Очень хотелось есть. Я не то, чтобы заблудилась, просто ушла очень уж далеко, да, слегка плутанула по звериным тропам. Уже давно прошла мимо заброшенного кладбища, где не было ни единого креста, только холмики, заросшие земляничным листом и травой-муравой.
Летние конские выпаса тоже остались далеко позади и справа, в этом лесу я не была ни разу. Если прикинуть - то до пустого озера осталось часа четыре ходу, а если взять правее, то можно выйти к Троицку, но это еще дальше. Вечер близился. Давно уж съедены мамины пирожки, и еще не холодно, но уже очень хочется домой. Надо брать спиной к закату, только шут его знает, где этот закат, солнце садится и сосны горят золотыми свечками. Тепло, небо проглядывает серо-голубое, летнее. Жуки попрятались, муравейники засыпают.
Я не боялась волков, хотя они зимой и шалили в наших окрестностях, но летом много живности, на человека не нападали. Медведей и вовсе не видели лет двадцать. Не опасно. Просто очень хочется есть.
Это в книжках про всяких Волкодавов пишут, как они на ходу ели ягоды и коренья, где ты их в лесу найдешь, сосновые корни что-ли, грызть? А ягодам еще рано. Да и не наешься ягодами, только раздразнит аппетит.
Я забирала левее и левее, где, по моим расчетам, должно лежать заболоченное озеро Пустое. Там страшно, там, говорят, мертвая баба, утопленница. Это чепуха, это зря болтают, но в темноте всем страшно. Озеро стоит тихое, не плещется, потому что илом и торфом заросло, все в траве. Там по осени уток стреляют, а больше ничего. Даже рыбы нормальной не водится. Но от Пустого можно найти дорогу до деревни, километров десять, к утру можно дойти домой. А так можно до утра без толку плутать.
Солнце запуталось за лесом и стало мягко темнеть. Тропинка извилистая, не людская, не хотела вести меня вправо, терялась в траве и вскоре я шла уже среди подлеска, забирая правее и разговаривая с собой, чтобы было не так одиноко.
Сумерки сгущались. Спичек не взяла. Думала, полдня погуляю и домой.
Я остановилась и прислушалась. Не слышно ни тракторов, ни музыки, ни машин. У нас вообще глухой край, ни шоссе, ни железной дороги. Но может хоть что-то, собачий лай. Но ничего не было слышно.
Спать не хотелось, хотя ноги гудели от долгой прогулки. Лес был похожий на лес везде и непонятно было, где я. "Леший кружит" - сказала я вслух и поняла, что мне уже страшновато. Как я буду ночью идти? Надо придумать ночлег.
В серо-синей вечереющей мгле я нашла разлапистую елку, натаскала палок и соорудила что-то вроде гнезда. Настелила опавшего лапника, свернулась в гнезде и стала пялиться в темноту. Стало совсем страшно. Лес ночью не спит - ходят ежи-ужи, лисы и прочая мелочь. Им всем любопытно и тоже очень страшно. За ночь я не смежила глаз, было страшно, под утро стало зябко, но мне повезло, ночь была теплая.
Когда стало совсем видно травинки и ветки, я выбралась из гнезда и кое-как размяла руки и ноги. В ветках спать крайне неудобно и неуютно, но выбирать было не из чего.
Я побрела туда, где должно быть озеро Пустое. Уже не страшны были утопленницы, волки и лешие. Просто хотелось домой, в кроватку. Хотелось есть и пить.
Проходя очередной поляной, я увидела цветок, который был слишком красивым для простого уральского леса. Длинные розовые лепестки в крапинку, завернутые колечками, как тигровая лилия, только меньше и изящнее. Высотой чуть выше колена. Красивые. Я подумала - сорвать - и вспомнила. ВСПОМНИЛА, мне про этот цветок бабушка рассказывала! У нее корни съедобные, должны быть съедобные! Я раскопала основание цветка, там нашлись толстые чешуйки в желтой кожуре, которая легко снималась. Я осторожно куснула дольку - она была жирная, сладковатая, пресная. Сытная. Вкусная. Я выкапывала луковицы, которые залегали совсем неглубоко и легко чистились. Ела, урчала, приговаривала, как хорошо теперь. Съев пять или шесть цветов, я остановилась. Стало спокойнее. Вырванные цветы лежали на месте моего завтрака. Стало стыдно и как-то неловко перед лесом, этими убитыми цветами. "Остальных я трогать не буду" - сказала я виновато, "Спасибо, что дали поесть". Собрав цветки, положила их в сумку и двинулась дальше.
До Пустого я не дошла, но вышла на лесную дорогу, которая ведет к нему и добралась к обеду домой, легла спать. Во сне мне снились ежи, пустое озеро и утопленная баба, от которой я охраняла лилии, которые называются Саранки, потому что я и так их съела много. И уже потом я узнала, что называются они Лилия Кудреватая и занесены в красную книгу. А для меня это еще и память о детстве моем и детстве моей бабушки, которой уже много лет, как нет в этом мире. А я расскажу своим детям про саранку, вдруг и им пригодится.