Вы когда-нибудь прыгали с парашютом? Первый раз, по большому-то счёту, прыгать не страшно. Точнее, не так страшно, как во второй. В первый раз ничего толком не понимаешь. Встреча с землёй происходит весьма неожиданно. Главное, когда стоишь на пороге плавно покачивающегося «Ан-2» и смотришь в голубую бездну, пересилить свой страх и сделать первый шаг. Каких только молитв тут не услышишь. Но главное, о чём думает каждый, предмет особого внимания - это парашют. Стоя на краю дюралевого порога, на него чуть ли не молятся: чтобы он раскрылся, чтобы всё было хорошо, чтобы у того, кто его складывал на земле, в момент укладки было хорошее настроение, и он ничего не испортил. И вот свершилось, ты сделал шаг в пустоту, сердце колотится, как у зайца, глаза пытаются хоть что-нибудь запомнить, испуганный мозг читает последнюю так называемую «молитву» парашютиста: «501, 502, 503 – кольцо, 504, 505 – купол». И далее, заветный рывок и абсолютная тишина, и восемьдесят два квадратных метра простирают свой белоснежный покров над взволнованной головой. «Какое счастье, что ты раскрылся, какая радость, что всё хорошо, мой парашют – он самый лучший, а те, кто его складывали – мои герои…»
После приземления, как правило, с парашютом особенно не церемонятся. Растянувшуюся на десятки метров ткань быстро комкают в мешок и отдают инструкторам на старте. Вот и всё. От пережитого в небе остаются лишь воспоминания, да и в них больше места занимает эйфория от содеянного и гордость за себя, чем память о надёжном парашюте.
В жизни есть определённый опыт, который, при всей кажущейся внешней его природе, имеет много общего с духовными законами. Например, говорят, те, кто занимается боксом, учатся, прежде всего, не моргать при ударах, не прятать лихорадочно голову при малейшей опасности, приближающейся к носу. Некоторые даже находят в этом законе боксёрского искусства непосредственные параллели с жизненной наукой. Вот и мне однажды показалось, что мой юношеский парашютизм, не просто пережитый опыт, а самая непосредственная духовная аллегория. А пришло это понимание после наблюдения за тем, как мы реагируем, когда попадаем в кризисные ситуации. Вот что мы делаем чаще всего, когда наступает беда? Правильно, мы начинаем искать помощи у высших сил. И весь религиозный опыт человечества свидетельствует, что в большинстве своём человек обращается к Богу не от большой радости, а скорее наоборот, когда «земля под ногами горит». Об этом говорят многие наши выражения, начиная от поговорки «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», заканчивая популярной ныне фразой «на войне нет атеистов». Всё это свидетельствует о том, что мы вспоминаем о Боге именно тогда, когда «гром гремит» и «война страшит».
Но давайте уйдём от гигантских масштабов и просто посмотрим на нашу обычную жизнь. Ведь и в ней место нашему Богу, образно говоря, на пожарном стенде, сразу подле огнетушителя и ведра с песком. Мы реально переживаем Его присутствие в нашей жизни, взываем к Его существованию, только оказавшись у края бездны, когда всякая иная надежда, словно земля, уходит из-под ног. Именно в такие дни с нашей душой происходит то, что должно было бы с ней происходить ежедневно и в совершенно иных обстоятельствах - она начинает искать Бога, требует Его явления в нашей жизни. Богоприсутствие становится для нас реальностью. Мы начинаем более прилежно читать утренние и вечерние молитвы, ходить в Церковь, быть сдержаннее с ближними, в общем, на время становимся «хорошенькими».
Разве не получается, что Бог для нас – это такой же спасительный парашют, о необходимости которого мы вспоминаем только в момент падения, пока снова не приземлимся на обычный грунт, и берега жизни не войдут в привычное русло? А как только беды рассеются, и под ногами вновь обретается привычная земля, мы облегчённо выдыхаем, словно после удачного приземления, и потихоньку сворачиваем нашу религиозную активность, словно потухший парашют, никому уже не нужный. Разве не так?
Если подумать, это выглядит как-то странно. В обычной жизни, друзья, о существовании которых вспоминают, когда от них что-нибудь нужно, очень быстро отворачиваются от нас. Бог же остаётся верным. Он смиряет себя перед нами до такой степени, до которой не каждый из людей способен смириться перед себе подобным.
Господь любит нас больше, нежели мы способны полюбить Его. Он любит нас в самом глубоком и трагическом смысле этого слова и даже не считает неприличным, что Он полюбил нас первым и безответно. «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас», - говорит святой Иоанн Богослов (1 Ин. 4:10). Весьма образно об этом пишет и Клайв Стейплз Льюис: «Бог говорит с нами как несчастный влюблённый, словно Ему, содержащему в Себе и Начало и Венец всего, что-то от нас нужно».
По человеческим меркам, в данной ситуации нас всё устраивает. Летчик знает, что парашют под сиденьем, что он надёжен, и случись что, он спасёт. Но пока полёт нормальный – это просто запасной вариант, так, на всякий случай, как огнетушитель на стене или аптечка в автомобиле. Пока в жизни есть благополучие, нам особенно не нужны ни дары Божии, ни Он Сам. Но христианству приходится нести плохую весть: реальность такова, что Бог может, но не хочет быть ни парашютом, ни огнетушителем, ни аптечкой. Потому что, по словам блаженного Августина: «Мы не можем принять Божиих даров, до тех пор, пока руки наши полны». И, быть может, тот самый «гром», когда и мужик перекрестится, и атеист поверит, нужен нам именно для того, чтобы иллюзия Бога-парашюта нас оставила, а реальность подлинной духовной жизни вернулась.
Как писал английский поэт и писатель Томас Траэнр: «любовь Господня может терпеть, она может прощать, но она не примирится с недостойным любви. Господь не примирится с твоим грехом, ибо грех не меняет тебя к лучшему, но Он примирится с тобой, ибо ты исправим».
Эту и другие программы цикла "Частное мнение" можно прослушать и скачать здесь: https://radiovera.ru/category/podcast/chastnoe-mnenie