец, как отвечать на вызовы. Отвечать – вот так. А вызовы бывают всегда, особенно в нашей истории, благодаря чему и появляется мускулатура и характерные черты народа.
Эти мифы, оформленные в некое «учение», в некую картину миропонимания и целей, – дают правительству пафос и легитимацию на осуществление тех или иных форм правления, тех или иных политических шагов. Они составляют оправдание и тактику мероприятий по успокоению или одурачиванию подданных, чтобы они не разбежались, не самоубились, не взбунтовались.
Советская власть, например, была выдающимся мифотворцем и «селекционером» – и создала поистине новый народ. Нет, конечно, не коммунистический: некий особый «советский народ», у которого были свои положительные качества: терпение, мужество в моменты испытаний, самоотверженность… Аскетизм потребностей и умение выживать в любых условиях. А так же покорность перед родной властью, которая тоже воспринималась как испытание.
Жесткая советская селекция, которая с полпинка утерла нос Николаевскому самодержавию, резко понизила верхний уровень населения, но подняла нижний. Это было сделано настолько жестко, что все мы с тех пор живем с ужасной наследственностью.
Поэтому и до сих пор нами так легко управлять: одних обманывают, других запугивают, третьих покупают. А у остальных – старая дисциплина в крови. И инстинкт: не высовывайся!
Может, это и мудро, – не высовываться. Ибо зарвавшаяся власть однажды сама сломает себе шею. Увы, одновременно она сломает шею и стране, как мы не раз имели возможность убедиться.
Я помню, как часто мне говорили когда-то: зачем ты с ним бодаешься (с совком), его не победить, а себе жизнь испортишь… (Говорили, впрочем, и другое: чего ты лезешь, чего выпендриваешься, тебе больше всех надо?! Или: у нас все хорошо, а тебя просто распропагандировали вражьи голоса!)… И вот совка нет. Стала ли жизнь лучше?
Что же: жизнь после совка в чем-то стала даже хуже. Но стала лучше в «базовом»: в свободе. Пусть даже такой куцей, как у нас.