В молодые годы я работал на небольшом заводе не берегу Оки-реки. Около половины работников завода - и я в том числе—жили в заводском поселке. а вторая половина - в близлежащих селах и деревнях. Там-то и жил мой друг и старший товарищ Павел Павлович, или Пал Палыч, как мы его все называли.
Все заводские, живущие в деревнях - что простые рабочие, что заводская интеллигенция, содержали в домах разную живность, вплоть до лошадей и коров. Не исключением был и Пал Палыч. Частенько он приглашал меня к себе в село: весной - помочь вскопать огород, летом - на сенокос. Особенно любил я заготавливать сено для его коровы и лошади!
Однажды, после Троицы, я работал с Пал Палычем и его семнадцатилетним сыном Сашкой на покосе на большом заливном лугу. Работать было и трудно, и приятно, а уж аромат свежескошенной травы ни с чем не сравнится! Нужно было уложить скошенное сено в стог: мы врыли в землю сухую жердь, а землю вокруг нее выстлали еловым лапником. И вдруг Пал Палыч попросил Сашку вытесать из тонкой осины острый колышек длиной около полуметра и забить его обухом топора в землю, как раз около жерди. Из земли остался торчать только край колышка, где-то с половину его длины. «Что это?» - спросил я, и Пал Палыч совершенно серьезно ответил: «Это - сторож! От воров стог защищать!» Я тогда только скептически посмеялся: двадцатый век на дворе, какое уж тут колдовство!
Мы сгребли сено в копны, погрузили на подводы, свезли к стогу, сметали, закрепили вершину березовыми ветками, а вокруг стога соорудили прясла из тонких жердей - от лосей.
Настала зима, промелькнули новогодние праздники, а в феврале я был зван к Пал Палычу на проводы Масленицы. Мы поужинали, улеглись спать - и вдруг ночью я проснулся от чьих-то шагов. Пал Пальм ходил по избе и тихо говорил сыну: «Сашка, вставай! Одевайся, запрягай лошадь! Наше сено воруют, надо ехать!» Тут и я. не дожидаясь приглашения, вскочил, быстро оделся, вышел во двор. Сашка уже вывел лошадь из сарая, начал запрягать. Я диву давался: откуда Пал Палыч мог узнать, что его сено воруют? Ведь до стога километра полтора! Спросил Сашку-тот только буркнул что-то и замолчал.
Мы поехали. Погода стояла тихая, падал снег, мороз был градусов семь, не больше. Тишь да гладь! Минут через пятнадцать мы подъехали к тому месту, где был стог: и впрямь, стога нет! На снегу следы людей, лошадей и саней. Пал Палыч осмотрел место, где раньше стоял стог, и спокойненько так проговорил: «Ну, что ж... Подождем.»
Я стоял и ничего не понимал: чего ждать? Сено уже украдено! Нужно воров ловить, а не стоять столбами! Но вдруг слышу: скрип саней. Смотрю: из леса показались две лошади, запряженные в сани, обе груженные сеном, а за санями -трое мужиков. Подошли они к Пал Палычу, и мужик, шедший первым, повалился перед ним на колени: «Мил-человек! Прости нас, грешников! Отпусти ради Христа! Мы ведь второй час кружим по лесу! Куда ни поедем - все время к стогу возвращаемся. Отпусти! А стог твой мы сметаем, как был!»
Оказалось, воров знали и Пал Палыч, и Сашка. Жили эти мужики на соседней улице, сговорились украсть сено и предать в соседней деревне, а ехать в ту деревню через лес, вот они и заплутали. Сметали эти мужики стог заново и снова стали умолять Пал Палыча ничего не говорить односельчанам. Он только и сказал в ответ: «Там видно будет. Посмотрю, как будете себя вести - а то ославлю на все село».
Всю дорогу домой Пал Палыч молчал - было видно, что история эта ему неприятна. А я ломал себе голову: как Пал Палыч почувствовал, что его сено воруют? Какие «горячие слова» шептал он, когда забивался в землю колышек-сторож? И какая сила заставила воров - самих деревенских - заблудиться в лесу при такой тихой погоде?
Ответ ни на один из этих вопросов я так и не узнал.
Если Вам понравилось, подписывайтесь на канал и тык пальчик вверх, не понравилось пальчик в низ, а также пишите комментарии.